Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой - Фрэнсис Ходжсон Бернетт

таком же кресле восседал Седрик и пристально глядел на него. Он удобно откинулся в глубину кресла, прислонив свою кудрявую головку к спинке, скрестил ножки и глубоко засунул обе руки в карманы – точь-в-точь как мистер Гоббс. Он весьма серьёзно оглядывал мистера Хевишэма, когда тут находилась его мама, а после её ухода продолжал всё так же пристально смотреть на него.

По уходе миссис Эрроль из комнаты они оба немного помолчали. Седрик, видимо, изучал мистера Хевишэма, а мистер Хевишэм, в свою очередь, изучал Седрика. Он никак не мог решить, о чём может говорить старый почтенный человек с таким маленьким мальчиком, который побеждает в беге своих товарищей и носит красные чулочки на маленьких ножках, не достающих до пола, когда он сидит в кресле.

Но тут Седрик пришёл к нему на помощь и первый начал разговор.

– Представьте себе, – сказал он, – я не знаю, что значит слово «граф»!

– Неужели? – спросил мистер Хевишэм.

– Да, не знаю, – ответил Седрик. – Но мне кажется, если мальчик должен сделаться графом, то ему следует знать, что это значит. Не так ли?

– Конечно, – согласился мистер Хевишэм.

– В таком случае объясните мне, пожалуйста, что это такое? Кто сделал его графом?

– Король или королева прежде всего. Обыкновенно этот титул даётся человеку в награду за геройский подвиг или за какую-нибудь большую услугу государству.

– О! – воскликнул Седрик. – Похоже на избрание президента.

– Так ли это? Разве ваш президент выбирается в силу таких же заслуг?

– Конечно, – воскликнул Седрик, – как только появится какой-нибудь хороший, знающий и умный человек – сейчас же его избирают в президенты! Потом на улицах начинают появляться процессии с зажжёнными факелами, и все принимаются говорить длинные речи. Я иногда думал, что могу, пожалуй, стать президентом, но зато никогда в жизни не думал, что превращусь в графа… Впрочем, я не знал, что такое граф, – добавил он поспешно, сообразив, что мистер Хевишэм может обидеться, заподозрив его в нежелании сделаться таковым.

– Да, это далеко не то же самое, – сказал мистер Хевишэм.

– Почему? Разве тогда не бывает процессий с зажжёнными факелами?

Мистеру Хевишэму показалось, что наступил именно тот момент, когда лучше всего объяснить мальчику его настоящее положение.

– Граф – это очень знатный и важный человек… – начал он.

– Такой же, как и президент? – прервал его Седрик. – Во время выборов бывают процессии чуть ли не в пять миль длиною, пускают в воздух ракеты, а оркестр играет марши – всё это я сам видел вместе с мистером Гоббсом.

– Титул графа, – продолжал мистер Хевишэм, чувствуя под собою не очень твёрдую почву, – принадлежит часто людям, род которых продолжается много веков подряд.

– Как так? – спросил Седрик.

– Очень древнего рода, очень старинного.

– А, – сказал Седрик, ещё глубже засунув руки в карманы, – это вроде старой продавщицы яблок, у неё тоже очень древний род. Она так стара, что едва держится на ногах. Наверно, ей уже сто лет, а она даже и в дождь стоит у парка и продаёт яблоки. Мне очень жаль её, и другие мальчики её тоже жалеют. Как-то случилось, что у Билли Вильямса оказался в кармане целый доллар, и я попросил его покупать у неё каждый день на пять центов яблок, пока хватит денег. Это должно было растянуться на целых двадцать дней, а уже к концу первой недели яблоки ему страшно надоели; но тут подвернулся очень счастливый случай. Какой-то господин подарил мне пятьдесят центов, и я тогда уж сам начал покупать у неё яблоки! Ведь так жаль бедных и старых людей. Она родилась много лет тому назад и говорит, что года эти отзываются на её старых костях, которые так и ноют в дождливую погоду!

При виде серьёзного, наивного личика своего маленького собеседника мистер Хевишэм совершенно растерялся.

– Боюсь, вы не совсем понимаете меня, – сказал он наконец. – Когда я говорю о древнем роде, то не подразумеваю под этим старость. Я хочу сказать, что фамилия таких семейств была известна с древних времён и что имена многих из них в течение многих столетий упоминаются на страницах истории их родины…

– Например, как Джордж Вашингтон, – перебил его Седди. – Я слышал о нём со дня моего рождения, и сам он был известен ещё гораздо раньше. Мистер Гоббс говорит, что его никогда не забудут. Это благодаря Декларации независимости и Четвёртому июля. Известный был человек!

– Первый граф Доринкорт, – продолжал мистер Хевишэм с некоторой торжественностью, – получил этот титул целых четыреста лет тому назад…

– Да, да, – сказал Седди, – это очень давно. А вы рассказали маме? Ей будет очень интересно. Мы скажем ей об этом, когда она вернётся. Она любит слушать удивительные истории. Ну а что же ещё должны делать графы кроме того, чтобы получить титул?

– Многие из них помогали королям управлять Англией, другие же были храбрыми воинами и сражались в былое время.

– Я бы тоже хотел сражаться! – воскликнул Седрик. – Мой папа был военный и был храбрый – такой же храбрый, как Джордж Вашингтон. Вероятно, по этой причине он стал бы теперь графом, если бы не умер. Я очень рад, что графы храбрые люди. Это большое преимущество – быть храбрым человеком. Знаете, когда-то я боялся темноты, но потом излечился от этого, вспоминая всякий раз о храбрости Вашингтона и солдат революции.

– Помимо того, нередко титул графа имеет и другие преимущества, – медленно произнёс мистер Хевишэм, устремив пристальный и любопытный взгляд на мальчика. – Некоторые графы имеют очень много денег.

Ему хотелось узнать, понимает ли его юный друг значение денег.

– Это очень хорошо, – наивно сказал Седрик, – я бы хотел иметь много-много денег.

– Вот как? А для чего? – спросил мистер Хевишэм.

– Ну, так много можно сделать, имея деньги, – пояснил Седрик. – Вот хотя бы, например, продавщица яблок; будь я очень богатым, я купил бы ей палатку для её лотка и жаровню, а сам давал бы ей в дождливые дни по доллару, чтобы она могла оставаться дома. Ну а потом я подарил бы ей ещё шаль, и тогда её старые кости не болели бы в ненастную погоду. Её кости не похожи на наши – они причиняют ей боль, когда она движется. Это очень неприятно, когда кости причиняют боль. Если бы я был так богат, чтобы сделать всё это, я думаю, её кости не болели бы.

– Хорошо, – сказал мистер Хевишэм, – а что бы вы ещё сделали, если бы были богаты?

– О, я сделал бы ещё очень много. Разумеется, я накупил бы милочке разных разностей: книжечки с иголками,