Лев Давыдычев - Жизнь Ивана Семёнова

И опять ему стало весело.

– Доброе утро! – услышал он за спиной голос Аделаиды.

Иван обернулся, сказал:

– Между прочим, у меня уроки сделаны.

– Да ну? Сам?

– Своими собственными руками и своей собственной головой, – гордо ответил Иван. – Даже стихотворение выучил. Теперь никто не скажет, что я УО.

– Посмотрим. Кто тебя знает? Может, ты сегодня опять примешься за старое?

– Наверно, нет, – со вздохом, негромко проговорил Иван. – Но ведь трудно.

– Конечно трудно. А ты как думал? Это по телевизору чужие слова легко говорить. И за лунатика себя выдавать легко. Драться легко. И по лужам топать легко. А учиться трудно.

«Тебе-то хорошо, – мрачно подумал Иван, когда она ушла, – ты с детства привыкла уроки делать. А я?»

Войдя в класс, он не закричал, как обычно, не запрыгал, а сел на своё место, сидел и помалкивал.

– Как жизнь? – спросил Колька.

– Нормально, – ответил Иван, – устал только. Всю ночь уроки делал. Не выспался.

– Всю? Ночь?! – поразился Колька. – За час можно сделать.

Звонок.

«Сейчас вы все ахнете, – торжествующе подумал Иван, – сейчас меня вызовут и...»

Но сколько ни тянул он руку вверх, Анна Антоновна не замечала. Иван до того обиделся, что руки под парту спрятал.

В перемену он не двинулся с места, сидел, опустив свою большую голову, и грустно размышлял: «Вот, пожалуйста! Только выучил человек уроки, так на него ноль внимания. А если бы он не выучил, то, будьте уверены, – вызвали бы! А зачем уроки учить, если тебя не спрашивают?»

– Я уроки выучил! – крикнул он.

Весь класс окружил Ивана.

– Молодец Аделаида! – сказал Паша.

– Вот это буксир, я понимаю! – сказал Колька.

– А она-то при чём? – удивился Иван. – Я сам.

– Сам! Сам! – передразнил Колька. – Пока она тебя хорошенько не стукнула, ты и не собирался уроки учить.

В класс вошла Анна Антоновна. «Сейчас все закричат, что я уроки выучил, – подумал Иван, – и она меня вызовет».

Но ребята молчали. Урок шёл своим чередом. Иван чуть руку не вывихнул, до того старательно тянул её вверх. Никакого впечатления!

«Нарочно, нарочно, – пронеслось у него в голове, – нарочно! Чтобы помучить меня. Чтоб поиздеваться надо мной!»

Взял да и поднял обе руки.

– Семёнов, не хулигань, – сказала Анна Антоновна.

«Если и по чтению не спросят, – решил он, – больше я вам уроков делать не буду. Ни разу в жизни».

Не спросили его и по чтению.

После уроков, когда Анна Антоновна ушла, ребята бросились из класса, устроили в дверях такую давёжку, что Иван с трудом сдержался, чтобы не принять в ней участие.

Все убежали.

«Сговорились, – подумал он, – бросили меня одного, чтоб я погиб со скуки».

В дверях Иван столкнулся с Аделаидой.

– Куда? – грозно спросила она. – А домашние задания? Кто учить будет?

– Я, – ответил Иван неуверенно, – домашние задания дома делают. Оттого они и называются домашними. Понятно?

– Понятно, – сквозь зубы сказала Аделаида. – Не возражаю. Пошли домой. Тем более, что бабушка приглашала меня заходить к вам почаще.

БАБУШКА ОПЯТЬ БУНТУЕТ

– Напрасно ты со мной ссоришься, – сказала Аделаида по дороге. – Ну никак не могу понять, для чего тебе со мной ссориться?

– Дружить мне с тобой прикажешь?

– А что?

– Может, мне ещё зуб золотой вставить прикажешь?– Иван хмыкнул. – Нетушки. Не бывать этому!

– Дело твоё. Но я бы на твоём месте со мной подружилась.

«А я бы на твоём месте, – подумал Иван, – оставил бы хорошего человека в покое».

– Шла бы ты домой, – сказал он, – я и без тебя уроки сделаю. Как вчера.

– Не верится что-то.

Навстречу шёл Егорушкин, приложив руку к козырьку, сказал:

– Привет лунатикам!

– А он вчера уроки выучил! – радостно сообщила Аделаида.

– Какое важное событие, – насмешливо проговорил Егорушкин, – А то я у телевизора со стыда чуть не сгорел. – И серьёзно добавил: – Желаю успехов! – Откозырял и пошёл дальше.

– Событие, событие, – пробормотал Иван. – А чего смеяться?

– Забудем этот печальный случай, – предложила Аделаида. – Главное, что, кажется, ты не УО.

– Есть забыть этот печальный случай! – весело согласился Иван.

К его удивлению, дверь в квартиру оказалась незапертой. Они вошли, заглянули на кухню – никого, заглянули в комнату.

Бабушка лежала в постели. Увидев внука, она громко застонала.

– Что с тобой? – испуганно спросил Иван. – Всё ещё болеешь?

– Врача позвать? – спросила Аделаида.

– Не надо, – еле слышно ответила бабушка, – врачи тут не помогут. Обидели меня.

– Кто? – спросил Иван.

– Все. Вся наша семья. Никому я, видите ли, не нужна. Вот и сидите без обеда. Узнаете, как без меня-то.

– Значит, я голодным буду? – голос у Ивана дрогнул. – За что?

– За то, что против бабушки пошёл – И она закрыла глаза.

Иван с Аделаидой постояли, постояли и ушли на кухню.

Сели. Помолчали.

– Да-а, – протянул Иван, – дела. А всё из-за того, что один раз человек проснулся утром сам. – И он рассказал об утренней истории.

– Есть выход из положения, – подумав, решительно заявила Аделаида. – Надо приготовить обед.

– А что будет с бабушкой?

– С бабушкой будет плохо. Но иначе нельзя. Её тоже надо воспитывать. Иначе она тебя избалует до безобразия.

ОКАЗЫВАЕТСЯ, НЕ ТАК-ТО ПРОСТО

– Во-первых, – сказала Аделаида, – тихо. Во-вторых, не хныкать. Представь себе, что мы на необитаемом острове. Если не сумеем быстро, без шума приготовить пищу, то погибнем.

Велика ли важность – начистить картошки?

Оказалось – велика.

Картошка-то круглая, и так ей хочется выскользнуть из ваших рук и укатиться под стол! Вы за ней прыг, а на плечах-то у вас голова, и вот эта голова старается обо что-нибудь стукнуться.

Нож не режет картофелину, но с удовольствием режет ваши пальцы. Еле-еле успеваешь их отдёрнуть.

– Молодец, – сказала Аделаида, когда Иван расправился со второй картофелиной. – Осталось ещё штук десять.

А у Ивана от обиды и злости руки тряслись. Он решил: если картофелина выскользнет, ползать он за ней не будет – возьмёт другую.

Но картошка была его хитрее.

Она выскальзывала только тогда, когда кожуры на ней почти не оставалось. Сами понимаете, что бросать такую было жалко.

И до того Иван разозлился, что твёрдо решил: «Все пальцы себе отрежу, а ни одну картошку больше не выпущу!»

Испугалась картошка, больше из его рук не выскальзывала.

– Ванечка, – позвала из комнаты бабушка.

– Ничего ей не говори, – прошептала Аделаида.

– Посиди со мной, – попросила бабушка, – скучно мне. Есть-то хочешь?

– Очень.

– А есть-то нечего, – весело сказала бабушка. – А я ещё пять дней болеть буду.

БАБУШКА СДАЛАСЬ

Когда Иван вернулся из комнаты, на кухне уже вкусно пахло борщом.

– Ох, и попадёт... – испуганно прошептал Иван.

– Если ты очень труслив, – сказала Аделаида, – свали всё на меня.

– Нетушки! – горячо отказался Иван. – А кто картошку чистил? – И с гордостью понюхал воздух.

– А что, если нам сейчас и уроки сделать? – спросила Аделаида. – Понимаешь, как будет здорово?

– Понимать-то я понимаю, – с кислой миной ответил Иван и честно признался: – Да уж больно мне неохота.

– А ты думаешь, мне хочется за уроки браться? Как бы не так. Я иногда даже реву. До того не хочется. Зато когда я уроки сделала, я – свободный человек.

– Свободным-то человеком я быть люблю, – сказал Иван.

– Вот для этого и надо уроки учить. И ещё учти: если ты во втором классе к урокам не привыкнешь, то потом тебе будет просто беда. Привыкай сейчас.

– Я привыкаю, – Иван тяжко вздохнул и опять понюхал воздух: очень уж вкусно пах борщ.

– Это ещё что такое?! – на пороге стояла бабушка. – Это что ещё за безобразие?! Это как называется?!

– Борщ, – ответили Иван и Аделаида.

– Борщ? – переспросила бабушка, открыла крышку и ударила ею о кастрюлю, как барабанщик медными тарелками. – Кто варит?

– Я, – ответили Иван и Аделаида.

– Та-ак, – грозно протянула бабушка, – понятно. Издеваетесь?

– Наоборот, – сказала Аделаида. – Как раз наоборот. Не о том он беспокоился, чтобы самому поесть, а о том, чтобы вас, больную, накормить.

– Да ну?! – удивилась бабушка. – Золотце ты моё бесценное!

Она хотела обнять внука, но он вырвался и сказал:

– Я, между прочим, картошку чистить научился.

Бабушка всплеснула руками, укоризненно покачала головой и проговорила:

– Так, так... Значит, зря я болела? Значит, мне и поболеть нельзя? В другой раз я заболею, а он и бельё стирать научится, и пельмени стряпать, и варенье варить?! Кому я тогда нужна буду?

– А помощника вам разве не надо? – спросила Аделаида. – Разве вы не хотите, чтобы он вам помогал?

– Может, и хочу, – бабушка улыбнулась, понюхав, как пахнет борщ. – Но раньше-то я была незаменимая?.. Да мало ли, что было раньше. Давайте-ка лучше борщ есть. Проголодалась я, пока болела.