Великие флотоводцы - Олег Николаевич Тихомиров

воспитанник Морского корпуса Павел Степанович Нахимов получает первый офицерский чин – мичмана. Но вначале служба молодого моряка оказалась совсем не такой, о которой он мечтал. Больше приходилось стоять на небольшом кораблике «при береге», или, как шутили моряки, «сторожить землю».

И вдруг судьба Нахимова будто бы озарилась лучами солнца. Его взял в кругосветное плавание на фрегате «Крейсер» известный капитан Михаил Петрович Лазарев. Ведь не зря же после оценок в Морском корпусе экзаменаторы переговаривались:

– К службе усерден и знающ.

– Побольше бы таких офицеров русскому флоту.

В кругосветных путешествиях молодые офицеры и матросы завершали своё морское образование. На «Крейсере» капитаном был назначен мужественный и прекрасно знающий своё дело Михаил Петрович Лазарев, уже дважды побывавший в кругосветке. Он был придирчив, но справедлив. Служба на море требовала от всех большого напряжения. Управлять парусами и вести тяжёлую палубную работу среди грохота огромных волн – этому научишься не сразу.

Собрав как-то команду, Лазарев сказал морякам:

– Знаете, что значит для вас кругосветка? Это крещение солёными водами трёх океанов.

Объяснил он и маршрут фрегата «Крейсер». Вначале через Атлантический океан с заходом в Бразилию, затем, повернув на Восток, через Индийский и Тихий океаны к берегам Северной Америки, где находились в ту пору земли, принадлежащие России. Там на острове Ситха было поселение Ново-Архангельск, так сказать столица Русской Америки. Боевые многопушечные корабли, как и «Крейсер», время от времени появлялись у российских берегов Америки: держава показывала свою мощь и значительность. К тому же необходимо было и понаблюдать за промысловыми соперниками – англичанами и североамериканцами.

Фрегат шёл к своей цели в разных погодных условиях. Случались и бури, и томительное безветрие – штили. В хорошую погоду Лазарев не упускал возможности провести парусное либо артиллерийское учение.

Основные черты Нахимова – спокойствие и храбрость, скромность и верность долгу – проявились уже в том первом дальнем походе. В Индийском океане во время затяжной бури сломалась верхушка грот-мачты. Её нужно было укрепить немедленно. Одним из первых бросился на помощь матросам Нахимов – туда наверх, в темноту, где ураганные порывы ветра готовы были сорвать всё на своём пути. Он лез, сдирая кожу с ладоней, от невероятных усилий из-под ногтей сочилась кровь. А однажды он ринулся спасать утопающего матроса, рискуя собственной жизнью.

Как-то после продолжительного ветра, который всё время менял направление, чем совершенно всех измучил, один из моряков написал в дневнике: «…Лазарев дозволил всем лечь спать – вахтенным на палубе, а остальным в каюте, и мы спали истинно богатырским сном целые сутки, отказавшись от обеда и ужина и выпивши только по чашке чаю, и то не сходя с койки».

Во время кругосветки Нахимову довелось увидеть многое. И рынок невольников в Бразилии, где людей, как скотов, при покупке клеймили раскалённым железом. И разбитые о скалы скелеты кораблей. И стройных мускулистых дикарей на Таити, которые ловко и с улыбками помогали матросам возить бочонки с пресной водой. И огромных китов, которые, выныривая неподалёку от фрегата, выпускали из ноздрей целый фонтан мелких брызг…

По возвращении из кругосветки Павел Степанович Нахимов получил чин лейтенанта, а также был награждён орденом Святого Владимира 4-й степени. Девиз этого ордена: «Польза, честь и слава».

Наваринский бой

В 1826 году Нахимов был назначен на только что построенный в Архангельске 74-пушечный линейный корабль «Азов». Судьба вновь связала Нахимова с его бывшим командиром Михаилом Петровичем Лазаревым. Ещё через год вместе с русской эскадрой, которой командовал контр-адмирал Логин Петрович Гейден, «Азов» отправляется в Англию (Портсмут), а затем через Гибралтарский пролив входит в Средиземное море, омывавшее берега многих стран, порабощённых Турцией.

Борьба против захватчиков осенью 1827 года началась в Греции. Турки жестоко расправлялись с восставшими. Убивали мирных жителей, разрушали города и посёлки, сжигали хлеб на полях, угоняли скот.

Силы были неравные. К тому же турецкий султан потребовал, чтобы зависимый от Турции Египет помог ему войсками и флотом.

Зверство турок вызвало возмущение у многих в Европе. Русское правительство предложило создать антитурецкий союз России, Англии, Франции. И союз такой был создан. Но на самом деле английские и французские дипломаты очень не хотели, чтобы в покорённых Турцией странах усилилось влияние России.

– Турки столько раз сражались с Россией, чтобы не пускать её в Чёрное море. А теперь её эскадра уже направляется к Средиземному, – говорил англичанин.

– Вы правы, – отвечал француз. – Война между Россией и Турцией для нас предпочтительнее. Но наше время идти против русских ещё, к сожалению, не настало. Всему свой час, господа.

– Ну а с султаном мы всегда договоримся. Поможем оружием, военными специалистами, деньгами.

Английский король и французский император тоже послали в Средиземное море свои эскадры, хотя главной целью было следить за русскими кораблями. Командующим тремя объединёнными эскадрами союзники избрали (по старшинству) английского адмирала Кодрингтона. Но чувствовал он себя не очень-то свободно. Старый морской волк знал, что его страна вовсе не хочет ослабления Турции. Инструкция, которую он получил от правительства, была очень туманной: ему было приказано не позволять туркам подвозить войска к греческим берегам. Однако при этом он не должен был применять силу. Адмирал был вне себя от злости. Что за чушь: корабли не пускать, но и не мешать их действиям? Примерно подобные же указания были даны и французскому адмиралу де Реньи. Зато русский командующий Гейден мог не сомневаться в выборе своих действий. В присутствии западных дипломатов император Николай ещё в Кронштадте на палубе «Азова» заявил:

– С неприятелем будет поступлено по-русски.

Что значит «по-русски», иностранцы поняли сразу: победы Суворова, Кутузова, Ушакова они ещё помнили хорошо. А российский посол в Лондоне тоже сказал Гейдену без каких-либо дипломатических уловок:

– Если союзные адмиралы заспотыкаются, ступайте вперёд один.

Султанским флотом распоряжался Ибрагим-паша. Он же командовал и турецко-египетской сухопутной армией. Свой флот – всего более ста турецких и египетских кораблей – этот военачальник расположил в Наваринской бухте под прикрытием береговой артиллерии. Для начала союзные адмиралы потребовали, чтобы Турция прекратила оккупацию Греции и вывела оттуда свои войска. Ибрагим-паша даже не ответил на это требование: он знал, что англичане и французы втайне поддерживают действия захватчиков.

Тогда Кодрингтон по настоянию Гейдена и Лазарева приказывает 8 октября в 11 часов войти в Наварин двумя колоннами кораблям союзников и стать в боевом положении перед судами неприятеля. В правой колонне шли англичане и французы. Пока они продвигались, не раздалось ни одного выстрела. Когда же в бухту стала входить левая колонна – русские, – загрохотали береговые батареи.

На месте, отведённом для эскадры Гейдена, в которой был и флагманский линкор «Азов», корабли становились под орудийный грохот. Выдержка, проявленная русскими, поражала: несмотря на то что они молчали, вражеские ядра уже так и сыпались на их палубы.

Молчал и весь союзный флот. Англичане и французы не собирались вести войну с Турцией: им нужно было лишь показать своё присутствие в бухте Наварин. И хотя в воздухе уже густо пахло порохом, сражение ещё не начиналось. Для взрыва, как известно, достаточно искры. Такой искрой оказалась шлюпка англичан, отправленная к туркам для переговоров. Турки ударили по ней из ружей. Чтобы защитить шлюпку, с фрегатов «Дортмут» и «Сирин» грянули ружейные выстрелы. Египетский корвет, решив показать прыть, разрядил свою пушку по «Сирину» – кораблю, на котором находился контр-адмирал де Реньи. «Сирин», не стерпев такой наглости, произвёл залп от своего борта. Словом, незапланированное сражение разворачивалось полным ходом.

Адмирал Кодрингтон послал шлюпку с парламентёром к египетскому флагману, но английский офицер был тут же убит. После этого «геройства» египтяне вошли в такой раж, что открыли огонь по линкору «Эйша» – главному кораблю, с которого Кодрингтон вёл командование. Тут уж и старый морской волк вспомнил, что он прежде всего адмирал, участник знаменитой Трафальгарской битвы, принёсшей славу английскому флоту, а не крючкотвор-дипломат.

– Огонь из всех орудий! – гаркнул адмирал.

Но поздно. Его «Эйша» уже обстреливался двумя кораблями. На линкоре рухнула мачта и были разбиты несколько пушек. Ещё немного, и от английского флагмана остались бы одни щепы.