Кощеевич и Смерть - Алан Григорьев

страну такую песенку не споёшь. Подействует только на тех, кто лично слышал и ладони касался. Зато хотя бы тут он навёл порядок, и дальше всё пошло как по маслу. Но теперь Лис понимал, почему Кощей никогда ни о чём не спрашивал своих подданных…* * *

— Ты соображаешь, что натворил? — Май опять ругался.

Лис уже начал привыкать, что тот ворчит по поводу и без. Это было утомительно. Он не ожидал, что весёлый и внимательный сотник превратится в такого брюзгу. Как будто старикан какой, всё ему не так — не этак. А ведь он даже немного моложе Лиса. Что же дальше-то будет?

— Тебе не говорили, что советнику не обязательно всё время ворчать? — Кощеевич болтал ногами, сидя на кровати, и улыбался. Он попытался всё превратить в шутку.

Тот Май, с которым они воевали бок о бок, непременно её подхватил бы. А этот только поморщился:

— Ты не оставляешь мне выбора, княже. Думал бы больше головой, всем было бы спокойнее…

— Помолчи, — рыкнул Лис. — Мы друзья, но оскорблений я не потерплю! Если хочешь знать, я только и делаю, что головой думаю. Только чувствую, как будто мне дали решето и сказали: вычерпай озеро. Когда вычерпаешь — всем счастье настанет. Только вода никак не убывает, льётся и льётся меж пальцев… может, не годен я к правлению, а?

Сейчас очень кстати пришлись бы слова утешения. Вот что ему стоило сказать, мол, всё у тебя получится, княже. Ты справишься.

Но Май пожал плечами:

— Не знаю, друг. Мне тоже порой кажется, что из меня вышел негодный советник. Мы никогда раньше не делали ничего подобного. Возможно, другие справились бы лучше нас. Но мы не отступим и будем пытаться снова и снова.

И Вертопляс с шестка добавил:

— Вр-ремя покажет.

— Ты не помогаешь, — огрызнулся на него княжич и снова повернулся к Маю: — Вот я и пытаюсь. Что тебе не нравится?

— Песня твоя.

— Ты её не слышал вообще-то, — Лис обиженно надул губы. — Я хорошо спел.

— О, в этом я не сомневаюсь, — кивнул Май. — Давай, спой её мне, похвастайся.

Кощеевич слишком хорошо знал своего советника, чтобы не почувствовать подвох.

— А тебе-то зачем? — выдохнул он после недолгого замешательства. — Ты и так мне верен.

— Как и многие из тех, кому сегодня довелось услышать твои чары.

— Ну и что? Тебе я верю, а им — нет. Теперь буду спать спокойнее.

— Ты же бессмертный. Чего ты так боишься? — резко спросил Май, приподнимаясь на локте.

— Бессмертного тоже могут предать.

— Как ты предал своего отца?

Лис, вспыхнув, вскочил с кровати:

— Мой отец был тиран и деспот!

— Да кто ж с этим спорит? — советник поморщился.

— Тогда объяснись. Я чувствую, что ты пытаешься на что-то мне намекнуть. Но я не понимаю намёков. Давай уже говорить начистоту?

— Давай, — охотно согласился Май. — Ты только успокойся. А то бурлишь, как суп в котелке.

Кощеевич сел и сложил руки на коленях:

— Ну? Я весь внимание.

— Ты можешь заколдовать всех, сделать свой народ послушным. Но чем тогда ты будешь отличаться от Кощея? Он тоже держал подданных в страхе, потому что боялся предательства. Не мог влиять на умы, как ты, но пользовался иными чарами. И услугами палачей, конечно.

— Но я никого не пытаю. В отличие от.

— Лис, я вовсе не хотел тебя обидеть, — вздохнул Май.

— Однако обидел.

— Я всего лишь хочу, чтобы ты осознал, что ступил на скользкую дорожку. Сойди, пока не поздно. Ты будешь хорошим правителем и со всем справишься, я уверен.

Нет, ну что ему стоило сказать это раньше?

— Я никогда — слышишь? — никогда не стану таким, как Кощей, — процедил Лис сквозь сжатые зубы. — Не был бы ты ранен… не был бы ты моим другом…

— То что? Заколдовал бы меня?

— Нет. Вдарил бы кулаком промеж глаз, чтобы чушь не нёс!

И тут советник неожиданно улыбнулся:

— Вот это мой Лис, узнаю его. Теперь я спокоен.

— Как же, спокоен он, — уже совсем беззлобно пробурчал Кощеевич. — Тебе волю дай, будешь виться вокруг, как ворон. Я рад, что ты обо мне заботишься, но твоя забота порой вдохнуть мешает. Умерь пыл, Май. А не то правда по роже получишь.

— Понял. А ты?

— Я вроде тоже понял, — Лис вздохнул. — Эх, жаль. А такая идея была. Вся Навь меня бы любила!

— На войне ребята любили тебя без всяких чар.

— Так то на войне…

— За двер-рью кто-то есть! — вдруг каркнул Вертопляс, и Лис, нахмурившись, рявкнул:

— А ну, кто там?!

Одновременно с его криком раздался стук.

— Княжич, это Айен. Можно?

Чтобы войти, рослому воину пришлось наклониться, иначе бы он точно задел головой притолоку.

— Ты зачем под дверью подслушиваешь? — Лис нахмурился.

— Да уж не затем, чтобы тайные тайны выведывать, — пожал плечами Айен. — Просто шнурок, вишь, лопнул, вот я его и перевязывал. Негоже к княжичу заваливаться, когда портки вот-вот упадут. Конфузно.

— А пришёл зачем?

Айен поскрёб в затылке.

— Да мне эта… сказали, что тебя, княжич, чуть толпа не задавила, и ты дюже злился. Вот я и прибежал, как только смог.

— Так. А почему тебя рядом со мной не было, когда это случилось?

Вояка повесил нос:

— Прости, княжич, моя вина. Думал, мары сами справятся. Я, понимаешь, с утра кислой капусты напёрся до отвала.