Обещание ночного серебра - Аннализа Эйвери

искривила и расплавила невидимые пути механизма, заставив движущиеся по своим орбитам небесные тела колебаться и сойти с их траектории. Я согласна, что своего рода вмешательство, или, если хотите, влияние, имело место. Однако в отношении искривления мои товарищи учёные ошибаются.

По аудитории вновь пробежал недовольный ропот. Пейсли неловко поёрзала на сиденье, а потом оглядела располагавшихся вокруг светских господ, учёных и репортёров. Она не вполне понимала, что именно в речи её мамы вызвало перешёптывания, но репортёры казались сбитыми с толку, а учёные явно сердились. Оглядывая зал, девочка заметила малышку, которую видела при входе, и рядом сидел её спутник. Молодой человек смотрел прямо на Пейсли, слегка сощурив тёмные глаза и сжав губы. Пейсли стало неуютно, и в душе шевельнулось возмущение. Она стойко выдержала его испытующий взгляд, оглядела модное бутылочно-зелёное пальто на нём, чёрный жилет и галстук. Белая рубашка сияла на фоне смуглой кожи. Он первым отвёл глаза и повернулся к девочке рядом. Похоже, он хотел что-то сказать, но малышка резко отмахнулась, и тот отпрянул. Девочка смотрела на Виолетту с благоговением, как и Корбетт.

Пейсли попыталась понять, что они видят такого в её матери, почему она вызывает в окружающих почти преклонение. Да, мама отличается от других людей, от других родителей. В полумраке глаза Виолетты горели, кожа казалась бледной – словно у явившегося из-за Завесы духа. Сейчас в ней было что-то потустороннее, словно несколькими словами она сумела превратить весь зал, даже весь мир в собственное королевство.

– Астрономы Империи уже некоторое время делают фотографии кометы. – Виолетта кивнула стоящему у проектора Корбетту, и тот, вставив в аппарат слайд, вывел на большой экран за спиной профессора снимок кометы. – Эти изображения собраны Большой обсерваторией Гуджарата. Сейчас вы увидите, как комета постепенно продвигалась по небу.

Корбетт вставлял в проектор один слайд за другим, и на экране постепенно вырисовывался сияющий зеленоватый след – траектория движения кометы среди неподвижных звёзд.

Лекторий притих, и Пейсли показалось, что некоторые учёные затаили дыхание. Она силилась понять смысл этой демонстрации из области элементарной небесной физики.

– Три ночи назад, – спокойно продолжала мать, – я провела эксперимент, подобного которому ещё не бывало в истории науки. Я воздействовала на комету Вольстенхольма так же, как она воздействовала на окружающие её небесные тела. При помощи созданной мною машины я сдвинула комету с её пути и направила по новой траектории.

Корбетт вставил в проектор ещё три слайда, и на экране стало видно, как комета круто сворачивает вверх и продолжает движение уже в другую сторону.

Пейсли смотрела на эти изображения, и на мгновение ей показалось, что Вселенная замерла, словно внезапно выковали новую шестерёнку, которая встроилась в механизм, вращающий путь мира, придав ему новое, неведомое направление.

Лекторий погрузился в зловещее молчание; прошла минута, другая, а потом аудитория взорвалась возмущёнными криками.

– Чушь! – завопил кто-то. – Враньё!

– Мошенница! – крикнули с другой стороны зала. – Это мистификация!

– Богохульство! – прогремел возмущённый голос. – Прислужница дракона! Предательница Механизма! Вы лжёте! Никто не в силах перенаправить путь, равно как и изменить предначертанную звёздами судьбу! Всё происходит в соответствии с волей Верховного Конструктора! Так гласит Светокопия!

Пейсли вывернула шею поглядеть, кто это так кричит, и увидела высокого человека в белых одеждах епископа механиков. Она узнала его: небесный архитектор Харман, глава механиков Альбиона.

Виолетта взглянула на епископа со спокойной уверенностью и произнесла:

– Уверяю вас, сэр, это правда. Все данные проверены тремя независимыми источниками. Это бесспорно. Мой эксперимент доказывает, что мы можем выковать новые пути для объектов, движущихся во Вселенной Небесных Механизмов или в любой другой, если уж на то пошло.

Пейсли заметила, что теперь мать смотрит на неё и Дэкса.

Если есть возможность менять пути, если мама права, то Пейсли сможет жить свободно, без оглядки на волю звёзд. Ей не придётся умереть, не придётся слепо следовать своей судьбе – и Дэксу тоже. Они смогут сами выковать свой путь. Пейсли почувствовала лёгкое головокружение, и невыразимый страх превратился в непоколебимую надежду.

Глава седьмая

Люди двора

Ночью Пейсли лежала в кровати и буквально ощущала, как вращаются шестерёнки мира – возможно, у неё разыгралось воображение. Она снова и снова вспоминала слова матери, фотографии кометы, новый курс, по которому полетело это небесное тело в результате эксперимента.

«Я сдвинула комету с её пути и направила по новой траектории».

Пейсли достала руку из-под одеяла и расстегнула браслет из драконьей кожи. Золотые звёзды на запястье мерцали в мягком свете уличных фонарей, пробивающемся в комнату сквозь шторы. Если мама сумела изменить путь кометы, то и она, Пейсли, наверняка сможет изменить свой путь, да? Если это правда, то она не будет связана волей своих звёзд и ей не придётся умирать так скоро.

Вот только как человек может изменить предначертанную ему судьбу? Неужели придётся сделать для этого специальную машину, как в случае с маминым исследованием?

У Пейсли накопилось много вопросов, и ей очень хотелось, чтобы мама была рядом. Увы, сейчас Виолетта находилась в обсерватории, расположенной в парящем районе Верхний Гринвич.

* * *

После лекции они не успели поговорить: маме пришлось отвечать на вопросы репортёров, учёных и небесного архитектора Хармана.

Дядя Гектор, пока вёз их с Дэксом домой, вопреки своему обыкновению, помалкивал и всё время вертел в руках шляпу.

– Если бы она рассказала мне, что узнала и что собирается сделать, я бы её предупредил, – произнёс он.

– Предупредили о чём? – спросила Пейсли.

Дядя Гектор слегка встряхнулся.

– Ну как же – я бы предупредил насчёт прессы. Теперь газетчики не оставят её в покое, да и механики тоже. Разговоры об изменении пути сильно влияют на их интересы.

После того как миссис Кин подала ужин и Пейсли с Дэксом остались одни, они принялись за бифштекс в тесте, попутно обсуждая сегодняшний вечер.

– Как ты не понимаешь, Дэкс? Пути можно изменять. Это значит, что нам больше не придётся волноваться о звёздах и глупых пророчествах. Теперь мы свободны в своей судьбе.

Дэкс пожал плечами и повозил куском мяса по тарелке.

– Мои звёзды вообще ничего не сказали, – он понизил голос и машинально огляделся вокруг, – о моём драконьем прикосновении. Мои звёзды говорят, что я проживу «долгую жизнь, полную бесстрашного служения Механизму», и что я приведу в действие «великое множество шестерёнок».

– Это значит, что ты, скорее всего, станешь священником-механиком или премьер-министром.

– Фу, не хочу быть ни тем ни другим – особенно премьер-министром.

– Именно поэтому из тебя получится отличный премьер-министр – а вот