Три апельсина. Итальянские народные сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки

здесь, как птицы, а нежное оперение птиц напоминало лепестки цветов. На тиграх ездили верхом, с волками и медведями играли в прятки. Фея и её сёстры жили превесело. С утра до ночи они распевали песенки и плясали, а в лунные вечера водили хороводы.

Сколько прошло так времени, Грантэста не знал, потому что в краю бессмертия незачем считать минуты, часы и дни.

Но вот, хотя всё кругом было полно безмятежности и покоя, в душу Грантэсты запала тревога. Может, её принесло ветром с земли людей, которых он покинул, может, она родилась в нём самом. Грантэста вдруг вспомнил о матери, ради которой пустился в путь из великого города Рима. Он захотел увидеть её.

Фея долго отговаривала его, но он стоял на своём. Тогда фея подвела к нему крылатого коня и сказала:

— Конь отнесёт тебя, куда ты пожелаешь. Но помни, что твоя нога не должна касаться земли.

Грантэста, радостный, вскочил на коня, и они помчались.

С трудом узнал родную деревню Грантэста, так она изменилась. Подъехав к первому дому, он спросил, где живёт старая Джованна, его мать. Но крестьянин ответил:

— Что? Старая Джованна? У нас в селе такой нет. Но что-то, помнится, я о ней слышал. Спроси кого-нибудь из стариков, может, они знают.

Привели самого древнего старца. Грантэста повторил свой вопрос. Старик долго припоминал, потом кивнул головой.

— Я слышал о ней от своего деда. Хорошая она была, говорят, женщина, добрая и сердечная. Вырастила она сына, а тот уехал и, видно, позабыл о ней. Так она, бедная, и умерла в слезах и горе.

— А как звали её сына? — спросил Грантэста.

— К чему помнить имя дурного человека, — ответил старик.

— Но ведь он великий учёный.

— А что он сделал доброго для людей?

— Он искал и обрёл бессмертие.

— Для одного себя? Мудрено ли, что люди не помнят его имени, если он не думал о них. Он ничтожнее мухи.

— Глупый старик! — закричал учёный. — Меня, Грантэсту, ты осмелился сравнить с ничтожной мухой!

Не помня себя от гнева, он спрыгнул с коня, чтобы проучить обидчика.

Но в тот же миг крылатый конь исчез, а Грантэста рассыпался в прах, стал горсткой пыли. Налетел лёгкий ветерок и развеял пыль. Не осталось и следа от бессмертного Грантэсты.

КОЧАН КАПУСТЫ

 самого моря стояла старая-престарая хижина, а в хижине жил старый-престарый рыбак со своей женой. Были они бедняки. Наловит старик рыбы, старуха сварит уху — тем и сыты.

Вот однажды вернулся старик вечером с рыбалки домой, принёс десяток макрелей. Старуха уже и котелок на уху приготовила, да вдруг посмотрела на рыбу и разохалась:

— Каждый день рыба да рыба! Как же она мне надоела. До смерти мне капустки хочется.

— Не дури, жена! Есть рыба, и то хорошо.

Вздохнула старуха и принялась раздувать огонь в очаге. Тут заговорил старик:

— Мне и самому капустки до смерти хочется…

— А где её взять! — отозвалась старуха. — Был бы у нас огород… Вон у соседки какие кочаны на грядках сидят, большие да круглые, что поросята!

— Так то у соседки! А море не огород, его не вспашешь, волны — не грядки, их не засеешь. Э, да что с тобой говорить! Пойду сети на просушку развешивать.

Вышел старик из хижины, остановился за дверью и раздумался: «Жалко мне мою старуху. Хоть бы раз её капусткой побаловать. А не забраться ли мне в соседский огород? Вечер тёмный, кто меня там увидит».

Решил так старик и пошёл по тропинке.

А старуха тем временем тоже раздумалась: «Жалко мне моего старика. Хоть бы раз его капустой побаловать. У соседки капуста хороша уродилась. Одним кочаном меньше, она и не заметит».

Подумала так старуха и побрела к соседскому огороду.

Немного прошло времени — вернулся старик домой, хмурый, как осеннее море. А следом за ним и старуха пришла, дрожит вся, что пожелтевший лист на ветру.

Старик на старуху набросился:

— Я из-за тебя чуть со стыда не умер! Капусты ей, видишь, захотелось! А я, старый дурак, и отправился в чужой огород за капустой. Нагнулся кочан сорвать, гляжу — женщина над грядкой наклонилась, не иначе, как хозяйка. Пустился я назад, едва меня ноги домой принесли. И всё ты виновата!

— Я же у него и виновата! Да я сама от страха опомниться не могу. Зашла я в соседский огород для тебя кочан срезать, гляжу — мужчина на грядке копошится, не иначе, как хозяин. Я бежать… До сих пор ноги подгибаются.

Тут отворилась дверь, и в хижину вошла соседка, та самая, у которой в огороде капуста на диво уродилась.

Рыбак и его жена так и обмерли. А соседка сказала:

— Каждый день у нас капуста да капуста. До смерти нам с мужем рыбы захотелось. Не дадите ли нам на уху?

Старик обрадовался.

— Бери, бери, сегодня хорошая макрель уловилась!

Взяла соседка рыбу и сказала:

— Не обидьте и вы нас. Принесла я вам капустки, самый лучший кочан выбрала.

Рыбак и его жена переглянулись.

Сварила старуха на ужин душистую капустную похлёбку. Начал рыбак есть и вдруг опустил ложку.

— Постой, постой, жена! Ты с какой стороны зашла на огород?

— С левой.

— Ну, значит, нам обоим стыд старые глаза застлал. Я-то на чужой огород справа заходил. Вот и не узнали мы друг друга. Только страху натерпелись. А чего бы проще — пойти попросить капустки. Соседка-то умнее нас оказалась!

ХРАБРЫЙ МАЗИНО И ВЕДЬМА

лучилось всё это в Покапалье — маленьком горном селении. Его домишки толпятся на самой макушке высокого холма. Склоны холма до того круты, что, когда курам приходит время нести яйца, жители Покапальи каждой несушке подвязывают полотняный мешочек. А не подвяжи — яйца так и покатятся вниз по склону, прямо к подножию холма, поросшему густым лесом. По одному этому видно, что жители Покапальи вовсе не такие лежебоки, какими они слывут.

О беднягах вообще много чего рассказывают. Сложили даже поговорку: «В Покапалье всё наоборот — осёл погоняет, хозяин ревёт». Но поговорку эту придумали крестьяне из долины. Ведь жители долин только и ищут случая посмеяться над жителями гор. А над покапальцами смеялись особенно охотно. «За что же?» — спросите вы. Да только за то, что те были людьми покладистыми и никому ни в чём не перечили.

— Э-э, — отвечали они насмешникам, — дайте срок, вернётся наш Мазино, посмотрим тогда,