Тамара Крюкова - Потапов, к доске!

Не разобравшись, что к чему, Жорик пообещал накостылять виновному и тут же выполнил своё обещание. Причём виновным оказался Лёха, потому что бегал он гораздо медленнее Женьки.

Позже друзья сидели в укромном месте за домом. Лёха прикладывал ко лбу монету.

— Теперь ещё шишка вскочит, — угрюмо сказал он.

— Шишка — это пустяки! Это пройдёт. Мне от несправедливости больно, — рассуждал Женька, отчаянно жестикулируя.

— Угу, — кивнул Лёха, а Женька продолжал:

— Ведь всё из-за этой Майки. Я же ей человеческим языком говорил: «Не подходи». А она ещё этого Ваньку-встаньку с собой приволокла. И ей как с гуся вода. Вот что обидно и больно!

Лёха потрогал набухающую на лбу шишку и подумал, что лучше бы ему было больно от несправедливости. Он бы потерпел.

Рабочая неделя

Я вообще-то не бездельник,И не прочь пойти я в школу,Но известно: понедельник —Для работы день тяжёлый.

Я во вторник до обедаВешал всем лапшу на уши.Ну а после у соседаДо темна я бил баклуши.

В среду тоже был я занят:Посчитал ворон слегка.А четверг весь на диванеПровалял я дурака.

Ну а в пятницу прилежноС другом лодыря гонял.Притомился я, конечно.Да и кто бы не устал!

В потолок плевал в субботу.Тут понятно и ежу,Ни минуты без работыЯ обычно не сижу.

Я готов и в воскресеньеЗаниматься день-деньскойРусским, алгеброй и чтением.Только это выходной.

Завтра снова понедельник,И не прочь пойти я в школу.Я ведь вовсе не бездельник.Только это день тяжёлый.

Дежурство

С нового учебного года у Лёхи и Женьки ввели кабинетную систему. Каждый предмет изучали в специальном кабинете, а на переменах приходилось переходить с места на место. Может, кто и считал, что это не очень удобно, но Женька сразу понял, какие большие перспективы открывает кочевая жизнь. Мало того что, если опаздывал на урок, всегда находилось объяснение: мол, не сразу нашёл класс. Вдобавок в каждом кабинете было много интереснейших штуковин.

В среду Женька и Лёха дежурили по классу. Нельзя сказать, что Женька любил дежурить, но на этот раз ему не терпелось приступить к своим обязанностям, потому что первым уроком по расписанию стояла биология, а Женька уже давно нацелился обследовать этот кабинет. Это был самый интересный кабинет в школе, если не считать кабинета химии. Чего тут только не было: и аквариум с рыбками, и клетка с хомяками, и даже настоящий скелет из пластмассы.

К тому же сегодняшнее дежурство таило в себе и другие скрытые достоинства. Женьке уже недели две нравилась Синицына, но кроме как дёрнуть её за косу или выбить из рук портфель, повода к общению не представлялось. И вот Женьке улыбнулась удача. Он знал, что Синицына хочет покормить хомячков, поэтому накануне в разговоре как бы невзначай обмолвился, что дежурит в кабинете биологии.

— Приходи, так и быть, тебя впущу. Только учти, больше никого не притаскивай, — щедро предложил он.

Женька явился в школу ни свет ни заря и тотчас побежал в учительскую за ключом от кабинета.

В день дежурства Женька нервничал. Интересно, придёт или нет? От этих девчонок всего ожидать можно. Дверь открылась, но, к Женькиному разочарованию, в кабинет вошёл Лёха.

— Чего это ты меня не подождал? Я за тобой зашёл, а твоя мать говорит: «Он уже в школе».

Женьке не очень хотелось обсуждать этот вопрос, поэтому он ловко перевёл разговор на другую тему.

— Смотри, чего это тут треугольник валяется? Он же из кабинета математики. Здоровый какой. Голова пролезет.

— Не, не пролезет, — отмахнулся Лёха.

В этот момент дверь распахнулась, и вошла Синицына.

— Привет, мальчики. Чем занимаетесь? — спросила она.

— Да вот, у нас тут спор вышел — слабо голову в треугольник просунуть или нет, — объяснил Женька.

Синицына оценивающе посмотрела на треугольник и заявила:

— Слабо. Уши не пролезут.

— Вот и я говорю, что он маленький, — подтвердил Лёха, воодушевлённый поддержкой Синицыной.

Теперь Женька просто обязан был доказать свою правоту, чтобы Синицына видела, на чьей стороне истина.

— На спор, пролезут! Спорим на поход в «Макдоналдс»!

— А деньги откуда возьмёшь? — усмехнулась Синицына.

— Моё дело. Ну, давай! — Женька всучил треугольник Лёхе.

— Если тебе деньги девать некуда, — пожал плечами Лёха и, взяв треугольник, без особого энтузиазма попытался надеть его на голову.

Как и следовало ожидать, треугольник был слишком узок и не надевался, но неудача Женьку не испугала. В нём проснулся азарт спорщика, и немудрено. Ладно бы ещё они были один на один с Лёхой, но потерпеть поражение при Синицыной!

— Ты нарочно не стараешься. По-честному надевай! — распалился Женька и стал помогать Лёхе просунуть голову в треугольник.

Бедный Лёха выпучил глаза и, тщетно пытаясь отбиться от ретивого помощника, вскричал:

— Ты, что ли, с ума сошёл? Ты мне все уши оборвёшь!

И тут настал момент Женькиного триумфа. Лёхина голова проскользнула в дырку треугольника безо всякого урона ушам. Женька ликовал.

— Что я говорил! — воскликнул он, с видом победителя поглядывая на Синицыну.

— Только учти, я тебе «Макдоналдс» не обещал, — напомнил Лёха.

Но он напрасно беспокоился. Женька был не из тех, кто добивает поверженных. Ему было достаточно моральной победы в споре. К тому же Синицына должна видеть, какой он благородный, поэтому Женька великодушно сказал:

— Ладно, я и не требую.

Успокоившись, что в «Макдоналдс» ему никого вести не придётся, Лёха принялся снимать треугольник, но не тут-то было. Лёха вертел противную деревяшку и так и сяк — всё напрасно.

— Ну чего ты там с ним возишься? — спросил Женька.

— Попробовал бы ты его снять. У меня уши не пролезают, — пожаловался Лёха.

— Опять твои знаменитые уши! — рассмеялся Женька. — Если они туда пролезли, значит, и оттуда вылезут. Закон логики.

Скоро Лёха на собственном опыте убедился, что у каждого закона есть исключение. Конечно, по всем правилам голова должна была пролезть в дырку, но, не повинуясь никаким правилам и законам, уши не пролезали. Близилось начало уроков. В коридоре послышался топот и голоса тех, кто не любил опаздывать и загодя являлся в школу.

— Сейчас ребята придут, — забеспокоилась Синицына.

— Давайте я пока класс закрою, — предложил Женька.

Он запер дверь на ключ и тоже включился в операцию по освобождению друга. Вся троица упрямо пыхтела над нелёгкой задачей.

— Больно же! — стонал потный, взъерошенный Лёха, отбиваясь от помощников.

— Терпи, сейчас снимется. Туда он тоже туго шёл. Чего ты нос выставил! Убери! — деловито командовал Женька.

— А куда же я его уберу? — обиженно сопел Лёха.

Женька с остервенением рванул треугольник.

— Ты что, сдурел?! Ты так с меня скальп снимешь, — не своим голосом завопил Лёха.

— Мальчики, тихо, — пыталась успокоить их Синицына.

В дверь требовательно постучали, и донёсся голос учительницы естествознания.

— Что вы там делаете? Откройте сейчас же дверь.

Дело оборачивалось нешуточно. Как всегда, в критический момент Женька мгновенно оценил ситуацию и принял решение.

— Залазь в шкаф.

Лёха приоткрыл дверцу встроенного стенного шкафа и заглянул внутрь. На верхних полках лежали цветные таблицы и муляжи, а внизу стояло ведро с тряпками и валялся веник. Было тесновато, но выбирать не приходилось. Не показываться же на глаза Таисии Ивановны в таком виде. Лёха вздохнул и полез в шкаф.

— Не волнуйся. Как только училка уйдёт, мы тебя сразу выпустим, — успокоил его Женька.

— А если не уйдёт? — с опаской спросил Лёха и попятился назад.

— Не мандражь. Чего ей в классе торчать?

В это время Синицына, которая, ни жива ни мертва от страха, топталась возле двери, взмолилась громким шёпотом:

— Мальчики, ну давайте же делайте что- нибудь.

Женька с укором посмотрел на Лёху.

— Мужайся, Лёха. Ты же не хочешь, чтобы из-за тебя её к директору потащили.

Лёхе не хотелось, чтобы Синицыну потащили в кабинет директора. Но ещё больше ему не хотелось оказаться там самому. И он принял решение. Залезая в шкаф, Лёха из последних сил надеялся, что биологичка заглянет в класс и, убедившись, что всё в порядке, уйдёт.

Женька отпер дверь. Таисия Ивановна зашла в кабинет с таким решительным видом, что стало ясно, что в ближайшее время уходить она не собирается.

— Зачем вы заперли дверь? — строго спросила учительница.