Дни яблок - Алексей Николаевич Гедеонов

— Вот, поэтому и… — начала Сова.

— Какая-то польза от вас всё же есть, — сказал я. — Ладно, воспользуюсь твоим советом. Проверю. И вся ответственность на тебе, чтоб ты знал и помнил…

И я отряхнув руки от праха как следует, взял красный шарик. Подул на него и приставил к глазу… Поначалу я различил красную муть, ну, так всегда: он, зелёный глаз, видит, но неверно…

Затем из этой пелены постепенно, словно в красном свете плотно запертой проявочной, возникли очертания стен, окно, мебель — и на полу след, еле заметный, светящийся ртутно. Я отправился вслед этим трепещущим капелькам…

В коридоре и Ингиной комнате ртутно мерцающих пылинок было немного. На кухне они кружились всюду, не указывая ни на что. Я отправился в большую комнату — согласно следу, и вот там мерцающих пылинок-капель была просто вьюга и хоровод вокруг тумбы. Пол под тумбой так и светился. Сложив лицо невероятным образом, чтобы не выпал шарик, я улёгся на пол и сунул руку во всё это серебро и мерцание.

… Удалось извлечь бутылку, похожую на штоф: высокое и широкое горлышко с притёртой пробкой, округлая форма, удобно в руке, словно камень-голыш на ладони. Тяжёлое старое стекло. Вся в медной оплётке. В нашем городе такие есть у многих — чтоб ставить на стол красиво. Находка вся сияла нежным ртутным светом, магией и серебром.

Я встал и шарик отнял. Всё сразу же и померкло. В тусклый, пыльный, серый.

Сквозь приоткрытую форточку с площади долетали звуки чьих-то шагов, слышен был смех, лязгала, покидая площадь, двойка, и хрипела «Группой крови» чья-то «Весна».

Я ещё раз посмотрел сквозь шарик на бутылку — перламутр и ртуть, все а красной пелене.

— Это источник магии. — сказал я сам себе и отложил шарик — Очень-очень старый.

— Майстер! — хором всхлипнули пряники от порога. — Это источник бед!

— Да нет тут ничего, — ответил я. И открыл пробку… — Но недавно было, магическое что-то, кстати… Где-то я эту тару видел, вот только-только.

— Тут был дух, — сурово высказалась сова.

— Вы растёте умом день ото дня, — похвалил я существ. — Конечно же, не все… Гордые, которые среди вас, раскрошатся первыми… А здесь было зелье, безусловно, безвкусное… Но сильное… Приворот, что ли? Очень старое. Крутится в голове, но что-то…

— Вылетает, — любезно заметила сова и поперхнулась смехом. За диваном.

— Давайте выпьем, наверное, — предложил я восхищённым заранее пряникам. — Помянем павших, врагам отдавим хвост. Ведь самое время…

— Осень спускается! — подтвердили пряники.

Мы пили спирт, сильно разведённый компотом, мёдом и специями. Пойла хватило на большую кружку, виночерпием был я, но, к сожалению, совсем не охмелел… Существа же окосели мигом и принялись петь протяжно. Скворогусь вёл приятным баритоном. Остальные просто старались как могли.

Совсем стемнело. По стёклам зацокал несмелый дождик, кружевом улеглись по стенам тени. И услышал я, как с первыми каплями тьмы, вкрадчивые, душные и омерзительные, явились и зашуршали у окон те. Которые «может быть»…

Я вырастил их из зерна сомнений, кормил тревогами из горсти, подпитывал страхами — оттого они любезны, беспокойны и смешливы: тревожатся, пугают и боятся сами, жмутся к стеклу, просачиваются, лезут на свет — и гасят лампочки весело: с нешуточным шорохом и искрами битого стекла. Некоторые из них крылаты и похожи на мотыльков-нетопырей, у многих овечий профиль, мелькают и когти. Но чаще почти человеческое лицо — без всякого выражения. Давние гости. Они. Не спят и другим не дают.

Я зажёг все найденные свечи, послушал, как пряники поют нечто гневное. И решил вызвонить, а может, и вызвать Гамелину снизу. Телефон сотрудничать отказался — из трубки не донеслось ни звука, сплошь тишина. Ни шороха.

После поминального варева клонило в сон. Зевалось, что называется, с хрустом, потягивалось сладко… Я вытолкал из пледа на кресле кошку, что спала там и лапками дёргала снам навстречу, — и только умостился уютно, как обнаружил в изголовье сову Стиксу. В самодельном пенсне. Остальная компания била латунной солонкой о стол и в третий раз пела: «Туман окутал родные горы».

— Мне страшно глаза закрыть рядом с этим буйством. — заметил я Стиксе. — Темновато дышать. Вдруг обезглавите… Вот не сплю, а надо… Внимание занять стоит, вот…

Сова попыталась сухо кашлянуть, презрительно. Вышел писк.

Бася, в попытках вернуть себе гнездо, то есть плед, заботливо обнюхала меня и полезла мыть мне ухо очень шершавым языком.

— Всё произошедшее — результат глупости, — несколько напыщенно заметила Стикса в ответ и бесцеремонно клюнула хищника. Та юркнула мне под бок.

— Кто назначил тебя дерзкой? — поинтересовался я у совы. — Что, заставляли есть оливки? Замуровали в стене? Ответь, скажи полправды.

Сова гневно надулась и даже расправила крылья.

— Тоже мне Монтана, — откликнулся я. — Всю дорогу клюв растопыренный и перья набок. И что теперь? Развоплотить её в сухарик? — спросил я у Баси.

Кошка в ответ подёргала острыми ушками.

— Чем я могу загладить вину? — быстро спросила Стикса.

— Поскольку нынче не работает даже радио, — будешь рассказывать сказку, — приказал я. — Вообрази нас у камелька и себя можешь тоже… Перед нами кувшин вина, гретого. И у всех кубки полны. Пироги ещё неплохо… Да! Ещё у меня шпага, пусть. Я на ней яблоки буду печь.

— Что же тогда у меня? — полюбопытствовала сова.

— Пока будущее твоё неясно, — ответил я. — Но оно начнётся здесь и сейчас и зависит только от твоих слов.

Сова откашлялась. Покрутила головой, зевнула и начала:

— Рассказывали в Коринфе, что как-то раз по пути в Салоники юноша встретил лису…

Я устроился поудобнее, угрелся, кошка шумно заурчала, я приготовился внимательно слушать — и тут же уснул.

…Со стороны сна увидел я лестницу — как у нас, на Сенке, но бесконечную и необозримую, что вверх, что вниз. Иную, одним словом. Несмотря на всю солидность — зыбкую. И безлюдную, чего с нашей стороны не было никогда. Потому как торг… Я стоял на площадке — словно в месте перехода. Лестница морщилась серыми маршами по обе стороны отмена. Передо мною, на парапете, сидела лиса и явно улыбалась.

— Радуйся, красный зверь, — осторожно начал я. — Скажи, я поднимаюсь или спускаюсь?

— Этот сон счастливый, — ответила лиса насмешливо и, на мой взгляд, — невпопад.

— Ага… — протянул я. — А если я спрошу тебя о ключе и защите, то…

— Ты позабыл о Луне и Змее, вот так я отвечу, — сказала лиса не без интереса к происходящему. — Вспомни, что означают они вместе.

— Наш город, — без запинки ответил я. — Два из его посвящений. А что?

— Или нет, — засмеялась