По ту сторону леса - Сана Расуль

– Что здесь происходит? Ари, по-моему, я говорила тебе не уходить никуда в одиночку! – возмущается мама, прежде чем заметить взбесившееся животное.

– Она пыталась на меня напасть! – воплю я в ответ, едва стоя на дрожащих от испуга ногах.

– Кыш! Плохая кошка, очень плохая кошка! – начинает кричать мама, размахивая зонтиком, чтобы отпугнуть её.

Кошка выгибает спину, и мне кажется, будто она вот-вот попытается прыгнуть на меня снова, но она убегает обратно в лес. Я провожаю её взглядом, пока чёрный хвост не растворяется в темноте.

Мама напряжённо морщит лоб:

– Ты такой бледный! Где ты был?

– Я… просто играл.

Она недоверчиво прищуривается, но ничего не говорит.

– Ну что, пойдём?

Обернувшись, я смотрю на лес: в ушах всё ещё отдаётся тот визг.

– Знаешь, вообще-то я не очень хорошо себя чувствую. Может, пропустим прогулку сегодня?

Мама снимает перчатки и начинает осматривать и ощупывать меня.

– Жара у тебя нет, но на всякий случай останемся дома. Я приготовлю тебе нискену[5].

Мама уверена, будто её суп способен излечивать от всех болезней, а у меня не хватает духу сказать ей, что это всего лишь суп из чечевицы.

Вернувшись в свою комнату, я тороплюсь к окну, но плотный туман успел окружить весь лес, скрыв его от моего пытливого взгляда. И всё же на мгновение я готов поклясться: кошка всё ещё там, смотрит на меня своими глазами-лунами.

Я отворачиваюсь от окна и начинаю собирать коробки с видеоиграми, чтобы унять дрожь в руках. Выдвинув ящик, я замечаю одноразовый фотоаппарат «Полароид», задвинутый к дальней стенке. Наверно, это один из Ланиных старых: объектив треснул, а логотип выцвел и облупился. Ещё секунду я сижу, уставившись на него, и вдруг вскакиваю на ноги.

Я сбегаю по лестнице на первый этаж, к старому шкафу, где Лана хранила стопки фотоальбомов, и нетерпеливо листаю их один за другим, просматривая снимки птиц, лисиц, змеи и даже совы. Я продолжаю переворачивать блестящие страницы, пока… КОШКА! Та самая, которая только что пыталась на меня напасть!

На фотографии половина мордочки скрыта туманом, но один белый глаз смотрит прямо в камеру, а рука Ланы протянута вперёд и гладит кошку. Вынув снимок из кармашка, я проверяю, когда тот был сделан, но не могу найти дату.

Вот почему кошка казалась знакомой: наверняка сестра показывала мне эту фотографию, прежде чем распечатать. Она так много их делала, что в какой-то момент все они начали казаться одинаковыми. Может, кошка до сих пор ищет мою сестру, не понимая, куда та подевалась. Зная Лану, она вполне могла подкармливать зверька, а то и ухаживать втайне. В сознании просыпается ещё одно воспоминание, но на этот раз у меня, похоже, не выйдет от него отделаться – вскоре мной овладевает знакомая печаль.

Остаток дня я провожу в своей комнате, играя в видеоигры на приставке и опустошая коробку с конфетами, припрятанную под кроватью, – то есть занимаюсь чем угодно, лишь бы не думать о том, что едва не произошло сегодня в лесу. Может, это было какое-нибудь дикое животное. Сама мысль заставляет меня содрогнуться, но на деле я больше стараюсь отвлечься от понимания: после исчезновения Ланы прошёл уже целый год.

Знаю, в школе многие мальчишки жалуются на сестёр, которые любят воображать себя главными, но Лана не такая. Она моя лучшая подруга, и, пусть я и не говорю этого вслух, с каждым днём я скучаю по ней всё сильнее.

Глава третья. Крыса

На следующее утро я просыпаюсь раньше обычного и приоткрываю глаза, чтобы стряхнуть остатки странных снов о растущих ввысь деревьях и говорящих цветах. Перевернувшись на бок, я смотрю на нашу с Ланой фотографию – последнюю, какую мы успели сделать перед её исчезновением. На снимке мы стоим в парке аттракционов и улыбаемся от уха до уха. Наши тёмные кудряшки раздувает ветер, только у Ланы они гладкие и блестящие, а у меня – спутанное воронье гнездо из каштановых вихров. Её жёлтые глаза лучатся счастьем, будто искорки, а мои – тёмные, полные адреналина, – смотрят прямо в камеру.

– А слабо тебе пойти на «Ад на Земле»? – лукаво взглянув на меня, спросила она тем утром. «Ад на Земле» – это, к слову, такие американские горки. Нет, серьёзно, я не выдумываю.

– Ни за что! Ты же знаешь, как я боюсь высоты!

– Да ладно тебе, Ари! Будет весело, правда, – заверила Лана.

– Ну, не знаю…

– Так слабо или нет? – произнесла она нашу кодовую фразу, официально бросая мне вызов.

Вот и сейчас, стоит мне посмотреть на фото, как тёплый, успокаивающий голос сестры заполняет комнату. По дороге в парк аттракционов она рассказала мне о бродячей кошке, упомянув, что заметила одну странность: кошка всегда появлялась в одном и том же месте.

Не знаю, может, ничего особенного тут и не было. В конце концов, кошки не любят изменять своим привычкам. Дело скорее в том, как Лана об этом говорила: словно что-то не давало ей покоя. Прищурившись, я изо всех сил стараюсь сосредоточиться, пока воспоминание окончательно не формируется в голове. В тот момент вокруг нас никого не было, но сестра всё равно перешла на шёпот:

– Ари, с этой кошкой что-то не так. Она будто одержима…

Глубоко задумавшись, я выбираюсь из кровати, когда громкий стук в окно едва не заставляет меня выпрыгнуть из собственной кожи. Я отдёргиваю штору и давлюсь вскриком: за стеклом на задних лапках стоит крыса размером с небольшую собачку. Её тусклая коричневая шерсть выглядит спутанной и грязной, а когда она изгибается в сторону, на боках выступают рёбра.

Крыса прижимается мордочкой к окну, и я замечаю, что глаза у неё такие же, как у кошки. Две белые точки яростно впиваются в меня взглядом, а хвост хлещет из стороны в сторону. В голове эхом отдаётся голос Ланы: «Она будто одержима…»

Я медленно отхожу назад, в то время как крыса неторопливо, размеренно бьётся о стекло, пока по всей комнате не разносится громкий треск. На этот раз мне удаётся закричать, да так громко, что горло начинает першить.

Бум.

Бум.

Я сглатываю слюну.

Бум.

Бум.

До меня наконец доходит: крыса пытается попасть внутрь. Я бросаюсь бежать, но поскальзываюсь на лестничной площадке, куда уже поспешно поднимается отец.

– Ай! – вскрикиваю я.

Папа нахмуривается:

– Что здесь происходит? Почему ты кричал, Ари?

Всё, на что меня хватает – это указать на свою комнату с широко открытым ртом.

– Что