Иночас - Ив Макдоннелл

от такого зрелища. У основания постамента не оказалось камней, поэтому Глори быстро сорвала с пуговицы на поясе свою сумочку и резко дернула за шнурок. Она искала что-нибудь подходящее, чтобы бросить в нападающего, и нащупала тяжелый ключ от ювелирной лавки.

Рози Себидж встала прямо перед Глори.

– Вот теперь ты можешь сказать мне все в лицо.

Она была худенькой, как тростник, но при этом грозно нависала над Глори. Ее щеки заливал ярко-красный румянец от бушевавшей внутри бури чувств, он спускался вниз и ложился крупными пятнами на длинную шею.

– Я тебе покажу лицо… – Глори подняла руку, готовая защищаться с помощью ключа.

– Не делай этого! – завопил Спица, пытаясь вырваться из захвата своего потного мучителя и пиная его по икрам.

– Посмотри на мою ногу! – крикнула в ответ Глори, поднимая подол юбки и демонстрируя ему сбегающую в ботинок кровяную дорожку, след от удара камнем.

– Ты ж если бросишь этот ключ, то и не представляешь даже, скока дверей-то вмиг закроешь, ну, – предупредил Спица и, подняв руку настолько высоко, насколько мог, указал на здание тюрьмы, видневшееся вдали. – Ну, про этого-то парня я уж не знаю… – он откинул назад голову, едва не задев крепко державшего его мальчика, – но вдруг ты вроде как разрушишь распоследнюю-то крошечку добра, что осталася в ее душе. – Спица кивнул на светловолосую девушку, стоявшую между ними.

И напряженные плечи Рози Себидж будто бы опустились сразу на несколько дюймов.

Ответный взгляд Глори заставил Спицу нервно сглотнуть.

– Ну, я ж, вишь, не слышал-то в ее словах красного, тока оранжевый, – добавил он, защищаясь.

Девушка сделала шаг назад от Глори и наткнулась на его плечо. Она посмотрела на него, казалось, немного пристыженно, и Спица подумал: «А что, если это первый раз, когда кто-то удосужился сообщить ей, что в ней есть хоть что-то хорошее?»

– РОЗИ! – рявкнул парень.

– Заткнись, Маркус, что ты за тупица, – ответила девушка.

Глори склонила голову набок и чуть шире раскрыла глаза от удивления. Такого она не ожидала.

– Брат мой считай что безнадежен, – сказала Рози Спице. Она подошла ближе, настолько близко, что Спица перестал отбиваться от парня. – Сам видишь, в нем нет ни капли доброты. Ни единой капельки, – предупредила она. – Но лично мне очень жаль.

Она строго приказала брату немедленно отпустить Спицу и повернулась к Глори.

– И тебе я тоже сочувствую, – сказала она, уходя, и ее длинные светлые волосы уверенно покачивались из стороны в сторону, разметавшись по плечам, пока девушка совсем не скрылись из виду.

– Вишь, а? Последняя крошечка-то добра, вот она, я ж говорил, – произнес Спица, счастливый оттого, что принял сторону мамы, когда она спорила с отцом и утверждала, что учить сына всегда давать сдачи – не самая хорошая идея. Если ты своим метким ударом выбьешь из души человека жалкие крохи чего-то хорошего, что еще держатся в нем, предупреждала мама, он может навсегда остаться плохим.

Но Маркус усилил захват, и Спице стало по-настоящему тяжело дышать.

– Отпусти его, – попросила Глори.

– Не отпущу, пока наши услуги не будут щедро оплачены, – гаркнул Маркус прямо Спице в ухо, а двое долговязых парней с обеих сторон запустили пальцы в карманы его жалкого пальтишка. Один достал горсть пыли, которой было больше шестидесяти четырех лет, второй – блестящий серебром перочинный ножик 1920‐х годов.

– Неплохо, – прошипел тот, что был повыше. Он поднес находку к глазам, лизнул металлическую рукоятку, а потом со щелчком выдвинул лезвие.

– ПАПИН НОЖ! – воскликнула Глори.

– ЭЙ, ОТДАЙ! – завопил Спица. На этот раз слова вылетели из его рта без препятствий: Спица знал, как много значит для Глори эта вещь. Она обладала особой силой возвращать девочке ее отца, даже если только в фантазиях. Спица весь изогнулся, отчаянно пытаясь высвободить руки.

Глори сделала выпад вперед.

– ТЫ УКРАЛ НОЖ МОЕГО ПАПЫ!

Со скоростью молнии долговязый поднял нож над головой, чтобы она не достала, но потом опустил руку обратно. Глори бросилась вовсе не на него.

– Как ты мог? Как ты мог? Как ты мог? – кричала Глори и била Спицу кулаком в плечо. – Как ты мог так со мной поступить? Это нож моего отца.

Когда Спица понял, что ее слова, такие голубыепреголубые, обращены к нему, а не к прохвосту, шарившему в кармане, он попытался выдавить из себя хоть слово.

– Я…

– ТЫ ВОР!

– Но я ж ничегошеньки-то не крал…

– ЛЖЕЦ И ВОР! – прокричала Глори прямо ему в лицо.

Он не отрываясь смотрел ей в глаза.

Пораженная в самое сердце Глори ответила на этот взгляд, но знала: все бесповоротно изменилось. В тот момент она почувствовала, как между ними сломалось и покрылось коркой льда что-то очень важное. Это была их особая связь. Доверие и дружба, сопутствующие ей, внезапно разбились на тысячи кусков.

В ушах зазвенели едкие насмешки миссис Скор и увещевания сестры, мол, «я же тебе говорила». И Глори бросилась прочь. Она убегала подальше от своего так называемого друга, который не только украл ее нож, но и будто всадил его ей в спину. На улице уже совсем стемнело, а вечернее небо из-за дождя казалось совсем черным. Девочка промчалась мимо часовой башни, свернула на Поперечную улицу и остановилась перед оживленным перекрестком. Она прислонилась к изогнутому окну самой старой аптеки в Интингтоне, прячась от непогоды под ее серо-черным полосатым навесом, и замерла в растерянности. Но когда светофор загорелся красным, ее словно невидимой нитью потянуло через дорогу. Казалось, даже машины остановились в ожидании, рассматривают ее своими фарами и призывают идти.

Не помня сама как, Глори добралась до парадного входа ювелирной лавки «Шик-блеск», в которую ей больше не суждено было ступить. Пригладив свои разметавшиеся мокрые волосы, она смотрела сквозь застилавший глаза туман на большие окна, в которых блестели драгоценности и мерцали огоньки. Девочка пообещала себе, даже поклялась: отныне она больше никогда не будет такой порывистой, такой безрассудной, такой доверчивой и такой до невозможности нетерпеливой. Теперь она всегда будет давать себе хотя бы несколько секунд подумать, прежде чем что-то сказать или сделать.

Глава восемнадцатая

– УХОДИ!

Глори загородилась от Спицы деревянным протезом, чтобы не видеть его лица, не начать сомневаться в своем решении от его взгляда. Вместо этого она полностью сосредоточилась на витрине ювелирной лавки «Шик-блеск», притворившись, что восхищенно рассматривает браслет, который создала всего неделю назад и который поблескивал теперь в последних лучах солнца.

Спица сделал шаг назад, услышав ее красные слова, и вытащил из кармана перочинный ножик ее отца.

– Но я