Цвета - Нина Сергеевна Дашевская

спутанную шерсть и почесал его шею. Он лизал мне руки, тыкался в бедро и слегка поскуливал. Надо же, я и не думал, что у собак такой тёплый и длинный язык, а нос холодный! Вдруг я нащупал какую-то металлическую штуку вроде пули. Присел на корточки, посмотрел: капсула. Развинтил её и обнаружил внутри свёрнутую бумажку с телефонным номером. А я думал, это собака мамаши с ребёнком…

— Ваша собака? — крикнул я. Она покачала головой.

Так, уже интересно. Я достал телефон и набрал номер. Мне тут же ответил женский голос:

— Да! Собака? Она у вас? Я сейчас же прибегу, подержите её, пожалуйста.

Вот бы у меня был такой пёс! Я всегда мечтал о собаке, но мне не разрешали. Я смотрел в его умные карие глаза с длинными ресницами и говорил ему всякие глупости, и так мы с ним прождали хозяйку, а потом она влетела в здание клуба и долго меня благодарила. Даже денег пыталась дать. Хотя я ведь и не сделал ничего. А потом за её спиной я увидел светящийся экран. И понял, что пора возвращаться.

Счастливый, шагнул я в свою комнату. Рука до сих пор была влажная от собачьего языка. И только тут я сообразил, что сменку-то так и не взял.

Но у меня оставалось дело поважнее сменки. Шахматный турнир! Тут надо было подумать. Я уже понял, как работает этот волшебный хромакей. Изменить события с его помощью нельзя. Стереть тоже. А вот придумать новый эпизод, как бы заснять его и вставить среди других событий — пожалуйста. Получается, просто так победу вместо поражения я себе придумать не могу. А что могу?

Я зашагал по комнате, перед глазами проносились разные сцены. Наверное, так происходит у писателей, когда они прикидывают варианты сюжета. Разница только в том, что, если ошибётся писатель, придётся просто переписать главу, а вот если ошибусь сейчас я… придётся переписывать жизнь. А это, как мы знаем, невозможно.

Игорь Малышев — победитель, и с этим уже ничего не поделаешь. Он попал в лигу, а я нет. Он поедет через два дня на соревнования в Сочи, а я не поеду. Хоть мечтал об этом весь год. А я ведь не хуже него, нет, даже лучше. Тренер перед соревнованиями сказал, мол, не сомневается, что золотая медаль у меня в кармане. А я отвлёкся и забыл про слона противника. Если бы только я мог поехать в Сочи, я бы всё исправил, я бы там точно первое место занял… Стоп! Ведь если Игорь поехать не сможет по какой-нибудь уважительной причине, то тогда отправят меня как серебряного финалиста. И это вполне в моей власти. У меня есть хромакей!

Я стал вслух вспоминать:

— Довольный Игорь с золотой медалью на шее принимал поздравления тренера и ребят.

— Так, Малышев, — сказал тренер, — завтра принеси мне разрешение родителей на поездку, и будем покупать билеты. А вообще, молодец, конечно, я был уверен, что Клим победит.

Сейчас можно нажать на кнопку фотоаппарата, поставить его на автоспуск, нырнуть в эту сцену и… скажем, выкрасть у Игоря разрешение от родителей. Тогда он не сможет поехать. Я прямо видел, как он приходит к тренеру, открывает рюкзак, а там пусто. Лицо его кажется сначала растерянным, потом он паникует. А всё, поезд ушёл, на следующий день надо уже ехать. И тут я такой: а у меня вот есть разрешение! Не, не сработает. Будет сразу много вопросов: зачем я разрешение получал, если не победил? Этот вариант отваливается. Тогда, может, отравить Игоря? Нет, не сильно, конечно, просто подсунуть ему испорченный сырок, например — у него живот заболит, и он не поедет? Я просто однажды так сильно сырком отравился, что до сих пор вспоминаю… И тут меня осенило. Пару лет назад мы с шахматным клубом ездили на соревнования в Питер и потом вечером праздновали победу нашей команды, ели в кафе торт. И вот оказалось, что в этот торт была добавлена арахисовая паста, а у Игоря аллергия на арахис. Что тут началось! Он весь покраснел и раздулся, не мог говорить, стал задыхаться. Пришлось вызывать скорую помощь. Они что-то ему вкололи и забрали в больницу. В общем, домой мы возвращались без Игоря, он ещё неделю в больнице провёл. Неделя. В больнице. Это то, что нужно. Я сбегал на кухню за шоколадкой с арахисом, выставил фотоаппарат, нажал на кнопку и прыгнул в рамку хромакея.

— Завтра принеси разрешение от родителей на поездку, — сказал тренер.

Игорь кивнул.

— Поздравляю! — подошёл я к нему. — Я, конечно, прилично лоханулся, но очень рад за тебя. Сочи — это мечта.

— Спасибо, Клим, — улыбнулся мне Игорь.

— Это тебе. За победу, — проговорил я и протянул ему шоколадку.

Игорь просиял.

— Очень кстати, я с утра не позавтракал! — радостно сказал он и стал разворачивать обёртку.

Сейчас он откусит кусочек, и… всё закрутится. Я могу повлиять на то, поедет он в Сочи или нет, будет лежать неделю взаперти или нет. Я чувствовал себя повелителем. У меня была великая сила и власть над этим человеком. Потому что он даже не подозревает, что его ждёт. Я и не ожидал, какое это приятное чувство — власть. Я знал, что сейчас ему станет плохо, он начнёт задыхаться. А вдруг скорая не успеет приехать, а вдруг случится что-то очень страшное? И тут я испугался.

— Стой! — закричал я и выбил шоколадку у него из рук.

— Ты что это? — Игорь смотрел на меня удивлённо, и с жалостью — на разломленную пополам шоколадку, которая теперь валялась на полу.

— Там… там был таракан, — сказал я и несколько раз со злостью раздавил шоколадку ногой. Злился я, конечно, не на неё и не на Игоря. Я злился на себя. До чего же я докатился! Из-за этого хромакея чуть не совершил страшное. Я подобрал остатки шоколадки, резко развернулся и направился к экрану.

Вывалившись в комнату, я с трудом дышал. Перед глазами до сих пор стояло красное, распухшее лицо Игоря, которое я только навоображал себе, но теперь не мог избавиться от этого видения.

Я порывистым движением скатал хромакей, сгрёб со стола фотоаппарат и выбежал из дома.

Вскоре я опять стоял около маленького деревянного домика за кинотеатром. Всё было по-прежнему: выбитые стёкла, висящая на одной петле дверь, но что-то было не так. Дом был пуст, старика не было. Ушёл домой уже, что ли? Я бросил ненавистный