Удивительные сказания Дивнозёрья - Алан Григорьев

А в остальном они, конечно, как ворона с лисицей.

– У нас говорят: как кошка с собакой, – улыбнулась Тайка.

– Что ж, мне пора возвращаться к работе. Ковёр судьбы сам себя не соткёт. Ещё увидимся.

Мара Моревна обняла её на прощанье и пропала.

А поляна вновь позеленела – ведь лето ещё не кончилось. Вот тебе и вся аномалия.

– Что ж, дело сделано. Нам пора просыпаться. – Тайка повернулась к Пушку. – Хорошо, что Врана и Лисавета не враждуют по-настоящему, правда?

Коловерша отозвался не сразу:

– Да-да, конечно…

Тайка не могла не спросить:

– О чём задумался?

– Да так… О кошках и собаках, о соперничестве и о противоположностях, которые сходятся.

– Может, вы теперь со Снежком поладите?

Тайка попыталась погладить Пушка, но тот увернулся из-под руки.

– Пф! Придумаешь тоже! Никогда этому не бывать! Да как тебе такое вообще в голову пришло?

Даже после пробуждения коловерша ещё некоторое время фырчал и возмущался. Тайка не спорила, только улыбалась. Теперь-то она знала, что дружба и забота порой могут принимать самые причудливые формы. Но поступки говорят за нас лучше всяких слов – поэтому Врана с Лисаветой однажды непременно сплотятся против общего врага и Пушок после обеда вновь отложит сладких косточек для Снежка. А мелкие разногласия – это ерунда. Со всеми бывает…

За окном начал накрапывать мелкий дождик – уже очень похожий на осенний. И пожелтевший лист берёзы прилип к стеклу.

– Эх, жаль, что лето заканчивается… Да, Пушочек?

Коловерша ткнулся мордочкой в её ладонь:

– Ну и чего ты расстроилась? В школу тебе идти больше не надо, ненавистную алгебру зубрить – тоже. А так-то осень ничем не хуже других времён года. И, кстати, будет ещё бабье лето!

– Ты прав. Кстати, никогда не задумывалась, почему лето – бабье. А сейчас тогда какое было? Девичье?

– Ведьмино! – муркнул Пушок. – Потому что твоё. Вернее, наше общее. Но объединяешь нас всех именно ты. Поэтому кусочек ведьминого лета остаётся с нами, согревая в осеннее ненастье, и даже в самые суровые зимние холода. Ну и какавушко тоже здорово согревает. Сваришь?

Заразное беспокойство

– Я не пойду в школу. – Алёнка наклонила голову, как молодой козлик.

Тайка знала этот взгляд: если подруга заупрямилась, переубедить её будет очень нелегко.

– Тебя опять мальчишки обижают? Хочешь, я схожу, разберусь?

Подруга помотала головой.

– Не обижают? Или не хочешь, чтобы я ходила?

– И то и другое.

– Значит, сама справишься?

Алёнка шмыгнула носом:

– Я уже. Говорю же: просто не буду больше туда ходить, и всё. Не только завтра, а вообще. Мама рассказывала, что моя бабушка всего пять классов закончила, а жизнь прожила интересную. И у меня будет не хуже. Стану крутой ведьмой, как и ты. Читать-писать умею, а всякие иксы-игреки в волшебном деле не нужны.

Ох, похоже, у Алёнки, как было и с самой Тайкой, начались проблемы с математикой…

– Если дело только в уравнениях, давай сходим к деду Фёдору? Он мне когда-то объяснял и тебе объяснит.

– Не только в них. Ещё в Еве Михайловне. Это наша новая классная. Мне кажется, она меня невзлюбила.

Тайка хорошо помнила молодую историчку, поэтому слова подруги её удивили:

– А мне казалось, она нормальная.

– Всего две недели учимся, а она мне уже двойку влепила, – наябедничала Алёнка. – Ладно, это было заслуженно. Я сама виновата, что домашку не сделала. Но на следующий уже пришла подготовленная, всё ответила. Но с тех пор она на меня смотрит странно. Изучающе так.

– И ты только из-за этого всполошилась? Знаешь, мне бабушка так говорила: сначала ты работаешь на репутацию, а потом репутация работает на тебя. Учи, что задают, отвечай на уроках – и, вот увидишь, всё образуется.

– Нет, ты дослушай. Недавно за мной Снежок в школу приходил. Невидимкой прокрался по коридору. А потом я случайно услышала разговор Евы Михайловны с завучем. Они говорили обо мне, понимаешь? Ева Михайловна расспрашивала о моей семье: где живу, с кем дружу и нет ли у нас большой белой собаки. А потом добавила, что я вызываю у неё беспокойство. И она хочет прийти к нам, чтобы поговорить с моей мамой… Думаю, её ещё колдовские символы напрягли.

– Какие ещё символы, Алён?

– Ну, с наших занятий. Я ведь двойку схватила за то, что тетрадки перепутала и вместо школьного задания сдала наш с тобой конспект по магии. Я боюсь, что она маме ляпнет что-нибудь не то. Помнишь, как мы с тобой однажды маму от Лиха одноглазого избавили? Она с тех пор стала все чаще болтать о заговорах-приворотах. По телеку смотрит эту дурацкую «Битву экстрасенсов». Что, если из-за Евы Михайловны мама сложит два и два? Ты сама говорила: никто не должен знать про волшебство, это может навредить Дивнозёрью. Я очень этого боюсь, Тая. Теперь из-за моей ошибки… – Алёнка сжала кулаки, в её глазах стояли слёзы.

– Ну-ну, не вешай нос. Пока ничего непоправимого не случилось. И, кстати, Ева Михайловна уже имела дело с дивнозёрской магией, когда только-только к нам приехала. Я тогда ещё сама у неё училась.

В глазах Алёнки страх сменился любопытством:

– А что было-то? Выкладывай!

Вот опять этот упрямый взгляд. Тайка понимала, что теперь подруга не отстанет. С другой стороны, а зачем от неё вообще что-то скрывать?

– Ладно, слушай. Я ещё никому об этом не рассказывала. Всё тоже началось с беспокойства, которое оказалось очень заразным…

* * *

В тот далёкий осенний день Тайка проснулась незадолго до будильника. Так всегда бывает, когда волнуешься: всю ночь ворочаешься, вскакиваешь с мыслью, что проспал, потом смотришь – а за окном ещё темно.

Ей никак нельзя было пропустить первый урок: она ведь доклад по истории делала, готовилась уже с месяц, чтобы не ударить в грязь лицом. Это был не просто урок, в школу собиралась приехать какая-то комиссия, поэтому и попросили выступить лучших учеников. А у Тайки с историей, в отличие от алгебры, было всё отлично. Ева Михайловна – их новая учительница и классная руководительница, которая пришла только в этом году, – даже убеждала: поступай, Таюша, на исторический!

На весь дом пахло яичницей. Надо же, кто-то проснулся раньше неё! Наверное, Никифор. Домовой, бывало, вставал ни свет ни заря, чтобы приготовить ей завтрак, проводить в школу, а потом залезть обратно за печку досыпать.

Зевая и потягиваясь, Тайка вышла на кухню и сразу поняла: ошибочка вышла. Никифор ещё дрых, а над огромной шкворчащей сковородкой колдовал Пушок.