Иночас - Ив Макдоннелл

один на один с незнакомым человеком и рядом не будет отца. Он убрал руку, вытер нос и обнял свой теплый заплечный мешок.

Дрожа, Спица следил за тем, как Глори осматривает его с ног до головы. Они были одного роста, но мальчик знал, что выглядит тощим, а его ноги и вовсе казались тростинками из-за отцовских ботинок, один из которых кое-как зашнурован, а второй совсем болтается. Спица был уверен, что достаточно чист, но весь его вид, то, что он всего в одном носке, что рубашка порвана, а штаны заплатаны, должно быть, говорило ей только об одном. И он прочитал это в подобревшем лице девочки. Она наверняка подумала, что перед ней бедняк, который нуждается в помощи. И возможно, не ошибалась.

– Ну что же, Спица Удачетт, ты, небось, голоден. Так? – Глори порылась в сумочке и достала кусочек бисквита. Она положила его на деревянную ладонь и предложила мальчику. – Я Глория Шпуллен. Глори.

Спица посмотрел на веснушчатое лицо Глори и улыбнулся. Рыжие кудри торчали из-под шляпки под разными углами, и, хотя она сказала совсем немного, ее речь показалась ему самой цветной из всего, что он слышал в жизни. Голода он не испытывал ни капельки – страх истыкал его желудок кинжалами, – но жизненно важных вопросов у него был целый миллион.

– Нет, я не голоден, но… Не могли бы вы, ну… Можно ли мне, вроде как… Ох, ничегошеньки-то не понимаю… – Он потер лоб между бровями. – Простите, мисс, я ж головой ужасно ударился, вот что.

Глори покосилась на грязный синяк и шишку у него на лбу.

– Вижу. Нужно что-то с этим сделать, – сказала девочка и бросила бисквит на землю. – Морока, тебе сегодня везет.

– Это Сорока, никакая-то она не морока, ну. Ей и пирожок с очистками сгодится!

– Вообще-то, чтобы ты знал, – сказала Глори и закатила глаза к небесам, – ты ошибаешься. Это – ворона. Моя ворона. У сорок черно-белый окрас, помнишь, как в считалке: «Один – значит горе, две – радость вскоре». Повернись-ка, Морока. Видишь? У нее все перья черные.

Девочка подняла засов на воротах и взмахнула деревянной рукой, приглашая его войти.

Он не двинулся с места.

– Можешь зайти.

Спица поднял палец, и будь он посмелее, то непременно бы поспорил. Сорока была его вороной, в этом он ни капли не сомневался.

– Эй! – прервала его Глори, прежде чем он вымолвил хоть слово. – А НУ МАРШ СЮДА!

Спица, жутко злясь на себя за то, что никогда не может найти нужных слов, вытянул вперед шею, сморщил нос и сощурился. Он изучал ее лицо. Девчонка с веснушками и разноцветным голосом только что разговаривала с ним, как взрослый человек, который любит командовать. Может, он ошибся, думая, что она одного с ним возраста? Вероятно, все прояснится, если он увидит у нее на лице морщины.

– Ты заходишь или нет? – Девочка беспардонно передразнила его, скорчив такое же лицо, а потом и вовсе показала язык. Нет, она точно не взрослая, это очевидно. – Я могу тебе помочь, понимаешь? – ласково добавила она.

Спица ощутил, как его глаза наполняются слезами. Он не знал точно почему, но предполагал, что это как-то связано с тем, что ему протянули руку помощи, и неважно, что деревянную. Он чувствовал, что потерялся, и это было так странно, ведь каждая улица и каждый переулок, которыми он добирался сюда, были ему знакомы. Он следовал за Сорокой до самых ворот, где теперь стоял и мерз, волновался и чувствовал настоящее смятение. Потом мальчик решил, что от помощи очень трудно отказаться, и, подчинившись ее приказу, пошел следом за девочкой к черному входу в ювелирную лавку, сохраняя вежливую дистанцию.

Когда ключ щелкнул в замке, Глори повернулась к Спице и посмотрела на него в упор.

– ЖДИ ЗДЕСЬ.

И указала деревянным пальцем на землю.

Спица осторожно подвинул ногу ровно туда, куда ему было указано, и стал наблюдать, как девочка идет на цыпочках по темному коридору. Не зажигая свет, она пропала где-то в глубине, но вскоре появилась вновь. В тот самый момент коридор осветился – так резко, что Спица подскочил на месте.

– Тебе повезло. Мадам Прибабах тут не ночует и уже ушла, – сказала Глори, вернувшись к тому месту, где его оставила. Она остановилась и так внимательно посмотрела ему в глаза, что Спице пришлось отвести взгляд. – Пообещай, что не обчистишь лавку.

– Н-ни… Никады, мисс!

– Меня зовут Глори. И прошу, говори погромче. Как мне понять, что ты не врешь? – Она говорила как настоящая директриса, и Спица, наверное, не удивился бы, если бы Глори вытащила из сумки линейку.

– Клянусь сердцем. – Эти слова он произнес громче, почти как отец. Дрожащими пальцами он перекрестился и похлопал себя по груди с правой стороны.

Заметив, что Спица путает право и лево, Глори ничуть не удивилась, на ее губах даже появилась жалостливая улыбка.

– Да, так будет лучше всего.

Она уверенно двинулась внутрь, но Спица не пошел следом, продолжая терпеливо ждать на улице.

– Ради всего святого…

Глори вернулась к двери и крючком на деревянном пальце подцепила лямку его заплечной сумки.

– Ну, пошевеливайся уже! Иди за мной.

Спица не сопротивлялся, когда Глори тащила его за собой по коридору, как упрямого щенка. Он был потрясен. Его поразили в самое сердце бесконечные ряды выдвижных ящичков от пола до потолка, их сверкающие хрустальные ручки и красовавшиеся над каждой таблички с торжественными буквами, что описывали содержимое ящиков и были похожи на приглашения на королевский бал. В конце коридора Глори не свернула налево, где, по-видимому, располагалась мастерская, а затащила его в кладовую, немногим больше его сокровищницы. Тут пахло затхлым, кругом стояли пустые упаковочные коробки, баночки с мельчайшими деталями и инструментами, а в углу – большая керамическая раковина.

– Садись, пожалуйста. Вон там, – сказала Глори и, отпустив его лямку, указала на трехногий табурет. Она потянулась куда-то над ним и дернула за веревочку, которая свисала с пыльного торшера. На макушку Спицы хлынул свет.

– ОГО! – Спица подпрыгнул и ударился головой о стеклянный плафон, напоминавший огромный поникший цветок. Лепестки из янтарного стекла покачивались из стороны в сторону. – Как вы это сделали-то, а? – спросил он, глядя на мгновенно озаривший комнату ровный, немерцающий свет. – И где ж пламя? – Мальчик прищурился и заглянул в самое сердце абажура, придерживая раскачивающийся плафон грязными руками. Он был зачарован. Один стеклянный лепесток упал и разбился возле его ног. – Ой, простите, мисс Глори.

– Ну и ну! Да ты сейчас из штанов выпрыгнешь. Можно подумать, ты электричества