Сергей Таск - Тайна рыжего кота. Роман-детектив для детей от 7 до 107

– Господи, чего только они сюда не положили! – Она отщипнула еще кусочек. – Цветные пистоны… фантик… лопнувший воздушный шарик… Вот чудаки! – Она откусила большой кусок и добавила: – Хм, вкусно.

– Минута, – сказала она сонным голосом, – это же шестьдесят тысяч миллисекунд… можно отлично выспаться. И тут же уснула.

Дэвид зажмурился от яркого солнца – по ту сторону забора было другое время суток. Когда глаза привыкли к свету, он увидел зеленую лужайку, а на лужайке домик-тыкву. Вокруг росли карликовые фруктовые деревья, виднелся лесок и речушка. Все тут было маленьким, словно игрушечным.

Перед Дэвидом вдруг выросли два старичка-коротышки с раскрытыми от удивления ртами. Оба пузатенькие, оба розовощекие. Если они чем-то и отличались друг от друга, так только цветом глаз: у первого коротышки один глаз был синий, а другой карий, у второго же, наоборот, один глаз был карий, а другой синий. Руки у близнецов были заняты всякой всячиной – деревянной, железной, резиновой и пластмассовой.

Некоторое время все молчали. Наконец первый коротышка словно очнулся, рот у него растянулся до ушей, и он радостно спросил:

– Мнезнакомец, ты кто?

Пока Дэвид собирался с ответом, второй спросил, тоже довольно игриво:

– То, что кажется нам, или вовсе не то?

Дэвид сначала немного растерялся, а потом вспомнил:

– «Мнезнакомец, ты кто?» – эти слова написаны на плакате, не так ли?

– Такли, Такли, – с готовностью закивал первый.

– Теперь меня спросил, – обратился к Дэвиду второй с некоторой обидой в голове.

– Спросить? О чем?

– О том же самом.

Дэвид пожал плечами, однако выполнил странную просьбу и повторил вопрос.

– Ты опять его спрашиваешь! – возмутился второй коротышка.

– Не его, а тебя, – в свою очередь возмутился Дэвид.

– Это его зовут Такли, а меня – Сякли! Давай снова спрашивай!

Делать было нечего. Дэвид еще раз повторил вопрос:

– «Мнезнакомец, ты кто?» – эти слова написаны на плакате, не сяк ли?

– Сякли, Сякли! – завизжал от восторга второй коротышка.

– А ты в кого сегодня превратился? – спросил Дэвида первый.

– Как это – превратился?

– Обыкновенно. Как ты превращался в кролика…

– …и в черепаху…

– …и в шимпанзе…

– …и в рыжего кота!

– Постойте, постойте. – Дэвид сразу насторожился. – В рыжего кота, говорите?

– Забыл! – почему-то страшно обрадовался Такли.

– С к л е р о с т! – весело подхватил Сякли.

– Я должен вас огорчить, – сказал Дэвид, – но вы меня с кем-то спутали. Меня зовут Дэвид, и я никогда не был ни черепахой, ни шимпанзе. Что касается рыжего кота, то он мне тоже нравится, даже очень, хотя я пока не знаю, кто он на самом деле.

– А я знаю, – похвастался второй коротышка.

– Опять? – Брат-близнец поджал губы.

– Мы знаем, – неохотно поправился второй. – Он и рыба, и птица, и зверь, и насекомое!

– И зовут его Пип! – гордо ввернул первый.

– Пип? – переспросил Дэвид. – А ведь я, кажется, тоже его видел. У него ослиные уши?

– Ослиные! – хором подтвердили близнецы.

– И крылышки как у стрекозы?

– Как у стрекозы! – в неописуемом восторге кричали коротышки.

– А когда он превращался в кота, он мне разрешал животик ему гладить, – сообщил Такли сногсшибательную подробность.

– Врешь ты все! – не на шутку рассердился Сякли.

– А вот и не вру.

– Врешь!

– Не вру!

– Лгунишка-коротышка!

– Толстячок-сморчок! Близнецы наскакивали друг на друга, не отваживаясь вступить в ближний бой. Дэвид с большим трудом угомонил их.

– Д е д с а д, – он покачал головой. – Настоящий дедсад.

Близнецы сорвали фальшивые бороды и покатились со смеху.

– Обманули дурачка на четыре кулачка!

Вот так «старички»! На вид им было лет по пять.

– Послушайте, – Дэвид начал терять терпение. – Вы мне совсем голову заморочили. Кот… Пип… кролик… Вы хоть сами понимаете что-нибудь в этой петрушке?

Братья переглянулись и вдруг, не сговариваясь, бросились наутек.

– Куда вы? – закричал им вслед Дэвид. – Вот чудные.

Через полминуты близнецы примчались обратно.

– В такой? – с надеждой спросил Такли, протягивая пучок свежей петрушки.

– В сякой? – протянул свой пучок Сякли.

Дэвид взял оба пучка и, во избежание конфликта, кивнул.

– Вижу, понимаете, – сказал он с легкой досадой. – Вот что, братцы-кролики, вы должны мне помочь. Рыжего кота заколдовала Афрозина…

У близнецов из глаз покатились крупные слезы.

– Значит, мы его никогда-никогда не увидим?

Это было зрелище: Такли и Сякли, одинаково хлюпая носами, орошали землю горючими слезами.

– Ну почему же «никогда»? Разве сегодня вечером он у вас не появлялся?

Слезы у близнецов высохли как по команде.

– Нет, – сказал Такли.

– Да, – сказал Сякли.

– Он сказал «вечером», а вечером кот не приходил!

– Он сказал «сегодня», а сегодня кот приходил!

– Нет!

– Да!

– Ах ты, такой-сякой!

– Сам ты сякой-такой!

И вновь Дэвиду пришлось мирить разбушевавшихся близняшек. Надо сказать, остывали они так же быстро, как закипали.

Поняв свою ошибку (когда по ту сторону забора был вечер, по сю сторону день был в самом разгаре), Дэвид решил зайти с другого боку.

– А вы не помните, куда делся листок, который кот держал в зубах?

– Я помню!

– Я тоже!

– Я первый сказал!

– Я первый подумал!

Близнецы тянули вверх руки, как примерные школьники, вызубрившие урок.

– Где же он?

– Не скажу, – неожиданно ответил Такли.

– Я тоже, – присоединился к нему Сякли.

– Мы не должны никому говорить.

– А вы напишите, – предложил Дэвид. Хотя вы, наверно, не умеете писать.

– Кто не умеет?

– Мы не умеем?

Дэвид не успел рта раскрыть, а они уже нацарапали на земле счетными палочками (вот как полезно таскать с собой всякую всячину): ОН В КНИГЕ

– Я знаю, что он был в книге. – Дэвида начинала раздражать бестолковость братьев. – А где он сейчас?

– В книге! – словно издеваясь, повторили братья.

– Не может он быть в книге, если его из книги вырвали!

– А вот и может!

– Нет!

– Да!

Поняв, что так он от них ничего не добьется, Дэвид примирительно сказал:

– Ну, хорошо. На листке были стихи, вы их прочли?

– Мы только наизусть читаем, – сказал Такли. – Не веришь?

– Пошли? – Сякли потянул Дэвида за руку. – Там у нас табуретки.

– Зачем табуретки? – спросил Дэвид, давая себя увлечь в сторону лужайки.

– Для сценического образа, – охотно пояснил Сякли.

Посредине лужайки действительно стояли два высоких табурета, на которые браться довольно легко влезли. Приняв актерскую позу, они прочли с выражением по стишку:

Старичок, проживавший в Потсдаме,Подкрепляться любил червячками.Он клевал их, как птицы,Но пришлось поплатиться:Стало птичкою больше в Потсдаме.Шеф-повар из ДаугавпилсаНечаянно в чайник свалился.Бедняга так злилсяИ так кипятился,Что чай сам собой заварился.

– Ну как? – спросил Такли. – Оценил?

– Что? – не понял Дэвид.

– Юмор.

– А как я его должен был оценить?

– По пятибалльной системе, – сказал Сякли. – «Очень-но-не-смешно», «смешно-но-не-очень», «удовлетворительно смешно», «положительно смешно» и «можно обульдеть».

– «Можно обульдеть» – это как? – спросил Дэвид.

– Это когда от смеха в животе булькает, – пояснил Сякли.

– Так как ты оценил лимерики? – повторил свой вопрос Такли.

– А лимерики – это что?

– Чему их теперь в школе учат, – проворчал Такли. – Лимерики – это такая длинная история, только очень короткая. В стихах. И главное, со всеми подробностями: где родился, сколько лет, что натворил и чем дело кончилось. А первыми сочинять их начали жители ирландского города Лимерика. Запомнил?

– Запомнил.

– Ну, так что ты нам ставишь? Пятерку? – не выдержал Сякли.

– Мне надо подумать.

Браться о чем-то пошушукались, а мы тебе еще прочтем. Но учти, это будет потруднее. Если все поймешь и ответишь на наши вопросы, мы тебе покажем листок, который принес Пип. Согласен?

– Согласен.

И близнецы хором прочли:

Сталевар-маловер из ШанхаяЖил, сомнениям все подвергая.Он был просто сраженТем, что он – это он,А Шанхай – лишь названье Шанхая.

– В чем юмор, понял? – спросил первый коротышка.

– Ну, в общем…

– Вот тебе наводящий вопрос. – Такли был само великодушие. – Он жил где?

– В Шанхае.

– А Шанхай как называется?

– Шанхай, – не очень уверенно ответил Дэвид.

– Ну? – подгонял его Сякли. – Смешно?

– Не очень.

– Давно бы так! – обрадовался Такли. – «Смешно-но-не-очень» – это и есть высокая оценка нашего скромного, но довольно коллективного труда.

Дэвид напомнил близнецам, что они обещали показать ему листок со стихотворением.