Тайна старинных флаконов - Анна Руэ

Рядом со мной стоял глобус. Крутя шар, на котором была нанесена схема сада, я попыталась найти на нём голубые цветки из словаря. Не про шло и минуты, как мне это удалось.

Я сфотографировала схему на телефон – как Матс в прошлый раз – и вышла из библиотеки. При мысли, что мне предстоит отправиться в оранжерею в одиночку, волосы у меня на руках встали дыбом. Конечно, Виллема там в это время наверняка не было – но на меня вдруг стали нагонять жуть даже самые безобидные вещи: каждый скрип деревянной половицы, тень дерева в лунном свете или дуновение сквозняка, проникавшего в дом сквозь ветхие оконные рамы.

Но выбора у меня не было. Первым делом мне предстояло спуститься в аптеку ароматов – это был единственный способ попасть в оранжерею.

Освещая себе путь под лестницу телефоном, я добралась до места и втиснулась в тёмный ящик, который, кряхтя и сопя, отвёз меня в подземелье.

Лифт с резким толчком остановился, и меня встретила уже ставшая привычной смесь ароматов. Почему Матс отказался мне помогать? Бросил меня разбираться со всем этим в одиночку? Ведь кто, как не он, должен был понимать, каково это – когда родители про тебя забыли! И с чего это он так разозлился? И как бы, интересно, он поступил на моём месте?

Повернув ручку, я вышла из лифта в кабинет. Меня окружила чёрная пустота. На всякий случай я прислушалась, уговаривая себя, что в этот час никого кроме меня тут оказаться не может. Я повернула выключатель, толкнув дверь в стеллаже, вошла в аптеку – и вздрогнула от ужаса. Тяжёлый деревянный прилавок теперь стоял вовсе не у двери, куда мы его придвинули, а на значительном расстоянии от неё. А это могло значить только одно: кто-то входил сюда после нас. О боже! Как же Виллему удалось проникнуть внутрь с той стороны забаррикадированной двери?

Покрывшись холодным потом, я стала глубоко дышать, чтобы успокоиться. Что ж, делать нечего. Оставалось лишь надеяться, что Виллем не заявится сюда прямо с утра, раз уже успел побывать тут вечером.

Открывая дверь, ведущую из аптеки в подземный ход до оранжереи, я слушала своё дыхание. Звук казался мне оглушительно громким. Я прошмыгнула по тёмному коридору, взлетела вверх по ступенькам и перевела дух, лишь когда пол в чулане для инструментов повернулся под моими ногами.

Двигаясь вдоль дорожек, я рассматривала фотографию глобуса. Сквозь стеклянный потолок над моей головой внутрь оранжереи проникал слабый лунный свет. Преодолев последний отмеченный на карте отрезок пути, я наконец остановилась возле клумбы с голубыми незабудками.

Глава 24

Когда я вернулась в аптеку, мой бешено колотившийся в висках пульс постепенно успокоился. Я взяла две записные книжки, которые Матс оставил на письменном столе в кабинете, и нырнула в потайной лифт.

На этот раз вместо того, чтобы покрутить круглую ручку, я нажала на продолговатую и вошла в лабораторию. Мельком обвела глазами помещение, потом положила сорванные цветы рядом с дистиллятором и внимательно осмотрелась.

Все ящички и контейнеры здесь были подписаны, в точности как и флаконы в аптеке ароматов. Должно быть, сделать аромат – это не так уж сложно, подумалось мне. Не хватало лишь правильного рецепта средства для памяти. Будь он у меня – осталось бы только отыскать в ящичках все необходимые ингредиенты и засунуть их в дистиллятор. А потом зажечь бунзеновскую горелку и ждать, пока готовое вещество не закапает из трубки во флакон.

Я развернула порванную карту ароматов на рабочем столе, раскрыла рядом одну из записных книжек и стала листать в ней страницу за страницей. К сожалению, я так и не смогла найти ни одного рецепта аромата, помогающего что-то вспомнить или перестать забывать.

Зато мне в глаза бросилось кое-что иное. А именно – один очень распространённый ингредиент. Он назывался метеорит и повторялся во всех рецептах без исключения. В состав каждого аромата входила минимум одна небольшая щепотка – на кончике ножа – метеоритного порошка. А иногда и две такие щепотки. Не этот ли ингредиент и придавал ароматам их особенную силу?

Что ж, это было уже кое-что.

Я стала поочерёдно выдвигать ящички и заглядывать в коробки и банки, по которым были рассортированы многочисленные сушёные лепестки, смолотые в порошок кристаллы, минералы и всевозможные камни. Лишь на самой верхней полке мне удалось обнаружить полупустой стеклянный контейнер с мерцающим чёрным порошком. От него исходило тёмное сияние словно от звёздного неба. «Метеорит»: значилось на этикетке: я нашла то, что искала.

У меня на душе вдруг стало как-то тревожно. А вдруг Матс был прав и я сделаю всё только хуже? Намешаю тут какой-то непонятный аромат, который вместо того, чтобы вернуть людям память, навлечёт на них новые проблемы? Что, если сегодня ночью всё пойдёт совсем не по плану? Захлопнув записные книжки с рецептами, я попыталась как-то развеять свои сомнения.

В первую очередь я решила как следует почистить дистиллятор. Вдруг где-то там в пробирках застряли остатки использованных раньше ингредиентов – кто знает, как они действуют. Внимательно изучив цветочную массу в пробирке прямо над горелкой, я взяла в руки флакон с тем, что получилось из этого сырья, подняла его повыше на свет, чтобы получше рассмотреть. Я вспомнила, как мы с Бенно и Матсом надышались этим запахом, пока он капал во флакон из дистиллятора. Странно, но тогда с нами, кажется, совершенно ничего не случилось. Выходит, существовали ароматы, не оказывающие никакого воздействия? Как бы то ни было, на дне бутылочки ещё плескались остатки голубой жидкости. Я замерла в нерешительности, раздумывая, как с ней лучше поступить. Интересно, кто в последний раз загружал ингредиенты в дистиллятор? Наверняка ведь Виллем? Значит, неплохо было бы для начала выяснить, что это за аромат. Мало ли какие пакости замышлял садовник. А в том, что замышлял он именно пакости, а не что-нибудь хорошее, я не сомневалась.

Вытряхнув цветочную массу из стеклянной трубки на рабочий стол, я попыталась разобрать, из каких именно ингредиентов она состояла. Первым делом мне бросились в глаза мелкие голубые лепестки. У меня даже дыхание перехватило. Это были лепестки тех же самых цветов, что я только что сорвала в оранжерее. Незабудок!

Но это как-то не укладывалось у меня в голове. Выходит, Виллем делал тут ароматическое противоядие от потери памяти. Но зачем? Ведь он же сам и хотел, чтобы люди потеряли память!

Я