Антон Иванов - Шестеро смелых и похищение «Европы»

Возвратившись в комнату, он набрал номер Данилы.

— Ахлябин, ты уже на свободе? — спросил тот.

— Пока нет. Эти двое явились, но замок — то я сломал. Они по одному за домкратом и ушли. Теперь сижу гадаю. Выйти — то самому невозможно.

— Оставайся на линии, а я сейчас по второй с Марфой свяжусь. Ребята уже должны быть на месте.

Клим услышал в трубке музыку. Данила переключился на вторую линию, но вскоре опять раздался его радостный голос:

— Взяли! По одному, но обоих. Можешь смело выходить!

— Данила, я же тебе уже объяснял. Не могу. Я себя заблокировал. Пускай Марфа Сенюшкину передаст: надо кого-нибудь прислать, чтобы дверь сломали. Но ты знаешь, я ведь нашел, что они украли. Красивая штука. Особенно девчонкам нашим понравится. Колье! Всё в драгоценных камнях!

Данила присвистнул.

— Сейчас скажу Марфе.

— Ты, главное, про меня случайно не забудь.

Клим вытащил из проигрывателя и порвал на мелкие кусочки прощальное письмо. А то еще Ди после прочтет… Не надо ей знать, что он уже приготовился с жизнью прощаться. Еще поживем! Настал момент отнять у синюшной курицы драгоценность: понаслаждалась, и хватит, всё равно колье ее не украсит.

В дверь позвонили. Затем Клим услышал голос Сенюшкина:

— Ахлябин, ты живой?

— Живой, Николай Алексеевич.

— Ну, слава богу! На всякий случай отойди подальше от двери! Мы ее сейчас, мама дорогая, домкратить будем. Так чтобы тебя случайно не пришибить.

— Отошел. Действуйте.

Шестеро смелых собрались у Ахлябина, так как Клим находился под домашним арестом. (Теперь Юлия Павловна не только возила сына по утрам в школу, но и обязала Ларису Петровну встречать его каждый день после уроков. Так стыдно Климу еще не было.)

Статья занимала целую газетную полосу. Огромный заголовок гласил: «Похищение „Европы“».

— Оказывается, вот что они имеют в виду под «Европой»! — воскликнул Клим. — Так называется колье. Каждый камень в нем символизирует определенное европейское государство. Изумруд — Великобританию, рубин — Испанию, бриллиант — Францию.

— А синий сапфир — Италию, — с трепетом подхватила Лиза. — Ну надо же, какая потрясающая вещь! Хоть бы один раз удалось померить.

— Радуйся, что хоть увидеть смогли, — сказала Марфа.

— И все это благодаря Климу, — подхватила Диана.

— Эх, если бы я нашла, первым делом бы примерила, — не унималась Елизавета.

— Что ж ты, Ахлябин, лопухнулся, — подхватил Илья. — Нет чтобы напялить на себя и походить, пока они там дверь ломают. Когда теперь такое удастся — миллионы рублей на собственной шее потаскать! А мог и вообще о находке не объявлять, — продолжал ехидничать Бородин. — Сунул бы в карман и себе оставил. Тебе бы Владимир с Каплей только свое бандитское спасибо сказали бы.

— Хорош галдеть! Дайте мне дочитать, как это колье среди бумаг очутилось, — перебил Илью Данила. — А! Вот!

Оказалось, что «Милим — банк» в преддверии переезда предложил арендаторам банковских ячеек забрать хранящиеся там деньги и ценности, чтобы потом положить снова уже в новом здании. Все так и сделали, исключая одного — единственного клиента. Ячейку он арендовал на год, а найти его не удавалось — ни по одному телефону он не отвечал.

Руководство банка ждало до последнего, не рискуя нарушать тайну чужого хранения. Когда же осталось перевезти лишь остатки архива, было решено не тратиться на бронированную машину, а спрятать оказавшееся к ячейке уникальное ожерелье среди не представляющих никакой ценности бумаг, на которые вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову покуситься.

Об этом случайно узнал третий участник, тот самый, которого Ахлябин счел похожим на собственного дядю. (Так что Черчилль опять не ошибся, о чем Марфа впоследствии не уставала напоминать.) Поделившись с Каплей, лжедядя Ахлябина решил организовать похищение. Шофер загорелся и привлек к делу Владимира, с которым вел дружбу с тех пор, как они вместе стили работать в банке.

Спешно организованное похищение прошло без сучка без задоринки. Болит тт. спасение Ахлябиным Капли преступит мм было на руку. У шофера появилось алиби, никто и не думал его подозревать. Лжедядя, правда, привлек внимание частного детектива тем, что именно в день происшествия взял отгул. Впрочем, если бы не Клим («и не Черчилль», — упорно добавляла Марфа), он бы, наверное, вывернулся. Тем более что Владимира в банке никто, кроме Капли, не помнил. Кстати, «благодарные» сообщники третьего участника и заложили сразу же после ареста.

Хозяин колье вскоре объявился. Возможно, руководство «Милим — банка» и продолжало бы хранить тайну похищения, оберегая свою репутацию, но владелец уникальной драгоценности остался очень недоволен тем, как обошлись с его собственностью, хранение которой он столь опрометчиво доверил, как оказалось, такому ненадежному банку. История получила широчайшую огласку. При этом хозяин колье ухитрился сохранить свое полное инкогнито.

«Милим — банк» на новом месте так и не открылся.

Лиза вздохнула:

— Сколько стараний — и совершенно зря. Мы, то есть, конечно, Клим, такую ценность нашли, и никакой награды.

— Знаешь, Каретникова, — фыркнул Илья, — полагаю, «Милим — банку» не наградить нас хочется, а проклясть.

— А хозяину колье? — спросила Лиза.

— Да судя по тому, что здесь написано, — потыкал в газету Ахлябин, — он о нас никогда не слышал. И моя мама очень этому рада. Говорит, еще неизвестно, что он за человек.

— Слушай, Клим, у меня идея, — хитро покосилась на него Ди. — Можно позвонить в газету. Скажешь, что ты не только свидетель, но практически непосредственный участник. Может, заработаешь.

— Спасибо, — не оценил ее шутку Клим. — Или ты хочешь, чтобы мое домашнее заключение в пожизненное превратилось? Не ожидал от тебя.

Ди улыбнулась:

— Ну, тебе ведь так не нравилось, когда я защищала тебя и сочувствовала.

— Лучше уж защищай, — смилостивился Клим. — Кстати, — хлопнул себя по лбу он, — мы же свой гонорар еще не получили. Вот освобожусь из — под стражи и съезжу. Когда-нибудь матери да надоест меня караулить.

— Обязательно надоест, — обнадежила его Диана. — Главное, не волнуйся.

— Опять ты… — хотел было возмутиться Ахлябин, но осекся.

Друзья рассмеялись.

— И выйдешь ты, Ахлябин, на волю с чистой совестью, — сказала Марфа.

По пустой квартире Соколовых нервно расхаживал Черчилль. Он так надеялся услышать окончание истории! Но ребята ушли говорить о ней в другое место — к длинному тощему мальчику. «Очень нехорошо с их стороны. Раньше — то всегда все здесь собирались, и правильно». Черчиллю вообще эта их последняя охота совсем не понравилась. «Тухлая мышь попалась!»

Кот вошел в комнату Марфы, запрыгнул на ее стол и от души залепил оплеуху ненавистной деревянной пародии на кота. «Руки бы искусал тому, кто сделал такую безвкусную гадость!» Пародия грохнулась на пол и раскололась. Черчилль степенно и с чувством выполненного долга вылизал лапу, чтобы она не пахла противной краской, спрыгнул со стола и, даже не оглянувшись на поверженного врага, отправился спать в мягкое кресло.