Колдовство по найму - Волынская Илона

«А зубы и когти? — ярость, горячая и в то же время ледяная, туманила голову, отключая человеческий рассудок. — Мощь могучих лап, и пьянящая радость охоты, и добыча, трепещущая в ощеренной пасти…»

В очередной раз вокруг Ирки исчезли цвета, сменяясь четкостью очертаний. Она почувствовала, как там, в коридоре, возятся изодранные, израненные, но живые, живые вовкулаки. И как старый волк ползет, судорожно ползет сюда, волоча за собой непослушное тело и обрывки разодранных пут. А потом из глубин ее души стало подниматься нечто грозное и абсолютно бесстрашное, прорываясь наружу гремящим рыком.

Сильные ноги швырнули Ирку в прыжок. Мощное темное тело взвилось в воздух. Щелкнули клыки. Тащившие Богдана твари зашлись в коротком вопле и смолкли. Острые когти прошлись по разодранным телам ничек. Взметнулись в воздух нитяные арканы… И тут же бессильно сгорели, потому что вокруг гладкой черной шкуры вспыхнул огненный ореол. И волной покатился по толпе ночных созданий, оставляя после себя лишь выгоревшую проплешину.

Широкая грудь сшибла наземь с десяток ничек, их тонкие соломенные тушки переламывались под тяжелыми лапами. Веретено больно вонзилось между когтями. Сверкающие зубы выдрали из лапы острую колючку, послышался злобный визг, и темное тело прянуло вслед самым благоразумным из ночных тварей — бросив своих пленников, они пытались бежать. Но поздно, слишком поздно.

Громадная лапа прихлопнула последнюю бегущую ничку. Корчась в покрытых синим лаком когтях, существо затуманенным взором глядело на нависшую над ним оскаленную пасть.

— Не вин, не вин! — проскрежетала ничка. — Хазяин… не знае! Не Хорт, не Хорт! Хорты…

Когти сжались. Еще раз простонав: «Хазяин!»— последняя ничка смолкла.

По комнате пронесся полустон-полувздох. На мгновение у стены соткалась высокая гибкая фигура в плаще из тьмы. Из-под клубящегося мрака капюшона мрачным красным огнем сверкнули змеиные глаза с узкой щелью вертикального зрачка. Коротко и остро блеснул перстень с кровавым рубином.

— Теперь знаю!.. — угрожающе прошелестел тихий голос.

Над капюшоном взвился столб алого пламени, и фигура исчезла.

Над опустевшим полем боя, покачиваясь на тонких, но сильных ногах, отблескивая темной гладкой шкурой, скаля клыки, в хватке которых задыхались матерые волки, стояла громадная борзая. Хортица.

ГЛАВА 17

ЗАЧЕМ ВЕДЬМАМ ДЕНЬГИ?

— На всех троих получим меньше, чем должны были получить на каждого! — гневно процедила Танька, сузившимися глазами разглядывая компанию вовкулак.

Вытянув длинные ноги, вся семерка вальяжно раскинулась в мягких креслах банковского офиса. Сегодня они отказались от камуфляжных костюмов, и даже майор явился без мундира, в обычных джинсах и рубашке. Но все равно банковские служащие с опасливым недоверием косились на этих посетителей: молодые волки и их командир выглядели опасными субъектами, чему немало способствовали украшавшие их физиономии синяки и ссадины. У майора надо лбом был начисто выдран клок волос, похоже, вместе с куском кожи, повязка у него на лбу прокрасилась свежим пятном крови. Но выглядел Ментовский Вовкулака чрезвычайно довольным.

Будто овечку задрал, — прокомментировал Богдан.

А он и задрал! — агрессивно вскинулась Танька. — Меня! Считай, по живому зарезал! Выцарапал, выгрыз! Волчина позорный! Придется таки с ними делиться, по пятьдесят тысяч на каждого! Ну что за взрослые пошли! Вместо того чтобы детей защищать, так и норовят кинуть на сотни тысяч баксов!

Так он и защищал! — вступился за оборотня Богдан. — А не то пристрелили бы тебя!

Так я потому и уступила! Иначе фиг бы он у меня получил, а не триста пятьдесят тысяч! — взвилась Танька.

Ну так и не блей, бедная овечка! — рявкнул на нее Богдан. — По пятьдесят тысяч — тоже хорошие деньги!

Только непонятно, куда их совать! — раздраженно пробурчала Танька. — Протрынькать — слишком много, бизнес начать — слишком мало. Хорошо, что теперь даже детям можно свой счет иметь! Значит так, оставляем баксы в банке — я уже выяснила, процент там выйдет приличный. А я спокойно обдумаю, как их лучше всего использовать. Так что пока никаких машин никто не покупает!

У Ирки холодильник, считай, спекся. И бабку она хотела в санаторий, — недовольно протянул Богдан.

На холодильник пусть оставит, — нехотя согласилась Танька. — А бабка в санаторий с процентов поедет, в следующем месяце. Как говорит мой папа, все отдохнем на одну путевку. Кстати, Ирка, ты не вздумай бабке своей про деньги проговориться, а то она у тебя тоже любит банковские вклады: в банку засунет и в кладовке за ведром припрячет, пока не сгниют! Ирка! Ты нас хоть слышишь вообще, Ирка?!

Бледная Ирка, в глубокой задумчивости сидевшая в кресле, вздрогнула:

— А? Что? — быстро провела языком по зубам, внимательно оглядела собственные ногти, потянула носом воздух и облегченно вздохнула:

— Да-да, хорошо! Просто замечательно! Богдан с Танькой обменялись тревожными взглядами.

— Да перестань ты дергаться, Хортица… — начал Богдан и осекся, потому что Ирка снова вздрогнула и принялась ощупывать свои руки в поисках отсутствующих когтей.

Дверь распахнулась. Семерка вовкулак вскочила навстречу Владимиру Георгиевичу Иващенко. Бизнесмен выглядел не лучшим образом. Он был бледен, совсем как Ирка, и почему-то все время косился на Таньку: испуганно и в то же время как-то обиженно.

Слегка недоумевая — вроде, обижаться ему было не на что, — Танька ободряюще кивнула:

— Здрасьте, Владимир Георгиевич! Как дела? Как компаньон? Как Серега?

Иващенко выдавил в ответ фальшиво-бодрую улыбку:

— Спасибо, все очухались. Теперь под домашним арестом. Оба. Найдут способ покрыть убытки компании — спущу дело на тормозах. Не найдут — посажу всерьез! У нас по их милости все равно дефицит бюджета в полмиллиона долларов! Правильно? — и он вопросительноглянул на Таньку, словно ждал от нее подтверждения.

Не очень понимая, что она должна подтвердить — то ли правильность мер по отношению к мошенникам, то ли размер дефицита, — Танька кивнула, соглашаясь и с тем, и с другим.

— Ну что, все готовы? — поинтересовался Иващенко и опять внимательно посмотрел на Таньку.

Едва заметно пожав плечами, девчонка снова кивнула.

Иващенко повернулся к поджидавшему его банковскому служащему.

— Я предупреждал по телефону: я хочу перевести со счета компании полмиллиона долларов… — он осекся и вновь тревожно уставился на Таньку. Той ничего не оставалось, как снова кивнуть. В глазах бизнесмена промелькнуло было облегчение, но тут же опять сменилось тревогой. — И распределить их между десятью именными счетами — по пятьдесят тысяч на каждый…

Бизнесмен в очередной раз вопросительно воззрился на Таньку. Та ответила ему изумленным взглядом. Но Иващенко упорно ждал и явно не собирался ничего предпринимать, пока не получит Танькиного согласия. Изумленная девчонка в очередной раз кивнула.

— Сейчас всё сделаем, Владимир Георгиевич! — бодро заверил служащий. — Получатели все здесь? Отлично! Проходите сюда, пожалуйста!

Защелкали клавиши компьютера, тихо гудя, принтер выплюнул бланки банковских договоров. Десять совершенно одинаковых договоров — разнились в них только имена. Иващенко закрыл колпачком ручку.

Вот видите, с моей стороны всё точно в срок, как и договаривались, копеечка в копеечку! — повернулся он к Таньке, и в голосе бизнесмена прозвучала явная претензия. — А если вам пришлось поделиться с этими господами, — он кивнул на семерку донельзя довольных вовкулак, — так я здесь ни при чем! И пытаться вытрясти из меня вдвое большую сумму — некрасиво! У нас договор был! Вы слышали когда-нибудь о бизнес-этике, милая девочка?

Я?! — воскликнула обалдевшая от его напора Танька.

Вы, вы! Судя по вашему изумлению — никогда не слышали! — продолжал наступать Иващенко, — А надо бы, если, конечно, хотите заниматься делами!