Сыщики с Нанкин-роуд - Сильвия Алиага

не сразу. А когда заговорил, то голос его прозвучал нерешительно, словно он не знал, на какой ответ от Элис может рассчитывать:

– Маргарет сообщила вам о том, что этим вечером в отеле состоится званый ужин? В честь прибытия мистера Поула. Он имеет обыкновение приглашать на дружеский ужин самых знатных гостей из числа остановившихся в отеле. На этот раз среди приглашенных Спенсеры и Клод Ожье, а также лорд Ханифут с дочками. Ханифуты – семейство из Северной Англии, они у нас время от времени останавливаются, вот и сейчас занимают два номера люкс на третьем этаже.

Элис вежливо кивнула.

– Маргарет мне об этом не говорила, однако со стороны мистера Поула это, конечно же, чрезвычайно любезно – уделять время своим гостям. Без сомнения, это будет весьма приятный вечер. Джонатан там тоже будет?

Эмма уже успела ей поведать, что Джонатан несколько дней пребывает в напряжении и что грядущий приезд его отца, по всей видимости, не является для него долгожданным и приятным событием.

– Да, конечно, – поторопился дать ответ Хуберт. – Мы с Маргарет тоже там будем – в качестве представителей администрации отеля. – По нему было видно, что он нервничает. – А вам хотелось бы к нам присоединиться, Элис? – в конце концов проговорил он. – Мне кажется, что Джонатану будет приятно увидеть еще одно знакомое лицо и… скажем так, мистер Поул получит возможность познакомиться с той, кто заботится о его сыне.

Элис чуть язык не проглотила. Она – и на званом ужине? Хуберт только что сказал, что один из приглашенных – английский лорд, ни больше ни меньше. В мыслях мелькнули все ее платья, висящие в шкафу, – застиранные, перешитые и залатанные, ни в малейшей степени для этого случая не подходящие. Возникший перед глазами суровый образ мистера Поула – которого она даже еще вживую не видела, но который в ее голове уже обрел черты персоны высокопоставленной и грозной, точно король, – да и остальных знатных гостей, заставил ее содрогнуться. Все они взирали на нее с презрением, задаваясь немым вопросом: что она делает среди них, сиротка из района Олдгейт?

– Можно… – несмело заговорила Элис. Теперь именно она почувствовала, что не смеет посмотреть Хуберту в глаза. – Можно мне подумать?

– Э-э-э, ну да, конечно, – поспешил он с ответом. – Разумеется. Это было ни к чему не обязывающее предложение, на тот случай, если вам вдруг захочется к нам присоединиться. Вы вовсе не обязаны там присутствовать.

Элис кивнула, чувствуя, что краснеет. Ощущать себя полным ничтожеством было для нее непривычно. В тот момент она даже пожалела, что предложила Маргарет свою помощь в отеле в эти дни. Время, проведенное в номерах Спенсеров и Клода Ожье, не прошло для нее бесследно.

– В любом случае большое спасибо за приглашение, – тихо проговорила Элис на прощание, после чего быстро зашагала от него прочь по коридору. И тут ей пришло в голову, что обычно Хуберт убегает от нее, а не наоборот.

XIX

Самое любимое место Эммы в отеле «Белгравия» не было доступно постояльцам. Это был верхний ярус оранжереи. При отеле имелась расположенная на заднем дворе оранжерея. Она была не слишком велика, но ее современная конструкция отличалась элегантностью: стеклянные стены и металлические балки, выкрашенные белой краской. Внутри этого сооружения росли самые разные растения – в том числе многочисленные кактусы и пальмы – и постоянно поддерживалась температура, характерная для тропиков. И хотя клиентам отеля в качестве одного из гостевых развлечений дозволялось посещать оранжерею и любоваться экзотическими растениями, однако железная лестница, что вела на верхнюю смотровую площадку, по соображениям безопасности оставалась закрытой. Для всех, но не для сына владельца отеля. Джонатан и Шаожань говорили Эмме, что довольно часто туда забираются, а на этот раз взяли ее с собой.

Ребята устроились на узком помосте, устроенном по периметру оранжереи почти под самой стеклянной крышей, свесили ноги и качали ими в воздухе, глядя на верхние ветви пальм, до которых запросто можно было дотянуться ногами. У Шаожаня был выходной, хотя все служащие отеля, напротив, много и напряженно трудились: мистера Поула ждали уже через несколько часов, а к его приезду все должно было быть готово. И все же рано утром Шаожань явился в отель, разыскал Джонатана и Эмму, и вся троица удалилась в оранжерею. Они провели там уже несколько часов, так что темы разговоров успели иссякнуть, Эмме пришлось из-за жары снять кофту и рейтузы, но желания уходить она не испытывала. Казалось, что они попали в какой-то иной мир. Гораздо более теплый и безмятежный, где никто их не побеспокоит. Там с трудом можно было поверить в то, что по ту сторону стекла весь отель «Белгравия» пульсирует в бешеном ритме.

Отель кишел людьми, съехавшимися на торжественное открытие Большого казино, а ожидаемое прибытие мистера Поула еще больше увеличивало нервозность персонала. Глазам Эммы все эти новые постояльцы представлялись и странными, и притягательными. Прежде всего ее завораживала сама мысль о том, что на свете существуют люди, обладающие деньгами и временем в достаточном количестве, чтобы позволить себе потратить несколько недель жизни на борту судна исключительно с той целью, чтобы принять участие в каком-то празднике.

Этими мыслями она и поделились с Джонатаном и Шаожанем.

– Мне думается, что большинство едут сюда не только за тем, чтобы принять участие в празднике, – сказал Шаожань. – Почти у всех у них есть тут предприятия, и я полагаю, что они просто пользуются случаем, чтобы провести здесь какое-то время и убедиться в том, что все их дела в порядке.

«Как мистер Поул», – подумала Эмма. Он тоже каждый год наезжает в отель «Белгравия», чтобы проверить, как тут идут дела. Его пароход, должно быть, уже бросил в порту якорь. Она повернулась взглянуть на Джонатана. Тот сидел с закрытыми глазами, опершись лбом о металлический поручень. Мальчик казался спокойным, будто просто наслаждался теплом и безмятежностью зимнего сада, однако каждый раз, когда в последнее время разговор заходил о неотступно приближавшемся приезде его отца, не мог утаить выражение неприязни на своем лице.

– А ты получил приглашение на открытие Большого казино? – поинтересовался у Джонатана Шаожань, хотя и он сам, и Эмма вполне осознавали, что так или иначе, но будущий владелец отеля «Белгравия» никогда на подобном мероприятии не появится. Джонатан открыл глаза. Прекрасные темно-зеленые глаза казались еще более яркими в рассеянном свете.

– Полагаю, что получил, – ответил он как ни в чем не бывало. – Только Хуберт уже давно не передает мне всякие там приглашения – он устал, что я на все отвечаю отказом.

– Ты вовсе не обязан делать то, чего не хочешь, – сказал ему Шаожань, и Джонатан благодарно ему улыбнулся.

– Мне и Хуберт так говорит.

– А твой отец разве не захочет, чтобы ты его сопровождал? – попробовала прощупать почву Эмма. Ей, конечно же, не хотелось огорчать парня, однако фигура мистера Поула сильно ее интересовала.

Джонатан помотал головой.

– Моему отцу нет до меня никакого дела. К тому же он и сам туда не пойдет.

Это заявление Эмму удивило. Она-то думала, что мистер Поул приурочил свой приезд к этим датам именно для того, чтобы попасть на открытие Большого казино. Может, он точно так же, как и его сын, ненавидит толпу?

Джонатан тяжело вздохнул и поднялся. Обычно окружавший его ореол радостного простодушия угас – он смирился с судьбой.

– Мне нужно идти домой, собираться. Отец совсем скоро будет здесь, и мы пойдем ужинать в компании лорда Ханифута с дочками, Спенсеров и Клода Ожье.

– Хочешь, я провожу тебя до дверей? – спросил Шаожань, тоже вставая на ноги.

Джонатан покачал головой.

– Да нет, посиди еще здесь, ведь у тебя сегодня свободный вечер. Увидимся позже, идет? – И посмотрел на Эмму, отчего-то вдруг смутившись. – Может, составишь мне компанию этой ночью? Как в первый день, возле окна с совой…

Растрогавшись, Эмма кивнула.

– Конечно же! Я буду сидеть там и ждать, когда ты закончишь ужинать со своим отцом, хорошо?

Джонатан слегка улыбнулся на прощание и направился к металлической лестнице, ведущей на первый этаж оранжереи. Шаожань проводил его взглядом. Лицо его хмурилось.

И он, и Эмма довольно долго молчали. Эмма старательно выискивала подходящую тему для беседы, стремясь разорвать тяжелую паузу, но вдруг заговорил Шаожань:

– Мои родители умерли, когда я был совсем маленький, – произнес он, чем несказанно ее удивил. – Мы тогда жили в деревне, за городом, и они заболели холерой.

Эмма еще не пришла в себя после столь резкой смены настроения