Татьяна Сотникова - У сыщиков каникул не бывает

Глава ХVII

ЧТО НЕ СНИЛОСЬ МУДРЕЦАМ

Инка чуть не за шиворот тащила за собой Пашку с Саней. Было похоже, что это кошка обучает котят премудростям жизни. Точнее, одной из них – хитрости.

Во-первых, Анка узнала у какой-то бабульки, где можно взять ключи от нового домофона, который сегодня установили в соседнем доме.

Во-вторых, она нахальным образом соврала технику-смотрителю, будто за ключом ее послал художник из тринадцатой квартиры.

В-третьих, самому художнику, открывшему ребятам дверь, она, наоборот, сказала, что с ключом ее послал техник-смотритель, и он же попросил жильца не забыть потом оплатить установку домофона.

– Даже не знаю, как вас благодарить, – попыхивая приятно пахнущим трубочным дымком, пробасил бородатый художник. – Но что-нибудь вкусненькое я обязательно найду в своих коробках.

Он жестом пригласил ребят в квартиру. Она показалась им необъятной! Вдаль уходил длиннющий обшарпанный коридор со множеством дверей по обе стороны. Дверь в одну из комнат была широко распахнута, и оттуда бил ослепительный свет, словно там шли какие-то съемки.

Вдруг что-то зашуршало, защелкало и скрипучим старческим голосом произнесло: «До третьего тысячелетия осталось четыреста пятьдесят девять с половиной суток…»

– Вот уже и полдень! – воскликнул художник. – Бежит, бежит времечко.

«Ничего себе часики, – подумал Пашка. – Интересно, как он по ним время определяет?»

Заметив, что лица ребят загорелись от любопытства, художник заговорщицки подмигнул:

– Хотите посмотреть?

И жестом радушного хозяина пригласил их в сияющую комнату.

Это была знакомая ребятам комната, хотя они никогда в жизни не переступали ее порога. Какая же она оказалась огромная!.. И чего в ней только не было! Чтобы хорошенько рассмотреть все вещи, расставленные на полках и разбросанные где попало, понадобился бы, наверное, целый день.

Целого дня у ребят на это не было. И, наверное, целого дня не было на это у хозяина квартиры. Поэтому друзья заинтересовались самыми важными вещами. Анка – огромными старинными часами в виде глобуса. Глобус освещался лампой-Солнцем и зеркальной Луной, точь-в-точь как наша Земля. Этот-то механизм и разговаривал кряхтящим голосом, напоминая о том, что скоро заканчивается двадцатый век.

Пашка с Саней тоже не прочь были получше рассмотреть хитроумные механизмы. Особенно один из них, напоминающий средневековую космическую ракету. В широких обручах вращались металлические полусферы, множество стрелок крутилось в разных направлениях, таинственно мерцали большие и маленькие зеркала…

Но, едва взглянув на этот замысловатый прибор, Саня и Пашка уставились на сидящую в кресле человеческую фигуру. Она была одета в обычный человеческий костюм. Привычный страх кольнул их обоих, но они, осмелев, все же подошли поближе.

– Какое страшное выражение лица… – прошептал Саня.

– Ну что вы! – рассмеялся художник. – Я совсем не согласен с вами. Странное – да, но отнюдь не страшное. Тот, кого я изобразил, действительно был очень странным человеком и всему умел удивляться. Смотрите, удивление и даже недоумение застыло на его лице…

– А кто это? – спросил Пашка.

– Сальвадор Дали. Великий испанский художник. К сожалению, он уже умер. Совсем недавно.

– Сальвадор Дали? – переспросил Саня. – Кажется, у папы есть его альбом… Там еще на одной картине такие часы нарисованы, у которых циферблат течет, как молоко. И правда, очень странно!

– «Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам», – снова улыбнувшись, сказал художник. – А на той картине, о которой ты говоришь, Сальвадор Дали изобразил течение времени.

Пашка удивленно оглянулся. Кого это он называет другом Горацио?

– А это ваши работы выставлены в музее экзотических рыбок? Я там была! – проявила осведомленность Анка.

– В музее рыбок? – удивился художник. – Ах да, я слышал, там выставили несколько восковых фигур из музея на Тверской. Нет, там не мои работы. Да и вообще, я с воском не работаю. Это глина.

– «Во-оск!» – передразнил Пашка Анку. – И ничего ты не понимаешь!

Анка не обратила на его реплику никакого внимания.

– А разве из глины лепят такие фигуры? Я слышала только о восковых, – с интересом спросила она.

– Не сказать, чтобы лепили массово. Но я, во всяком случае, пытаюсь это делать. Пока в гордом одиночестве, – скромно сказал художник. – На мой взгляд, глина живее воска. Не правда ли?

Пашка с Саней быстро закивали головами. Еще бы! Да если они не смогли через телескоп отличить эту куклу от живого… тьфу ты, мертвого человека, то ясное дело: глина – что надо!

– А вы здесь и живете? – спросил Саня.

Раньше он не встречал во дворе этого художника.

– Еще только переезжаю, – ответил тот. – Совмещаю жилье и мастерскую в выселенной коммуналке. Да мне так и удобнее. Видите, сколько здесь комнат.

А Анка продолжала свои расспросы:

– Но если вы считаете, что глина лучше, почему же все делают фигуры из воска? Ну, всяких великих личностей? Например, для музея мадам Тюссо.

Бросив взгляд на серьезную Анку, художник улыбнулся:

– Во-первых, в таких музеях выставлены, так сказать, копии исторических личностей. А я делаю скульптурные портреты, и поэтому не стараюсь только копировать внешность. А во-вторых, мне просто повезло с этой глиной. Я совсем недавно с ней работаю. Это материал одного моего заказчика. Он даже условие поставил: фигуры должны быть выполнены из его материала. Вообще-то я не люблю, когда мне ставят условия. Но материал оказался просто замечательный. Он мне после окончания работы обещал подарить целый вагон такой глины. Так прямо и сказал! Говорит, на его подмосковном участке этого добра немерено.

– Это он образно сказал, – вставил Пашка.

– Ну все равно – значит, много, – улыбнулся художник.

– Странно…– Саня все не мог отвести взгляд от скульптуры в костюме. – Такая большая фигура – и вся из глины? Да она же весит, наверное, целую тонну!

– Ну что ты, – с видом знатока стала объяснять Анка. – Нам на выставке говорили, что из воска делают только лицо и руки. Остальное – всякие там конструкции, папье-маше.

– Правильно, – одобрил ее всеведение скульптор. – Из глины лепится только фактура. Попросту говоря, то, что называется мышечной тканью и кожным покровом. Да и глина эта все-таки легче той, из которой кирпичи выпекают.

– А, теперь я понял, почему они нам казались… Ну, то есть почему у них головы казались открытыми! – воскликнул Пашка. – В головах-то у них пустота!

– Как у тебя, – шепнула Анка.

Но все услышали ее шепот и рассмеялись. Конечно, кроме Пашки.

– Постойте-постойте, – не понял художник. – А где же вы их видели, да еще с открытыми головами? Я их еще не выставлял. Их вообще пока только заказчик видел – не считая, конечно, грузчиков. Но Иван Антонович всего день назад их забрал. Вот, последняя осталась.

Художник кивнул на Сальвадора Дали.

– Иван Антонович? – удивился Саня. – Так это он ваш заказчик? Теперь я понял, почему он в последнее время так занят был! Наверное, где-нибудь выставку организовывал. Ну да, он же говорил, что когда-то хотел скульптором быть.

– Да, действительно хотел, – подтвердил художник. – И до сих пор скульптурой интересуется. Меня вот нашел через Союз художников, эту мастерскую помог получить, материал отличный привез. Только, говорит, работайте. Но я не знал, что он сам собирается выставлять мои работы. Вообще-то это не принято…

Сане стало стыдно, что из-за них художник может поссориться с Иваном Антоновичем. Получается, будто его сосед в чем-то обманул скульптора. Но ведь это Саня сам додумал, про выставку! И никаких скульптур, кроме чучел, Иван Антонович им не показывал.

– Понимаете, мы совершенно случайно… – начал Саня. – Ну, в общем, мы Москву рассматривали через телескоп и случайно навели его на ваше окно…

– Москву – через телескоп? – удивился художник.

Потом он посмотрел на не задернутое шторой окно, увидел соседний дом и все понял. Но не обиделся, а наоборот, засмеялся.

– Итак, можно считать, что выставка уже состоялась? И первые зрители моих скульптур – передо мной?

Саня с Пашкой молча кивнули. Все-таки не очень приятно признаваться в том, что ты знакомишься с содержимым чужих квартир с помощью телескопа.

А неугомонная Анка вдобавок ляпнула:

– Им еще показалось, что это не скульптуры, а трупы! Вот они какие бдительные! Хотели убийцу выследить и поймать.

– Конечно, кто ж его разберет издалека, кто это сидит в кресле с половиной головы – кукла или человек… – пробормотал Пашка.

Художник расхохотался.

– Вот оно что! Что ж, это я расцениваю как высшую похвалу своей работе. Правда, мне уже грузчики высокую оценку дали. Не хотели скульптуры без упаковки выносить. Говорили: до того на людей похожи, что если какая-нибудь бабулька увидит – готовый инфаркт…