Детский остров. В куриной шкуре. Предсказатель прошлого. Последние драконы (сборник) - Булычев Кир

— У его величества, — наставительно ответил Гим, — есть несколько опочивален. Мой повелитель никогда не проводит две ночи в одной спальне. У него есть традиционная королевская спальня, опочивальня, куда водят школьные экскурсии и иностранных туристов. А есть и другие места… впрочем, вам об этом знать не положено.

— Я об этом могу узнать в любой момент, стоит мне захотеть, — сказала Кора, не скрывая желания поддразнить Гима.

— К сожалению, я вам верю, — вздохнул Гим. Он допил кофе и добавил: — Пожалуй, нам надо идти. Император ждет нас сразу после завтрака.

Внизу их ждал дворцовый автомобиль. Путь до дворца Коре был уже знаком.

— Как себя чувствует господин Парфан? — спросила Кора.

— Почему вы об этом спрашиваете? — спросил Гим.

— Значит, что-то случилось?

— Вам не следует много знать о нашей жизни, — сказал красавчик. — Это опасно.

— Для кого?

— Для вас, госпожа. — Гим оскалился и стал похож на недоброе животное.

Император ждал Кору в своем кабинете. Как в первую встречу.

— Надеюсь, вы хорошо спали? — спросил он, идя ей навстречу и протягивая крепкопалые волосатые руки. Щеки его были надуты, как у хомячка, и глазки сверкали из ямок под бровями.

— Спасибо, ваше величество, — ответила Кора. — Спала я отвратительно. При всем моем опыте я не привыкла к тому, чтобы у меня под окном взрывали невинных людей.

— Ах, эти демократы! — отмахнулся император. — Я порой сам боюсь, что и до меня доберутся. Но это, должен вам сказать, обычный риск в моей редкой профессии. Вот мой дядя — казалось бы, кому мешал? Так нет, добрались до него твои соотечественники!

— Может быть, кончим толочь воду в ступе? — грубо спросила Кора, чем только позабавила императора.

— Ах, какое тонкое сравнение!

Кора спохватилась. Нельзя давать волю чувствам.

— Зачем вы пригласили меня, ваше величество?

— Соскучился, — добродушно ответил император. — Еще ночью подумал — как бывает без тебя одиноко. Вот и пригласил.

— Ваш адъютант, оказывается, всю ночь сидел в шкафу, чтобы я не потерялась.

— Ну зачем же уж всю ночь! — усмехнулся император. — Ты, голубушка, возвратилась домой в половине четвертого. Можно сказать, под утро. Воздухом дышала?

— Воздухом дышала, — согласилась Кора.

— И никуда не заходила?

— Что вы имеете под этим в виду?

— Никого ночью не навещала?

— Я? Ночью? Что вы говорите, ваше величество! Я же честная девушка. Я ложусь спать с курами и встаю с петухами.

— Замечательно! И что тебе рассказал мой Парфан?

— Он был пьян! — сказала Кора. Будто сам черт тянул ее за язык. Еще минуту назад она была уверена, что будет запираться.

Оговорка Коры вовсе не удивила императора. Он спросил только:

— Он был уже пьян или ты его напоила?

— Сам напился, — уверенно ответила Кора.

— Много пьет, — печально сказал император. — Боюсь, спивается. А без него плохо будет нашей науке. Гений…

Глазки императора сверкнули хитро и настороженно. Он испытывал Кору, пытался что-то выведать у нее, но что — этого она не знала.

— Чем он занимается? — спросила Кора.

— А ты не знаешь?

— Мне сказали, что Парфан — предсказатель.

— Вот оно что!

— Это правда?

Император прошел за свой письменный стол, тяжело уселся, начал почему-то разбирать бумаги. Кора ждала.

Прошла минута, две.

— Что еще ты знаешь о Парфане? — спросил император, углубившись в чтение какой-то голубой бумажки.

— Ничего.

— Кто тебя к нему послал?

— Мне о нем сказала дама Синдика.

— Правильно, — согласился император. — Не успел я ее остановить. Моя вина как руководителя государства. Такие истории надо предусматривать и предупреждать. Надо было взрывать их по дороге к тебе, правильно?

— Значит, их убили не террористы с Земли?

— Террористы с Земли, — уверенно ответил император. — Но надо было, чтобы Синдику уничтожил я сам раньше, чем до нее доберутся террористы с Земли. Неужели не понятно?

— Не очень. Чего вы намерены добиться? Вы же отлично знаете, что Земля здесь ни при чем.

— Ты так думаешь? А у меня накапливаются доказательства обратного. Например… — Он протянул Коре листок, который только что изучал. Это была космограмма с Земли. Секретная. По каналам посольства. Написано там было вот что:

«ПРОВЕРКОЙ МАХАЧКАЛЕ ОБНАРУЖЕНО ШАМПУРЫ ПРИОБРЕТЕНЫ ТУРИСТИЧЕСКОЙ ГРУППОЙ НЬЮ-ГЕЛЬВЕЦИИ ОЧЕВИДНО НЕКИМ ГИМОМ ПОРУЧИКОМ И АДЪЮТАНТОМ УСКОРЬ РАССЛЕДОВАНИЕ ЖДЕМ НЕТЕРПЕНИЕМ БУДЬ ГЛУПЕНЬКОЙ ОБНИМАЮ МИЛОДАР»

Кора чуть не выругалась вслух! Это же надо — из всех возможных проколов случился именно этот.

Император склонил набок курчавую рыжую голову.

— Ну и как, глупышка? — спросил он. — Мне с самого начала не нравился твой откровенный идиотизм, Кора.

— Как это к вам попало? — спросила Кора.

— У нас есть свои маленькие хитрости, — ответил император, растягивая в ухмылку узкую щель рта. Его глазки пылали рыжим пламенем. Он был доволен.

— Это фальшивка, — сказала Кора.

— Разумеется, — согласился император. — Ваш консул Нкомо, который давно мне не нравился, возил с собою только фальшивки.

Коре не понравилось прошедшее время, в котором император говорил о консуле.

— Что с консулом? — спросила она.

Император поднялся, уперся в стол толстыми ладонями и, глядя в упор на Кору, глухим и торжественным голосом произнес:

— Госпожа Кора Орват, я должен поставить вас в известность, что консул Земли, который возвращался из ресторана в компании представителя ООП, неожиданно выехал на полосу встречного движения, грубо нарушив этим правила. Он не нашел ничего лучшего, как врезаться в грузовик, который перевозил бетонные плиты для мавзолея покойного императора. Консул Нкомо и представитель ООП погибли на месте, и притом не мучились. Это серьезная трагедия и потеря для нашего государства и для меня лично. Принесите же мне платок, в конце концов!

Последние слова император прокричал в селектор, стоявший у него на столе, и в мгновение ока в кабинете распахнулись три двери: одна большая, через которую вошла Кора, а две другие — потайные, не видные постороннему взгляду. В кабинет ворвались адъютанты с платками в руках и подбежали к столу.

— Ну зачем же так, зачем так шумно, зачем выдавать наши маленькие секреты агенту Земли? Ведь в следующий раз она воспользуется секретным ходом, проберется ко мне в кабинет и меня убьет. Они все такие — земляне.

Три адъютанта, среди которых был и ласковый Гимушка, выхватили пистолеты и направили на Кору.

— Идите, — отослал их прочь император вялым движением руки. — Пускай она немного поживет… до суда.

Адъютанты исчезли, двери закрылись.

— И зачем весь этот балаган, ваше величество? — с отвращением произнесла Кора. — Вы признаетесь, что по вашему приказу убиты дипломатические представители Земли и Организации Объединенных Планет?

— Я ни в чем не признаюсь и не намерен признаваться. Но мы дорого запросим с Земли за то, что ее дипломаты в пьяном виде разъезжают по нашим дорогам, толкают грузовики с памятниками нашим предшественникам и забрызгивают кровью наши чистые мостовые!

Последние слова развеселили императора, и он, опершись рукой о стол, стал корчиться от хохота.

— Наши чистые, — повторял он, — наши мостовые… кровью и мозгами!

«Я до тебя доберусь, — дала себе слово Кора. — Я еще не знаю как, но ты мне заплатишь за все свои зверства».

Видно, император почуял что-то во взгляде Коры. Он оборвал смех и трезво сказал:

— У меня есть медицинское заключение о том, что Нкомо был сильно пьян во время аварии…

— И совершенно случайно на ее месте вы нашли портфель с этой телеграммой, — сказала Кора.

— Ты, как всегда, права, моя крошка, — согласился император.

— Вы его убили из-за портфеля? Из-за документов?

— Не лови меня на слове, красавица, — ответил император. — Все знают, что Нкомо погиб в катастрофе. Но, кстати, его портфель совсем не пострадал. Как ты думаешь, почему у него в портфеле оказалась эта телеграмма? Кто на Земле решил вмешаться во внутренние дела нашей мирной империи? Какое вам дело до того, кто и где покупает шампуры? — Император все более разогревал себя, надувался гневом и справедливым негодованием. — И кому, простите, советуют оставаться глупенькой и вводить в заблуждение наше величество? Это же международный заговор, и все участники его должны быть строго наказаны! Ну, чего ты молчишь?