Алексей Биргер - Тайна музейного экспоната

— Но ведь в любом случае этот кто-то незаконно проник в чужое купе, — рискнула заметить Поля.

Петр Васильевич с глубокой грустью поглядел на нее.

— Я уже сказал, что не хочу становиться посмешищем. И могу это повторить еще раз. Вся надежда на вас, ребята!

— Хорошо, — сказал Витька. — Мы постараемся.

— Только никому из взрослых ни гу-гу! — обеспокоенно предупредил Петр Васильевич.

— Разумеется, — кивнул Витька. — Мы расскажем только нашим друзьям. Они в это время были в вагоне — может, что-нибудь и заметили.

— Спасибо вам! — с чувством сказал их собеседник — муж, аккомпаниатор и человек, замученный диетой. — Я буду намного спокойнее себя чувствовать, зная, что вся ваша гоп-команда стоит, как говорится, на стреме. Да, Ольге я сказал, что хочу расспросить вас о вкусах ваших старших товарищей — ну, этих, руководителей телеканала, — чтобы знать, как построить концерт и с каких песен начинать. Об этом мы и говорили. Поняли?

— Поняли, — закивали ребята.

— Очень на вас надеюсь, — сказал, поднимаясь, Петр Васильевич. — И надо ж, чтоб приключилась такая история! Рассказал бы мне кто — я бы решил, что такого быть не может. А ведь вот…

Опять горестно вздохнув, он покинул купе.

— Ну и ну! — Витька и Поля поглядели друг на друга. Потом Витька фыркнул, Поля тоже, и их долго сдерживаемый смех прорвался наружу. Но смеяться они все-таки старались потише, ведь купе Анджеловой и Сидоренко было за стенкой, и супруги могли услышать слишком громкий хохот. Когда они отсмеялись, Витька сказал:

— А смешного во всем этом деле все-таки мало.

— Ты думаешь, за этим скрывается что-то серьезное? — испуганно спросила Поля.

— Думаю, да, — кивнул Витька. — Смотри, что получается. Сашок выслеживает наркокурьера, который едет в нашем вагоне. И в нашем же вагоне кто-то проникает в чужое купе, залезает внутрь корпуса гитары — идеального тайника для провоза наркотиков, согласись, — радостно выхватывает пакетик с пирожными и бутербродами, раскурочивает его так, как будто внутри пирожных рассчитывает что-то найти, и, обманувшись в своих надеждах, в ярости убегает, по пути выкидывая пирожные и слипшиеся с ними бутерброды в мусор. Что этот некто думал найти? Запаянные пластиковые капсулки с героином, спрятанные внутри пирожных? Что-то подобное?

— Ты не преувеличиваешь? — осторожно спросила Поля.

— Может, и преувеличиваю. Но, согласись, тут и преувеличить не грех. И зачем этому некто понадобилось натягивать струны?

— Да, — согласилась Поля. — Это страннее всего.

— То-то и оно, — вздохнул Витька. — Что ж, если ты не против, я пойду в свое купе и немного поразмыслю над этим делом.

— Ты не думаешь, что нам надо нарушить обещание, данное Петру Васильевичу, и рассказать об этом Сашку? — спросила Поля. — Ведь если ты хоть сколько-то прав, то Сашка эта история должна касаться напрямую.

— И об этом я тоже поразмыслю, — сказал Витька. — Крутится у меня что-то в голове, только никак ухватить не могу!

— Ну, ты ухватишь и все сообразишь, ты ведь умный! — искренне сказала Поля.

Витька пользовался заслуженной репутадней самого головастого из всех друзей. Башка у него и впрямь варила здорово. Можно напомнить, что и во время предыдущего детективного расследования «великолепной четверки» все самые блестящие догадки принадлежали Витьке. Зато если надо было действовать — тут не находилось равных Мишке.

Витька кивком головы поблагодарил Полю за такую веру в него и открыл дверь купе, чтобы перейти в «мальчишечье». И едва успел прижаться к стене — по коридору двигался Сашок, широко расставляя ноги, растопырив руки и не обращая внимания ни на кого и ни на что вокруг.

— Посторонись, пацан! — бросил он на ходу. И, миновав Витьку, постучался в дверь следующего купе.

— Да, кто там? — послышался голос Ольги Анджеловой.

— Я это! — с широкой ухмылкой ответил Сашок. — Порадовать вас спешу!

— Порадовать? — Дверь купе отворилась, певица наполовину вышла в коридор. — Чем?

— Да тем, что все схвачено! — весело сообщил Сашок. — Мы, это, вагон-ресторан под концерт арендуем.

— Вагон-ресторан? — у Анджеловой глаза полезли на лоб.

— К вашим, как говорится, услугам! — Сашок сиял. — А что? На шум жаловаться никто не побежит, места навалом, обстановка располагает. Все эти скатерки-цветочки, а? Я, кстати, и закусончик заказал, а-ля фуршет, как говорят французы, чтоб, значится, после концерта вам не обидно было. Обычно ресторан закрывают в полночь, но тут они в одиннадцать свернутся и выставят посетителей, а сидеть там мы можем хоть до утра. Ну а если вам побольше слушателей желательно или людей жалко, которые опоздали поесть, можно и посторонних пускать. Только велел я предупреждать всех, кого пустят, чтобы тихо заказы делали и ели бесшумно, как рыба об лед, не чавкали там или что. Я так и сказал официантам: если, говорю, певица не против, то что ж, говорю, пускайте, сколько там влезет, только сразу предупреждать, чтоб не чавкали. Кто будет чавкать — урою! Вот так.

Самсонов и Игорь, в начале рассказа Сашка выглянувшие из соседнего купе и внимательно слушавшие, зааплодировали. Польщенный Сашок чуть дернул головой, будто сдерживая внезапный порыв раскланяться.

— Потрясающе! — сказал Самсонов. — Вот что значит организаторский талант!

— Э, мы еще и не такое можем! — Сашок махнул рукой. — Ну как, устраивает?

— Я… — с признательностью в голосе начала Анджелова. Но тут из первого купе, где два загадочных типа так и сидели запершись, донесся дикий грохот и шум.

— Сволочь! — заорал кто-то. — Да я ж тебя!..

— Что там? — встревоженный Самсонов повернулся и хотел пойти туда, но Сашок удержал его за рукав.

— Не фига нам соваться, — сказал он. — Без нас разберутся. А мне интересно поглядеть, — тут он злорадно хмыкнул, — что будет, когда они разбудят этого туза, который спит у нас так нежненько, что принцесса на горошине. Он и на этих спустит своего плешивого секретаришку? Да, не позавидуешь мужику. Я бы такого босса давно урыл.

В дверь первого купе уже барабанили оба проводника.

— Эй вы, там, откройте! Немедленно прекратите! Мы сейчас милицию позовем!

Дверь купе открылась, и оттуда появился один из здоровых лбов. Он шел, ставя ноги вслепую, высоко запрокинув голову и зажимая двумя пальцами сильно кровоточащий нос.

— Не надо милицию, — прогнусавил он. — Мы и сами почти милиция… Гад!

И мимо купе проводников устремился в ближний к нему туалет.

— От гада слышу! — рявкнул ему вдогонку второй лоб, выскакивая из купе. У этого лба уже расцветал под глазом огромный фингал.

— Ша! — вмешался Сашок, подскакивая ко лбу мимо ошалевших проводников и тормозя его. — С чего базар?

— Я, видишь, из ритма выбился, и поэтому канадцы нас обошли! — в ярости взревел лоб номер два, судорожно ища глазами что-нибудь холодное, чтобы приложить к фингалу. — А как он поправку на ветер не учел, это вам что?!

— Кажется, что-то проясняется, — сказал Самсонов, обращаясь к Игорю, Анджеловой и ее мужу. — Насколько понимаю, эти двое — спортсмены.

— Угу, — кивнул Игорь. — Наверное, «двойка». Интересно, в каком виде спорта? В гребле, бобслее или в чем-то еще? И таким образом они разрешали возникшие у них разногласия по вопросам тактики.

В этот момент открылась дверь второго купе, и на этот раз из нее выглянул не секретарь, а сам «босс» — грузный мужчина средних лет, с отвислыми щеками и глазами-буравчиками.

— Что у вас тут, сумасшедший дом? — прорычал он. — Эй, проводники, вы что, не можете дежурный наряд вызвать, чтобы всех этих молодчиков сгребли, оштрафовали и ссадили с поезда?

Побледневшие проводники вытянулись по струнке и чуть ли не под козырек взяли. Но тут им на помощь пришел Сашок.

— Тихо ты! — обратился он к обладателю начальственного голоса и щек. — Не рычи. Не видишь, у людей горе, вот и убиваются.

— Горе? — начальственный обитатель второго купе уставился на Сашка.

— Ну да, — кивнул Сашок. — Такую кучу баксов потерять — это тебе не всякий там мелкий облом.

— Эй! — Лоб с фингалом, стоявший, прижав лицо к холодной металлической раме окна, изумленно повернулся к Сашку. — Откуда ты знаешь, что все из-за баксов?

— Так из-за чего ж мужики могут так мутузить друг друга? — с ухмылкой спросил Сашок. — Или из-за девки, или из-за баксов. Но если б вы девку не поделили, то ни за что не сели бы в одно купе, еще до поезда друг другу глотки порвали бы. Вот и выходит… Да, а чо ты сболтнул, будто вы вроде как и сами из милиции? Вы из общества «Динамо», что ль?

— Приблизительно так, — мрачно кивнул лоб. — В общем, мы милицейскими спортсменами считаемся.

— Понял? — обратился Сашок к начальственному мужику, который переводил взгляд с одного говорившего на другого, силясь уразуметь, что произошло. — Так что отдыхай. Никто тебя больше не потревожит, уж это мне предоставь. Сейчас такую тишину наведем, муха на лету уснет.