Сергей Иванов - Близнецы и "звезда" в подземелье

Страшно было подумать, что теперь произойдет. Но ничего особенного не произошло — Ромапшин растерялся. Он, похоже, не мог поверить в случившееся. Но постепенно осознавал. Так что девчонке не поздоровилось бы.

Но тут уж вмешалась Ольга, — как известно, крупный специалист по разниманию.

Эй, вы! — уверенно окликнула она спорщиков. — Нас Юра послал. — Тут она посмотрела на Ромашкина: — Юра так и знал, что ты глотничать будешь! Всем поровну, понятно?.. Сколько там у вас денег?

Четыреста, сколько же еще-то... — проворчал Ромашкин.

Ольга мгновенно подсчитала — компания «пострадавших» состояла из восьми человек — и сказала:

— Да, все правильно. Он сказал, что всем по полтиннику.

Ребята, хоть и хмурые, но все же мирно разделили деньги, бормоча: «У тебя сдача есть?.. Червонец найдется?..» Так обычно говорят люди, когда делят не очень богатые барыши.

Потом они потеряли друг к другу всякий интерес и распались, как стальные шарики, на которые вдруг перестал действовать магнит.

— Пошли! — шепнула Надя и потащила подругу за белобрысой девочкой.

Однако Ольга покачала головой и направилась к Ромашкину. Белобрысая ведь мало что знала — об этом же сам Ромашкин сказал. А вот у Ромашкина они могут кое-что выведать, если, конечно... Но это уж надо иметь артистические способности и внешние данные.

И тут прямо как с неба что упало — то есть она вдруг вспомнила, как этого верзилу зовут. Побежала за ним впереди Нади, крича на бегу таким примерно голосом, каким фанатки группы «На-На» зовут какого-нибудь Жеребкина:

— Виталий!.. Виталик! — Именно так звали Ромашкина.

И верзила, конечно, обернулся. Да нет на свете такого мальчишки, который не обернулся бы на столь сладкозвучный голос.

Можно с тобой поговорить, Виталий?

Поговори, — ответил он якобы неохотно. А якобы — потому что Оля Серегина была довольно- таки симпатичная и складная девочка, притом и одета привлекательно.

Ольга подошла к нему с такой, знаете, скромностью, от которой мальчишки... ну просто балдеют! Однако дальше ей уже было не до кокетства. Требовалось выведать серьезные вещи. Она сказала:

Можно у тебя спросить кое-что... не задаром.

Ну, это само собой, что не задаром! — спокойно ответил Ромашкин, и Ольга поняла: не больно-то он обалдел от ее несказанной красоты.

Может, оно и к лучшему, что не обалдел?

Скажи, пожалуйста, Ромашкин, почему вам деньги заплатили?

А твое какое дело?

За ответ сто рублей!

Реакция у Ромашкина оказалась отличная, несмотря на то, что он был длинный и нескладный.

Просто Евдокимыч должен был нам, — ответил он, не напрягаясь, ровным голосом.

Ну, ясно, спасибо. — Ольга с равнодушным видом кивнула. И сделала вид, что собирается уйти.

Привет тебе горячий! — закричал Ромашкин. — А где же сто?

А я за вранье ничего не обещала!

Дылда посмотрел на нее совсем другими глазами: мол, надо же, какая девица, соображает...

— А зачем тебе это, собственно, надо?

А какое твое, собственно, дело? — Ольга усмехнулась довольно-таки равнодушно. — Меня-то берут в Туапсе, мне на все начихать!

Так зачем же...

Да просто странно! — Ольга сказала это так, что Ромашкин не мог не поверить. — Любопытно, понимаешь?.. Я поеду выступать, а мне не заплатят. Ты вылетел из школы, а тебе деньгота идет!

Честное слово, она могла бы гордиться своим талантом актрисы. По крайней мере, Виталий Ромашкин ей поверил. Скривил губы, пожал плечами и ответил:

Вот гадом буду, не знаю! Я уже давно работаю «провальником». Кого-то куда-то берут, возят, а меня отсеивают после экзамена.

Но почему? Зачем все это?

Клянусь, не знаю. Нам платят, а мы играем... А бывает иногда, он требует, чтоб я для виду расстраивался, иногда кричал: «А почему, а за что?..» У нас команда. Только вот эта, Верка, новенькая... — Тут он кое-что сообразил: — Насвистела, что Юра велел поровну?

Ольга кивнула.

— И если ты теперь что-нибудь ему расскажешь... или Сергею Евдокимовичу... — Она вытащила сто рублей, давным-давно припасенные на одну... эх, да что теперь говорить об этом? — Пока, Ромашкин! Бери и помни! Проболтаешься, тебе же хуже будет.

Она специально доиграла «мерзкую девицу», чтоб он ничего лишнего не заподозрил. Надя была в восхищении:

— Ну, ты прямо артистка, настоящая артистка, честное слово!

А все-таки тут дело нечисто, Надь!

Зато в Туапсе поедем выступать!

И в этом Надежда была совершенно права. Поэтому прочь сомнения!

Глава XI «БЕДНЫЕ ОВЕЧКИ»

К сожалению, так почти всегда бывает: чего ждешь, чего добиваешься, оно потом, «на поверку», как говорят взрослые, получается не таким уж прекрасным, а то и вовсе дрянью.

Сколько Ольга уговаривала родителей, чтобы ее отпустили на концерты в Туапсе, — а нельзя, говорят. Потому что ведь спектакли. А номер с девочкой, входящей в сейф, вообще без нее существовать не может! И вообще, на близнецах, на взаимодействии близнецов, многое в труппе держится. Как же отпустить Олю на три-четыре дня? Непростое для семьи решение!

И все же родители сказали: да пусть едет. Потому что они все прекрасно понимали.

Счастливая Ольга помчалась на всех парусах с дорогой своей Надеждой, будущей великой певицей. Прискакали к ДК «Суворовский»... и настроение немножко упало: их ждал довольно-таки пыльный, обшарпанный, разболтанный автобус, прабабушкой которого явно была черепаха!

Но стоит ли обращать внимание на такие мелочи? Ведь они ехали навстречу своему первому в жизни успеху! А это, друзья мои, кое-что значит!

Ехать предстояло часов шесть-семь. За это время все перезнакомились, сдружились, разработали программу — в смысле кто первый, кто второй, кто пятый, кто десятый. Одни считали, что престижнее выступать под конец, другие думали, что наоборот: на первых все внимание обратят, а потом устанут. Но тут вмешался Висюлькин и навел порядок. Сказал, что без спору, без драки «выступать будем», по жребию.

В общем, так они ехали-ехали и, наконец, приехали.

Совсем не утомившись приехали, потому что было весело. Правда, наглотались дорожной пыли и всяческой гари. Ну и жара, конечно, достала. Но с этим ничего не поделаешь, искусство, говорят, требует жертв.

Они поселились на старом пароходе, который каким-то ловким дяденькой был переделан под гостиницу. Пароход стоял у берега, может, вообще лежал брюхом на дне. Но все равно покачивания кое-какие чувствовались. Иным от этого становилось плохо, а Ольге нравилось. Их с Надей поселили в крохотной каютке — проход, столик и две койки одна над другой, — зато все-таки отдельно. Окошко же, называемое здесь на морской лад «иллюминатором», было с видом на горизонт. В общем, здорово — чего уж там!

Правда... имелись кое-какие неудобства, причем довольно-таки многочисленные. Например, тюфяки из какой-то особой каменной ваты, которая отдельными булыжниками лежала в матрасе. Например, запах, такой, знаете, противно-химический, иначе не скажешь. И, наконец, самое ужасное для Ольги: они находились там уже два дня, а никаких концертов не было.

Висюлькин говорил, что надо вжиться в обстановку города, почувствовать будущего зрителя, в общем, ощутить себя в иной атмосфере — это для артиста очень важно.

Но ведь Ольга только и делала, что жила в чужих городах, только и делала, что чувствовала будущего зрителя. И самое главное: у нее душа болела за О лежку и за всех остальных Сильверов. Как они там без нее? Это же все равно, что хромая собачка: три лапы бегают, а четвертая — нет! Пусть Ольга была и не самой главной «лапой», но все равно ведь без нее трудно.

А другим в Туапсе нравилось. Все-таки море как-никак. Хотя и портовый город, то есть водичка не самая идеальная в мире, а место для купания найти можно. Они и находили! А то, что химией в каютах пахнет, так зато ни вам тараканов, ни вам клопов! Многие вообще не знали, что такое клопы. Но Ольга-то их прекрасно знала. Кто в гостиницах районного масштаба живал, тот повадки тараканьи изучил вполне.

Ольга и Надя основательно вымыли свою каюту, и стало куда уютней. За ними и другие сделали то же. А когда люди делают что-то вместе, то живут дружнее. Так что они уже вполне сплоченной командой отправились на концерт. Наконец-то!

Но чудес-то все-таки не бывает. Хоть они и приехали из Ростова, хоть и жили в гостинице, как настоящие артисты, хоть по городу и висели афиши про «Утренние цветы», однако петь-то они не умели!

Место, где им предстояло дать концерт, оказалось старым клубом на окраине города. Висюлькин, конечно, сказал, что это специально, что «здесь больше молодежи, больше нашей публики», но вообще-то фокус был в том, что, наверное, такой клуб куда дешевле снять. Уж Ольга-то понимала...

Клуб этот когда-то переделали из старой церкви. Потом такие клубы или там заводики, фабрики, конторы снова превратили в церкви, но этот клуб почему-то остался... Клуб имени какого-то Августа Бебеля.