Фейри Чернолесья - Алан Григорьев

узнал, что Лилс была ведьмой? Или даже увидел кого-то из вас?

— Очень умно, — похвалил фейри. — Тепло. Близко. Почти у цели.

— Это был кто-то из деревни? Как его звали? Её имя тебе нельзя сказать, но его-то можно?

Старейшина захлопал в ладоши.

— Она говорила: Мэдок. Мэдок Задира.

— Ты всё врёшь! — послышалось за спиной. — Не может такого быть!

Элмерик вздрогнул и обернулся: он уже успел забыть, что оставил в зарослях Дилана, а тот всё это время слушал.

— Ах, негодяй, ты был не один! — возмутился фейри и попытался было выскользнуть из круга, но Элмерик успел перехватить его за пояс. — Ты тоже не один, а с приятелями, хоть их и не видно. Не было такого уговора, чтобы одному.

Маленький собеседник перестал вырываться и обмяк. Дилан тоже шагнул в круг света. Одна свеча горела тускло, места на троих едва хватало. Дилан вытаращился, увидев фейри, но нашёл в себе силы приветствовать того поклоном.

— Он сказал, что я вру, — старейшина Красных Ладошек смешно наморщил нос, будто собрался заплакать. — Скажи ему, мальчик-колдун, что наш народ никогда не лжёт.

Дилан вопросительно глянул на Элмерика, тот кивнул, подтверждая слова фейри, а потом сам задал вопрос:

— Кто такой этот Мэдок Задира? Ты знаешь его? Можно ли призвать его к ответу? Дилан вздохнул.

— Знаю, конечно, как не знать. Помнишь, я говорил про дядьку моего? Это он и есть. Ответ держать будет уже на том свете.

— Плохо дело, — Элмерик выпустил фейри. Тот, поджав губы, принялся отряхивать помявшийся костюмчик. — Если мы не можем привести обидчика, значит, нам не разжалобить Деву-Бузину. Боюсь, тут и мастер Патрик не поможет.

Дилан решительно расправил плечи.

— Тогда я сам к ней пойду. Мать всегда говорила, что мы с дядей Мэдоком очень похожи. Глядишь, в темноте Дева-Бузина не разберёт, с кем говорит.

— Она убьёт тебя, — посулил фейри. — Заплетёт травами. Пронзит острыми ветками. Разрежет на кусочки. Ты будешь умирать долго, как бабочка в смоле. Знаешь, как это бывает? Знаешь?

— Теперь-то всё одно помирать, — отмахнулся Дилан. — Не ты ли оставил на мне метку? А так, может, хоть малыш Кей будет жить. И Рис-младший. Хоть он и воришка, но безвременной смерти никто не заслуживает.

— Да что ты знаешь о безвременной смерти? — обиделся фейри. — Все там будем. Я бы сделал это быстро и без боли. Шея кр-р-рак и всё. Знаешь, как это бывает? Знаешь?

— Я боли не боюсь, — Дилан храбрился, но голос его всё же дрогнул.

Элмерик восхищался его смелостью.

— Могу дать тебе свои обереги. И наколдую кое-что ещё, чтобы она точно приняла тебя за Мэдока. У тебя найдётся вещь, которая прежде принадлежала твоему дяде?

Дилан снял с головы шапку и молча протянул ему.

— Вот и отлично, — Элмерик перевёл взгляд на старейшину Красных Ладошек. — А ты скажи, где найти Деву-Бузину?

— Знамо где! У излучины. Там где растёт больше всего чёрной бузины! Вот только ничего у вас не выйдет! Не получится! Она вас на кусочки разрежет. Заморозит. Изжарит. Съёст. Дева-Бузина вас…

— Замолчи! — Элмерик задул свечу.

В тот же миг фейри подпрыгнул на месте, хлопнул в ладоши и исчез, словно его никогда и не было.

* * *

— Ты в самом деле хочешь пойти к ней? — спросил Элмерик, когда они дошли до ручья, зовущегося в народе Рябиновым. По его берегам сплошь росли молодые рябинки, и оттого бузинная излучина казалась особенно приметной.

— Не хочу, — признался Дилан, комкая в руках шапку, — но сделаю. Всё равно больше некому.

Он был настроен решительно, а то, что его пробивало дрожью, старался списать на ночной холод.

— Тогда послушай внимательно, — заговорил Элмерик. — Может, мои наставления не помогут, но вреда от них точно не будет. Фейри и впрямь не лгут: усомниться в этом означает нанести им тяжкое оскорбление. Но ты сам, когда будешь с ней говорить, постарайся не врать тоже: некоторые волшебные существа способны чуять запах лжи. Вот это возьми: пока оберег на тебе, Дева-Бузина не сможет причинить тебе зла. Она будет придумывать всякие ухищрения, чтобы заставить его снять, — не поддавайся. И ни в коем случае не показывай ей метку Красных Ладошек, иначе она сразу догадается о подлоге. И вот это возьми тоже. Надень Деве-Бузине на шею, чтобы разрушить чары и прогнать умертвие.

— Так просто? — удивился Дилан, вертя в руках латунный медальон.

— Может, и не очень просто. Если что, я буду неподалёку.

Элмерик собрался было уйти, но Дилан остановил его. Он словно тянул время, чтобы не идти к ручью.

— Почему одни мёртвые спокойно уходят в Мир-под-волной, а другие застревают здесь и докучают живым?

Элмерик пожал плечами.

— По-разному бывает. Кто-то хочет присмотреть за дорогим ему человеком. Кто-то не может оставить незаконченное дело. А кто-то жаждет отмщения. Но немногие могут остаться здесь после смерти по собственной воле. Думаю, Лилс была очень сильной ведьмой, раз ей это удалось. Она ведь и стала не призраком или бестелесным духом, а злой фейри. Обычно так не бывает…

Над водой Рябинового ручья стал сгущаться туман; тёмные кроны бузины над ним стали выглядеть ещё более зловещими. По спине Дилана пробежали мурашки, а на висках выступил липкий пот.

— Здесь так много этих деревьев… — он тяжело дышал, будто долго бежал вверх по склону. — Которое мне выбрать? Может, попробовать найти ветку, что отломил Мэтти?

Тучи разошлись, над лесом показался жёлтый серп луны. От её неровного света все тени сделались глубже и резче. В шуме ветра слышалось тихое перешёптывание. Теперь Дилану казалось, что из-под каждого куста на него кто-то выжидающе смотрит. И самое ужасное, эти страхи вполне могли оказаться правдой.

— Думаю, её раны давно затянулись, — Элмерик остановился перед зарослями: ему тоже было не по себе, — Но помнишь, твой дядя… то есть, ты — её возлюбленный! Попробуй позвать девушку по имени… И помни про оберег!

Элмерик скрылся среди лопухов, а Дилан покрепче сжал в руке медальон, отряхнул промокшие от росы штаны, пригладил волосы, будто и впрямь собрался на свидание, а потом надел шапку дяди Мэдока и шагнул вперёд, раздвигая высокие травы. Сердце колотилось, как сумасшедшее.

— Эй? Лилс? — осторожно позвал он.

Ответом ему была тишина.

— Посмелей, — прошипел Элмерик из лопухов. — Пищит тут, как мышь…

Дилан разозлился. На себя и на друзей, наделавших страшных глупостей. На ученика колдуна, вечно поучающего и задирающего нос. На весь проклятый Чёрный лес, испокон веков даривший приют самым опасным созданиям, утаскивающим людей в холмы.

— Эй, ты здесь, Лилс? — его голос прозвучал настойчиво и