Чудеса Дивнозёрья - Алан Григорьев

— Да что это за нечисть такая?! — озадаченная Марьянка захлопала глазами. — Никогда такой не видела!

— А я вот видел, — вздохнул Арсений. — Не барабашка это, а барахляшка. Заводится в местах, где убираются редко. Но привлекают его даже не пыль и грязь, а ненужные старые вещи, которым место на помойке. В общем, хлам всякий. Чем больше хлама — тем больше таких барахляшек плодится.

— Значит, это из-за нашего чайника десятилетней давности с распаянной ручкой? — ахнула Тайка.

— И из-за подушек, — Никифор почесал в затылке. — Новую-то мне подарили, потому что старые уже развалились. Давно выбросить нужно было, а я на чердаке их спрятал — вдруг пригодится?

— И вкусной ветоши! — барахляшка снова потёр лапки и кувырнулся назад в дом. Уже оттуда донеслось: — Всех вас хлам однажды из дома выживет! У-у-у!

Страх кольнул в сердце острой иглой, и Тайка невольно схватилась за руку Марьяны.

Так вот почему Алёнка с мамой к родственникам уехали! Небось, тоже запугал их барахляшка.

— Сень, а как их выгнать-то? — Пушок подскочил к домовому. Он уже не ёрничал, не придумывал дурацких супергеройских прозвищ, а смотрел во все свои кошачьи глазищи преданно, с надеждой.

— В том-то и дело, что никак, — Сенька почесал красный от холода нос. — Чем больше на них кричишь, тем больше барахляшек становится. Обереги да заговоры супротив них не действуют, можно только весь старый хлам собрать да выкинуть в одночасье. Тогда барахляшки расстроятся и за ним на помойку жить переедут, а от честных людей отстанут.

— Значит, всё-таки генеральная уборка! — Тайка победно сверкнула глазами. — Я же говорила! И чайник мы выкинем. И старые мячики. И ветошь.

— И твои носки дырявые, — фыркнул в ответ Пушок. — И засохшие краски.

— Но их же ещё можно зашить! А краски размочить…

— Тая!

Они переглянулись, и Тайка замахала руками:

— Ладно, ладно, мы с вами и правда те ещё барахольщики.

* * *

Следующие три дня они общими усилиями расхламляли дом. Поодиночке ни за что не справились бы, но, как только кто-нибудь заводил знакомую песенку: «А вдруг пригодится», — остальные шикали на него и хором кричали: «Выбрасывай!»

Барахляшка, вмиг растерявший всю свою жуть, катался по полу пыльным шариком и канючил:

— Это ещё хорошая кастрюля, не смотри, что с дырой, — можно ведь и запаять. Эй, нормальная чашка — замажь трещину да пей. Подумаешь, ботинок каши просит — а вдруг его ещё склеить можно? Не трогай. Брось. Отойди. Что упало, то пропало!

Но все его уговоры были тщетны. То, что реально нуждалось в починке, Никифор с Сенькой починили, а остальное погрузили на тачку и отвезли в конец улицы к мусорному контейнеру. Потом и в заброшенном доме порядок навели, пока там барахляшки не расплодились. Вскоре все пыльные помпончики перестали путаться под ногами — собрались и ушли. Только один — самый большой, — обернувшись на пороге, показал язык:

— Ишь, хитренькие. Ничего, мы ещё вернёмся. Вот накопите опять барахла…

— А вот и не накопим, — Тайка в ответ тоже показала язык. — Мы теперь умные. И к Алёнке тоже соваться не вздумайте — скоро мы и там приберёмся.

— Ой, а вот и мой мячик нашёлся, — Пушок взмыл над диваном, сжимая в когтях пропажу. — Ура-а-а!

— О, и кочерга! — заулыбался Никифор. — На самом видном месте лежала, надо же!

— А вот и твоя подушка! Тая, половник на подоконнике был, под полотенцем. Помнишь, ты искала? — коловерша заискивающе улыбнулся. — Напечёшь нам блинчиков?

— Конечно, напеку, — Тайка повязала фартук.

Важное дело было сделано, теперь не грех и победу отметить: позвать гостей, устроить весёлые дружеские посиделки с песнями и танцами. Тем более, праздники-то ещё не закончились!

Щедрый вечер

Те, кто считает зиму скучным временем, наверняка никогда не бывали в Дивнозёрье. Думаете, раз вся летняя нечисть отправляется в спячку, так и ведьме-хранительнице заняться нечем? А вот и нет! Наоборот — приходится смотреть в оба, чтобы не проморгать какого-нибудь упыря: уж очень они любят по зиме безобразничать. В саму деревню-то злая нечисть войти не сможет — об этом Тайка позаботилась. А вот на дорогах и в лесу может быть небезопасно. Спросите, зачем по зиме в лес ходить? Ну а как же пройтись на лыжах по снежной целине, полюбоваться на припорошенные ели, поискать лосиные следы, полюбоваться на красных, как яблоки, снегирей? Или вот ещё — на озёра сходить. Там как раз приморозило: можно и на коньках покататься, и шайбу с ребятами погонять. Кстати, на санках с горки скатиться — тоже хорошо. А самые лучшие горки, конечно же, находятся за околицей.

Но и в самой деревне всякое может случиться. То кикимора-раздорка у кого-нибудь заведётся и всех домочадцев между собой перессорит, то тоскуша в погребе засядет да так разунылится, что всё варенье прокиснет. А давеча у бабы Иры — представляете — домовой потерялся, и с этим тоже кому пришлось разбираться? Ну конечно же, ведьме.

Вообще-то Тайка зиму любила. Не только из-за каникул и прочих развлечений, но и потому, что у неё зимой был день рождения. Ничуть не меньше — а может, даже и больше, она любила отмечать Новый год. Всё время ждала чудес, и чудеса случались. Разве это не здорово?

Вот и сегодня с ней случилось чудо в перьях. В смысле, Пушок, конечно же. Коловерша ворвался в открытую форточку с мороза, стряхнул снег с взъерошенной макушки и первым делом спросил:

— А есть что-нибудь поесть?

— С обеда не кушал? — поддела его Тайка, но коловерша иронии не оценил.

— Угу, аж извёлся весь. Почитай, уже два часа во рту и маковой росинки не было. А мне голодать нельзя — я же растущий организм!

«Жрущий ты организм», — хотела сказать Тайка, но, подумав, не стала насмехаться над пернатым (и мохнатым) другом. В конце концов, ну что ей, пирогов жалко? Она же опять напекла столько, что без Пушка никак не справиться!

— Тая, а ты умеешь гадать? — вдруг ни с того ни с сего спросил Пушок после примерно семнадцатого пирожка с яблоками (И как в него столько влезает? Может, у коловершей есть отдельный желудок для вкусненького?). — Должна уметь. Ты ж ведьма!

Тайка пожала плечами. Признаться, гадания её никогда особо не интересовали. Да и бабушка говорила, мол, чушь всё это. Свою жизнь человек должен сам строить, а не на судьбу уповать.

— Ну, теоретически могу. А тебе зачем?

— Так святки же! — коловерша захлопал крыльями