Все-все-все школьные-прикольные рассказы - Кир Булычев

Вот у Петросяна тоже ничего себе был подарок. Он где-то добыл, выменял у кого-то, африканского таракана редкой породы, величиной примерно с мою кроссовку. Таракан сидел в трёхлитровой банке и шевелил усами. Вещь! Все девчонки громко визжали и махали руками, а Смирнова стала как-то подозрительно заикаться, и Петросян накрыл таракана оренбургским пуховым платком, который принесла в подарок наша хозяйственная Попова.

Ну а уж про всякие шкатулочки с сюрпризами, выжигания по дереву, вышивания, бисероплетения, поздравления в стихах, огромные пальмы в горшках, попугаев в клетках, тортики, камни и другие икебаны я даже не говорю.

К первому звонку у нас всё было готово. На столе у Майи Первомаевны стоял памятник в шляпе и с фенечками, рядом с памятником — Гунькин с гитарой. В углу у окошка притаился Котов с салютом и фейерверком. За дверью окопался Кравченко со светящимся скелетом.

Прозвенел второй звонок, все притихли, и Майя Первомаевна открыла дверь в класс.

Котов тут своим салютом как жахнет, как прибабахнет! Дыму, грому!.. Из-за двери Кравченко вместе со скелетом выскакивает, Петросян таракана подсовывает, девчонки с вышиваниями лезут, поздравительные стихи читают, а Гунькин на гитаре что есть силы играет и вопит:

— Когда! С тобой! Мы встретились! Черёмуха! Цвела! И в летнем! Парке! Музыка! Играла!.. И было! Мне! Тогда ещё! Совсем! Немного лет! Но дел! Успел! Наделать! Я! Немало!..

Майя Первомаевна, конечно, слегка покачнулась. Но всё-таки немножко улыбнулась, схватилась одной рукой за стену и, разгоняя другой рукой дым от салюта, стала пробираться к столу.

Увидела наш с Женькой подарок, довольно сильно вздрогнула, уронила портфельчик и закрыла глаза. Но тут же открыла, потому что в класс вошли целых две делегации — от родительского комитета и от учителей школы. С цветами и подарками. Майя Первомаевна посмотрела на электрический чайник и коробку с миксером, засмеялась каким-то странным голосом и полезла под стол прятаться…

В классе после салюта ремонт делали. Гунькин капитально охрип. А Майя Первомаевна немножко заболела, но когда выздоровела, в школу уже не вернулась, а открыла магазин бытовой техники.

А наш с Женькой подарок всё равно круче! Потому что от души. И на память…

Приключения папы в школе № 3076

Вот что теперь в школах творится! Вот уж история так история… Но всякие смешные истории в школе случаются не только с учителями и учениками, но и с папами и мамами. Вот, пожалуйста: кошмарная история, рассказанная Ваней Щеголевым.

Мама принесла домой морское чудище. Оно было здоровенное, усатое и с клешнями. Когда нас водили в Музей естествознания, я видел там таких в банках, только они там дохлые уже, заспиртованные. А этот бедняга — замороженный.

— Это королевский лобстер, — сказала ма-ма. — Нам на ужин. Знаешь, полезный какой?

Мама села на диету. Вчера она специально ездила за город, чтобы набрать листья молодых одуванчиков и крапивы для салата. А сегодня, значит, морское чудище.

Стали мы с мамой его варить. Мама приправ всяких в кастрюлю горстями сыплет, лобстер булькает, варится, даже окна запотели. Салатик из одуванчиков нарезали, тут папа входит.

Потянул носом и говорит:

— Чем это несёт прямо с первого этажа? Опять, что ли, трубу где-то прорвало? Безобразие!

Я сказал:

— Пап, ты что, это же наш ужин. Лобстер королевский. Знаешь, полезный какой?

Папа заглянул в кастрюлю и опять потянул носом.

— Очень интересно, — сказал папа. — Я работаю по шестнадцать часов в сутки, иду домой, мечтая о бифштексе, а меня в родной семье встречают варёными тараканами.

— Иногда полезно посидеть на диете, — сказала мама. — Разгрузить свой организм, подпитать йодом, морскими витаминами…

— Хорошо, уговорила. А на гарнирчик что?

— Салат из молодых одуванчиков, — похвасталась мама. — С крапивой.

— Я что, кролик, что ли? — взвыл папа.

— Одуванчик богат витаминами и микроэлементами, — сказала мама. — И вообще, сейчас май, и надо благодарно пользоваться тем, что даёт нам природа. Это очень омолаживает организм.

Мы стали есть лобстера. А что, ничего! Тем более что я ел лобстера первый раз в жизни и поэтому загадал желание. Даже целых три — чтобы в Африке побывать, чтобы лето было недождливое и чтобы все собаки и кошки стали пуленепробиваемыми.

Мы с мамой съели лобстера с удовольствием, а папа всё ворчал и морщился, особенно когда жевал одуванчики с крапивой. После этого он нажарил себе шпикачек с кетчупом и заметно подобрел.

— Ты, папа, совсем не печёшься о своём здоровье, — сказала мама. — Неправильный ты какой-то.

— Может, ты «бэшка»? — догадался я. — Вот я — «ашка», и мама тоже в школе была «ашкой», а ты, наверное, «бэшка».

— Да, — сказал папа гордо. — Я учился в классе «Б».

— Так вот оно что, — мама даже перестала есть одуванчики. — И почему я не поинтересовалась этим до свадьбы?

— Но потом перешёл в «А», — поспешил добавить папа.

— Значит, ты, папа, как Раппопорт.

— Что за Раппопорт ещё?

— Псих один, с нами до третьего класса учился. Круглый отличник, а шуток не понимает. Ему говорят «Раппопорт-аэропорт на колёсиках приехал», а он ябедничает, что это неприличные слова. Потом ему однажды случайно четвёрку по математике поставили, его мама обиделась и перевела к «бэшкам».

— У вас там вечно неизвестно что творится, — нахмурился папа.

Папа с самого начала предлагал отдать меня в военное училище с преподаванием ряда предметов на китайском языке, потому что оно ближе всех к дому. Но мама решила, что лучше мне учиться в той же школе, в которой училась она, потому что, во-первых, её там все хорошо помнят (в седьмом классе мама участвовала в поджоге школы), а во-вторых, фамилия-то у меня другая, никто сразу не догадается, чей я сын, а если вдруг что — мама всегда придёт и разберётся.

И тут я вспомнил.

— Наша Жанна Аполлоновна говорит, что мои родители совсем не участвуют в жизни класса. Вот бабушка Савченко цветочки в горшках подарила, потому что у Сашкиного младшего брата на них аллергия. Мама Насти Зашкиркиной двух черепашек принесла, а то они по ночам очень шуршат и топают. Все в жизни класса участвуют, а вы — нет.

— Давайте тоже что-нибудь ненужное в класс подарим, — согласился папа.