Фейри Чернолесья - Алан Григорьев

— Болотные бесы… — простонал Эрни. — Вот я ввязался, да? Без тебя мне точно не справиться, Желторотик. В чаропении-то я, как ты понимаешь, ни бум-бум. Но господин Кот обещал помочь. Идём скорее!

Он схватил Элмерика за рукав и потащил от стола и всеобщего веселья обратно в кусты — туда, где пугающе белели кости незадачливых музыкантов, зато не было ушлых феечек.

— Пр-мр-вестствую! — из зарослей высунулся Кот и поманил их лапой. — Пр-мр-рячтесь. Пр-мр-ростите, что я не успел пр-мр-редупредить вас насчёт негодяя Кулика. Ко мне пр-мр-иставили леди Крапивника, и только сейчас я смог от неё избавиться. Сожалею о вашем двойном поражении и укр-мр-раденных песнях.

— А мы сожалеем о твоём друге Джеке, — Элмерик пожал протянутую пушистую лапу.

Похоже, человеческим у их нового приятеля было только лицо, и то с кошачьими усами. Серые уши стояли торчком, хвост метался туда-сюда (видимо, его обладатель нервничал).

— У меня мало вр-мр-ремени, Крапивник вот-вот вернётся, так что слушайте и мотайте на ус: бард Сорокопут всегда поёт первым. Сперва я думал, что он в сговоре с дамами, которые судят поединки. Но оказалось, нет: он просто носит амулет «Любимчик судьбы». Понимаете, что это значит?

— Не совсем, — название Элмерик, конечно, слышал, но не более того. Эрни же просто мотнул головой. Ну откуда ему, кабацкому музыканту, знать о зачарованных предметах?

— Не вдаваясь в лишние детали: когда судья подносит ему жребий, там всегда оказывается две длинные палочки. Он выиграет, какую бы ни вытянул, мр.

— А что произойдёт, если мы будем тянуть первыми? — с жаром поинтересовался, но Кот поспешил остудить его пыл.

— Во-первых, этого не произойдёт…

— Уже произошло! Леди Желна обещала мне! Сказала, так будет неприлично, зато справедливо.

Кот округлил жёлтые глаза с вертикальными зрачками:

— Ну и дела, мр! Наверное, ты ей очень пон-мр-равился. Впрочем, «Любимчик судьбы» всё равно ср-мр-работает. Только в твоём жребии будет две короткие палочки.

— Это же замечательно! — Элмерик просиял. — Если всё действительно так, считайте, мы уже поём первыми.

— Рехнулся? — Эрни покрутил пальцем у виска.

— Верь мне, я знаю, что делаю.

Волынщик хмуро пожал плечами.

— А что ещё мне остаётся? Верю. В этом туре ты — первая скрипка. Помрём, как говорится, с музыкой.

Кот же, напротив, воодушевился.

— Тогда я знаю, как победить! Побьём барда Сорокопута его же оружием. На рассвете третьего дня он всегда поёт одну и ту же песню. И если мы успеем пер-мр-рвыми…

— О! — вскинулся Эрни. — Правилами не запрещено. И что это за песня?

— Сонные чары, мр. Сну подвластны все: и фейри, и люди, и звери, и птицы.

— И правда, — Волынщик захлопал в ладоши, но быстро осёкся: ещё не хватало, чтобы их услышали.

На этот раз Элмерик не спешил разделить его радость.

— Вы с ума сошли? Песнь сна — это чары бардов высокого ранга. Мне такое не по зубам, я всего лишь ученик.

И пока ликующее выражение на лице Эрни перетекало в печальное, Кот снова вмешался.

— Я помогу, мр. У меня остался амулет Джека. Только обещай, что после состязания ты его вер-мр-рнёшь. Это последняя память.

— Конечно, верну, что за вопрос! Клянусь пеплом и вереском!

Обычно Элмерик старался не разбрасываться такими опасными словами, но сейчас ему было очень важно доказать чистоту своих намерений. К тому же, они и так рисковали жизнью, а смертельные клятвы, говорят, страшат лишь тех, кто собирается их нарушить.

— Тогда держи, мр, — Кот порылся в поясной сумке и протянул ему брошь в виде медного пёрышка.

Элмерик с почтением прикрепил амулет к воротнику куртки и тут же почувствовал прилив сил. Щёки полыхнули, вмиг захотелось распеться, попробовать голос…

— Будь осторожен, мр, — предупредил Кот. — Как закончишь петь, сразу сними. Такие вещицы несут в себе отпечаток длани самой судьбы и не достаются людям пр-мр-осто так. Вдохновение, которое даёт это пёрышко, способно выжечь тебя изнутри и свести с ума. Не поддавайся искушению, мр, друг. Помни — эта одолженная сила не твоя. Она нужна лишь чтобы восстановить справедливость.

— Двум смертям не бывать, а от одной всё равно не спрячешься, — сперва отмахнулся Элмерик, но увидев, как помрачнели собеседники, быстренько добавил: — Но я буду начеку. Как же хорошо, а! Наконец-то я чувствую, что готов к состязанию. Давайте надерём хвост этому Сорокопуту!

* * *

На поляну они возвращались порознь, чтобы фейри-птицы ничего не заподозрили. Кот улизнул первым — отправился искать свою безрукую надзирательницу. Элмерик и Эрни, выждав около четверти часа, вывалились из кустов — и вовремя: как раз успели к перемене блюд.

— Зачем ты так много пьёшь? — скривился Элмерик, когда Эрни вновь потянулся за выпивкой.

Тот ответил смешком.

— Не хочу помирать трезвым.

— Помнится, в таверне ты утверждал обратное.

Может, не стоило напоминать? Ещё обидится… Но Волынщик отмахнулся.

— Дело прошлое. Глупый я был. Подумал: сейчас остепенюсь, стану хорошим — и все мои проблемы исчезнут. Но лучше уж быть собой до конца: пусть я не идеален, но какой уж есть. Мне страшно. Но это нормально. Ты тоже будь собой, Желторотик.

— Знаешь, именно сейчас это не так-то просто, — вздохнул Элмерик.

Одолженная сила распирала его, покалывала пальцы, бегала щекотными мурашками по спине, играла на языке пузырьками хмельного сидра, окрашивала пунцовым шею и уши.

— Странное дело, — от Эрни не укрылось состояние Элмерика. — Пил вроде я, а пьян ты.

А Элмерик уже улыбался до ушей. Он давно не чувствовал себя так хорошо и легко. Казалось, всё ему под силу! Скорей бы уже началось состязание — не было никаких сомнений в победе.

— Наверное, удивительным человеком был этот Джек, — выдохнул он. — Хотел бы я с ним встретиться.

— Типун тебе на язык, — ужаснулся Эрни. — смотри, не оплошай. А то будете висеть с Джеком на одном кусту: косточка к косточке, а я с вами за компанию.

Но Элмерик не дрогнул. Его больше страшило другое: одолженную силу придётся потом вернуть. Он ведь поклялся… Может, Кот будет великодушен и подарит ему эту брошь? За победу. Которую ещё предстояло одержать.

Элмерик больно ущипнул себя за руку — это помогло прийти в себя и не начать петь прямо сейчас. Мелодия рвалась наружу. Казалось, воздух пересох от нехватки музыки.

— Когда уже рассвет? — он вертелся, как на иголках.

— Скоро. Зубри пока слова.

— Я повторил их уже столько же раз, сколько ты осушил кубков. Думаю, нам обоим достаточно.

На тыльной стороне ладони у Элмерика уже расцветал кровоподтёк от постоянных щипков. Он поймал взгляд леди Желны, мысленно умоляя её: поспеши же!