Горный завод Петра третьего - Татьяна Александровна Богданович

– Выпить казаку завсегда можно, – говорил Турка, передавая опять бутылку Федоту и с сожалением следя, как дно поднимается все выше в его руке. – Это и енерал наш… Вот ежели до дела, тут он не приведи бог строг… – И он снова припадал к бутылке, высоко задирая рыжую бороду.

Так они и потчевали друг друга, пока Федот, высосав последние капли, не выронил бутылку в костер, а сам свалился на бок, блаженно улыбаясь.

– Как же это ты, паря? – укоризненно пробормотал Турка. – Да, может, там еще…

– Он потянулся к костру, но потерял равновесие и тоже рухнул на снег, уткнувшись головой в ноги Федота.

Захар встал, подбросил в костер наготовленного с вечера валежника и оглянулся, выискивая местечко потеплей, чтобы и самому прикорнуть.

Он подкинул еще валежника и лег у самого костра, рядом с Туркой, положив голову тоже на ноги Федота. Спину ему подогревало, но спереди было холодно, и сон не приходил.

«Ишь, место выбрали, – думал он, поеживаясь. – Торчат пеньки на снегу, словно кресты на кладбище. Боязно, чай. Дрыхнут все, словно померли. И лошади-то не шелохнутся».

Вдруг между пеньками что-то пошевелилось.

«Заяц?»

Нет, больше. Черное. Еще, еще. Сердце у Захара остановилось. Господи! Сколько их! Ближе… Ползут… Поднимаются! Мертвецы, может… Захар не выдержал и с громким криком вскочил и бросился к большому костру.

Испуганные лошади шарахнулись и заржали.

Кто-то вскочил.

– Татары! – раздался громкий крик.

Поднялась суматоха. Казаки вскакивали, расталкивали спавших, кидались к лошадям.

– Живо! – кричал Илья. – Словить бы их, стервецов, чтоб вперед не повадно.

Но, пока они распутывали лошадей, вдали уже послышался дружный топот.

– Не догнать, – сказал с досадой Илья. – Ускакали, дьяволы. Хорошо, хоть угнать не поспели. Пропали бы мы без коней… Молодцы караульные. Да где они?

Казаки, спавшие у большого костра, толпились вокруг Ильи, разминая ноги и потягиваясь. Кое-кто еще спал мертвым сном. Федота и Турки не видно было.

– Уж не ухлопали ли их? – с тревогой сказал Илья и быстро пошел к маленькому костру, еле тлевшему вдали.

– Лежат. Живы ли? – пробормотал он на ходу.

Но несколько казаков опередили его, и в ответ раздался дружный хохот.

– Померши и есть, – сказал один, с силой встряхивая косматую голову Турки.

– Н-не балуй, – пробормотал тот, – енерал, он того…

Федот спал, раскинув руки и широко разинув рот.

– Федот, a Федот! – крикнул кто-то. – Затворяй рот! Татарин въедет.

Федот вскочил, бессмысленно тараща маленькие глазки.

– Хороши караульные! – сердито крикнул Илья. – Вот погоди, скажу Чике… А кто же тревогу-то поднял?

– Да вот Захарка, кажись.

– Ты, Захар? – спросил Илья. – Ну, молодец. Хороший казак будешь. Скажу Чике завтра же и про тебя и про них. – Он кивнул на понуро стоявших перед ним Федота и Турку.

– Н-не надо, – пробормотал вдруг Захар, сам не зная как.

– Почему не надо? – удивился Илья. – Наградит тебя генерал. Может, лошадь даст. «Лошадь? Коли своя лошадь будет, наверно в казаки возьмут», – мелькнуло у Захара. Но тут же ему вспомнился проклятый указ…

– Вздернет, – пробормотал он робко.

Илья засмеялся.

– Разиню-то этого? – он кивнул на Федота. – Не, не вздернет. Горячих, может, всыпать велит, для острастки. Ну, да ладно, – прибавил он. – Скажу, ты с ними вместе караульным был и первый приметил. Ладно так, что ли?

Он с усмешкой посмотрел на Захара.

* * *

Наутро весь отряд уже сидел на лошадях, когда со стороны села подъехал Чика с Яковом Антиповым.

Илья выехал им навстречу.

– Чуть было без лошадей не остались, – сказал он брату. Татаре проклятые подобрались ночью, да вот, спасибо, Захар вовремя тревогу поднял. В караульных был.

– А, доверенный мой, – усмехнулся Чика. – Ну, молодец, добрый казак будет, – сказал он, точь-в-точь как Илья. – Лошадь-то под им наша?

– Наша, – сказал Илья.

– Ну, пускай его будет. Жалую тебе, мой доверенный.

Захар весь красный стал от радости, как бурак.

И вдруг опять проклятый указ так и вскочил ему в голову. Он даже зажмурился и съежился весь.

– Обалдел от радости, – услышал он, как сквозь сон, чей-то голос. – И спасибо не скажет.

Казаки засмеялись. Усмехнулся и Чика.

– Ну, Захар, – заговорил он. – Как ты мой доверенный, езжай теперь впереди отряда на завод. Дорогу знаешь?

Захар с усилием кивнул головой, не поднимая глаз на Чику.

– Лошадь то, не доезжая до завода, привяжи где-нибудь, а сам проберись тихонько и разыщи того мастера, что великому государю извет писал. Найдешь?

Захар опять так же кивнул.

– Ну, и ладно. Мастера проводи к нам. Надо того злодея ненароком накрыть. Мы на дороге, не доезжая завода, ждать будем. Ты, Илья, знаешь ведь?

– Как же, – ответил Илья. – Там, у деревни Александровской, жди нас. Туда и Акима приведи, – сказал он Захару.

– Ну, трогай, – сказал Чика.

У Захара немного отлегло от сердца, он уже подобрал повод, чтоб повернуть лошадь, когда Чика спокойно прибавил:

– Да указ-то ты мне подай. Я его сам тому мазурику прочитаю.

Повод выскользнул из рук Захара, и его вдруг так замутило, что он покачнулся в седле. Невольно он схватился за луку и прошептал еле слышно:

– Н-н-нету.

– Чего? – не расслышал Чика, но, заметив бледное, как снег, лицо Захара, он нахмурился и строго спросил:

– Потерял?

– Н-не дали, – пробормотал Захар.

– Приказные не дали? переспросил Чика. – Ах они стервецы! Чернильное семя! Знаю я их! Ученые! Добра от них не жди. Так и норовят напакостить. Говорил я государю-батюшке. Ту же музыку завели, что и у Катеринки, продажные души. Кто им, сволочам, подмажет, для того во всяк час всё списано. А иные дожидай. Не сказал я тебе в те поры, чтоб пошибче постращал их. Чего ж мне тем же часом не сказал?

– Не посмел, – сказал Захар, и первый раз поднял глаза на грозного генерала. «Неужто пронесло? – мелькало у него. – Неужто помилует?»

Сорвав злобу на приказных, Чика успокоился.

Темные глаза из-под густых бровей смотрели на Захара в упор, но не сердито.

– Ну, да ладно, и без указа вздернем того молодчика, – прибавил Чика с усмешкой. – Разрешил мне великий государь. Шигаев указ следом пошлет, а приказным взбучку даст. Он их тоже не жалует. Ну, езжай!

Захар тронул лошадь и быстрой рысью поехал по знакомой дороге. Ему сразу стало тепло. Точно горячее что-то поднялось внутри.

«Господи, господи,– думал он,– да я б за него да я б… Вот енерал! только бы казаком взяли… И он изо всех сил дергал отдохнувшую лошадь.– Скорей бы на завод. Что-то Аким там?– первый раз вспомнил он – А ну как извел его Беспалов?» И