Юрий Третьяков - Дикая жизнь в лесу

— Это точно! — согласился отец. — Те приметы верные… А здесь черт знает что: путаница, понимаешь!.. В Африке мы б с тобой не пропали! И в Бразилии не растерялись! Но только вот одного я не пойму никак: по какой такой причине тут рыба не ловится? Быть не может, чтоб в таком месте она не ловилась! Я его с малолетства знаю, самое что ни есть рыбное… Должно, ночью дождик зажарит, так что готовься, голытьба!..

Колюнька тем временем ползал по круче, выискивая место для своего Чиполлинушки, чтобы и он мог пожить дикой жизнью в какой-нибудь уютной пещере под корнями, и вдруг закричал:

— Сюда! Сюда! Нашел! Картошка наша!

Кручка заросла вениками и кипреем, в ней было множество укромных ямок, и в каждой ямке, под корнями ветел, в кустах были спрятаны картошины, помидорины, яблоки. Кому-то здорово пришлось потрудиться, чтобы распрятать их по всему берегу!

Отец сказал, что это сделал скорее всего какой-то лесной зверек.

— Давай собирай обратно! — скомандовал он, не отводя глаз от поплавка. — Картошка нам еще при годится, а то пока начнется клев, как бы на одних помидорах с голоду тут не опухли!..

— Не опухнем! — гордо сказал Гусь. — Какая важность!

Однако первый кинулся выискивать картошины среди ямок и зарослей, а запрятал их неизвестный зверек так хитро, что, когда собрали все, картошки получилось гораздо меньше, чем было утащено. Остальную зверек, наверное, успел перетаскать в свою кладовую.

— Пускай! — сказал Глеб. — Будет теперь есть, нас вспоминать!

И Колюнька ликовал:

— Всем мы всего дали! Мышу — хлебушка, зверьку — картошечки! Они рады, а, Глеб?

— Еще как! — ответил Глеб. — Где им тут взять!

— А Чиполлинушку моего они не унесут?

— Нужен им твой Чиполлинушка!

— Пускай бы унесли! — вдруг решил Колюнька. — Он бы у них пускай жил, как Дюймовочка, — девочка такая маленькая, мне бабушка про нее сказку читала!.. Рассказать вам?

— Мы знаем!

— Вы другую знаете — плохую… — загрустил Колюнька. — А эта — длинная, интересная!.. Там есть знаете кто? Крот!.. А тут кроты живут?..

— Никаких тут кротов не живет, отстань!..

Явился пропадавший где-то Братец Кролик и, скосив круглые глаза в сторону отца, зашептал:

— Я брод нашел на Меркушкин остров!.. Синичата сейчас переходили с острова на берег: наш большой Синичонок маленького Синичонка на себе верхом перетаскивал, всего по грудь было!

— Значит, и я могу с вами! — сразу догадался и обрадовался Глеб, так и не научившийся за лето плавать.

Все заранее разделись, чтобы не канителиться с одеждой. Братец Кролик сложил в мешок лопатку, топорик, фонарик, Мишаня прихватил свой нож, Гусь взвалил на плечо дубину, а Глеб и Колюнька пошли так, безо всего.

Быстро перебредя речку, оказавшуюся в этом месте мелкой, гусиновцы углубились в дебри острова.

Остров и вправду был дикий, глухой и почти непроходимый, особенно для людей, одетых только в трусы.

На острове росли почему-то одни только колючие и жгучие растения, а разрослись они до неимоверной величины: и шиповник, и ежевика, и крапива — все было выше человеческого роста.

Гусь шел впереди, грудью проламывая крапиву, как танк или лось, а каждая крапивина хлестала сперва Мишаню, шедшего следом, потом Братца Кролика, потом Глеба и, наконец, Колюньку, который плелся в хвосте и вскрикивал:

— Ой! Ой! Мишань, тебя тоже обожгло? Глеб, ты обжегся?

— А то нет!

И Колюнька на время замолкал: раз всех, то ладно…

В таких зарослях Меркушке прятаться было удобно, но все время жить на этом острове — негде: везде сырость, под ногами вода проступает, и комары тут водятся совсем особой породы — большие, полосатые, хоботки у них толстые и острые, как иголки.

И видно, что в полую воду остров заливает: высоко на деревьях, на макушках кустов повис разный мусор, похожий на растрепанные птичьи гнезда: камыш, палочки, сено, свисающее как грива.

Исследователи сначала обошли весь остров по берегу, потом углубились в середину.

Середину острова занимали два озерка. Когда-то они были большие, во весь остров, но постепенно усыхали, становились все меньше и превратились в болотца.

В некоторых болотцах вода уже высохла вся до капли, но илистое дно высохнуть еще не успело и было испещрено следами каких-то крупных птиц — сорок или ворон.

Братец Кролик догадался:

— Это они пировали тут! Всю живность поели, теперь ждут, когда и эти пересохнут! Вон как орут!

В чаще леса беспокойно стрекотали сороки и каркали вороны, наверно думая, что мальчишки пришли за их рыбой…

А рыба эта так и кишела в озерках!

Скорее всего, в разлив здесь осталась икра, из нее вывелись мальки, подросли и стали ростом с палец.

Когда исследователи подошли к самому большому озерку, длинному, широкому и мелкому, там рыбок оказалось — сотни, наверное! Они, выстроившись в стаю с командиром впереди, плавали из одного конца озерка в другой, поворачивая все разом, как по команде.

Возле берега валялась одна дохлая рыбка, которую кто-то страшно изгрыз. Глеб ее подобрал и взял с собой, чтобы показать Мишаниному отцу, потому что определить ее породу никто не сумел.

Больше на острове осматривать было нечего, пришлось возвращаться.

— Клюет и насадку срывает, что не поспеваешь насаживать, а не ловится! — пожаловался отец. — Хоть бы одну поймать для смеха, глянуть, что тут за рыба! Кто-то ведь срываем насадку? Значит, она тут есть! А раз есть — будет наша!

— А это какая рыба? — спросил Глеб, показывая рыбешку, подобранную у озерка.

— Это маленький сазанчик! — определил отец. — Значит, сазан тут есть! Я ведь по натуре — сазанятник! Только как его взять — вот вопрос…

— Такую мелочь и ловить не стоит… — сказал Мишаня.

— Это сазан тебе мелочь? Да он, если хотите знать, «царь речки» зовется! До пуда тянет — соображаете? Чешуины, как пятаки, красным отсвечивают, покрасивше золота любого! Из воды сиганет, обратно ахнется, как прямо тебе поросенок хороший, аж сердце отрывается! Я, если желаете знать, зачем сюда ехал — сазанов ловить! Только почему они не ловятся — вот вопрос интересный…

— Вот так сазан! — удивился Мишаня. — А мы и не знали… Сколько их там! Штук двести, наверное!.. Если бы все выросли, то полречки заполнили! Жалко, что их сороки-вороны поклюют…

— Переловить их да в речку и выпустить! — предложил Глеб.

— Да-а… — глубокомысленно заметил Гусь. — Если их всех в речку выпустить, порядочно рыбы прибавится…

— Давайте переловим! — загорелся Глеб. — Да вайте, а? Ну давайте… Они уж совсем приготовились к съедению воронами, а вдруг очутятся в реке, на воле! Ну давайте, Мишаня. Ну чего нам стоит!

— Это дело надо обдумать… — сказал Братец Кролик, ложась под деревом. — Надо сперва еще картошку сварить да поесть немножко хоть…

Картошку варили долго, а ели быстро. Почти нисколько продуктов не осталось, да и хорошо: отделаться от них поскорее и переходить на рыбу.

А рыба начала помаленьку ловиться! Отец с Гусем поймали двух маленьких окуньков и пеструю голую рыбку под названием: «голец».

Колюнька прыгал по берегу и кричал:

— Ура! Клев!

Мишаня, Братец Кролик и Глеб тоже взяли удочки и, чтобы не мешать отцу с Гусем, пошли на тот песочек, где купались.

Там Колюнька сразу же поймал одного за другим четырех пескариков, сильно загордился и никому не давал их трогать. Остальные не поймали ничего.

Братец Кролик сказал:

— Пескаря лучше всего есть сырого… Тут нам всем по одному! В дикой жизни их полагается есть сырых.

Колюньке стало интересно, и он не только пожертвовал своих пескариков, но и сам сбегал за солью, так как Братец Кролик сказал, что сырую рыбу едят подсоленной.

Пескариков очистили, помыли, посолили, положи ли на лист лопуха и сели вокруг, не решаясь приступать.

Наконец Братец Кролик сказал:

— Ну, начали! — и взял себе самого маленького. И другие взяли по пескарю.

Братец Кролик подержал своего пескаря в руке, скомандовал:

— Ну, едим! — и стал смотреть на других.

Глеб первый сунул своего пескарика в рот, за ним — Колюнька, потом Мишаня, потом Братец Кролик начали осторожно жевать пескарей. Ничего в них хорошего не было: сырые и безвкусные. Но кое-как дожевали их и проглотили. Выплюнуть никто не решился, а Колюнька ел даже с удовольствием, только косточки похрустывали.

— Ну как? — спросил Глеб.

— В пять раз вкуснее жареных! — быстро сказал Братец Кролик. — Так бы и ел всю жизнь!

— А по-моему, ничего хорошего… — покачал головой Глеб. — Пресная какая-то… Жевать неприятно…

— Много ты понимаешь! «Пресная…» Лучше солить надо было, чудак!..

Отец с Гусем свой улов есть не стали, а насадили на большие крючки для поимки крупной рыбы. Они сказали, что окуньки — самая лучшая насадка (это оказалось правдой: наутро насадка с крючков исчезла), и поставили донные удочки с колокольчиками, на них рыба ловится сама, а колокольчики сообщают своим звонком, что она уже поймалась, можно идти снимать.