Астрид Линдгрен - Малыш и Карлсон

— Потому что успел это сделать раньше, — закончил Карлсон.

Малыш так и сел.

— Ну да? Неужели дяде Юлиусу?

Карлсон закудахтал от восторга.

— Хитрый мальчишка, как ты мог догадаться?

Малыш так много смеялся во время подушечного боя, что теперь уже просто застонал от смеха, хотя знал, что Карлсон поступил дурно.

— Ой, как дядя Юлиус рассердится!

— Вот это мы и должны проверить, — сказал Карлсон. — Придётся слетать вокруг дома и поглядеть в окно спальни.

Тут Малыш разом перестал визжать от смеха.

— Ни за что на свете! Вдруг он тебя увидит! Он решит, что ты и есть спутник-шпион… Сам можешь сообразить, что тогда будет…

Но Карлсон был упрям.

— Когда подкладываешь кому-нибудь в постель «мешок», обязательно надо увидеть, как жертва сердится, иначе вся затея не имеет смысла, — уверял он. — Не волнуйся, я прикроюсь зонтиком!

И он побежал в прихожую за маминым красным зонтиком, потому что по-прежнему лил дождь.

— Я не хочу мочить пижаму Боссе, — сказал Карлсон.

Он стоял на подоконнике с открытым зонтиком, готовый к отлёту.

«Это очень опасно», — подумал Малыш и сказал с мольбой:

— Смотри, будь осторожен! Следи, чтобы никому не попасться на глаза, не то всё пропало!

— Спокойствие, только спокойствие! — сказал Карлсон. И полетел в дождь.

А Малыш остался, и он вовсе не был спокоен, а, наоборот, так волновался, что кусал себе пальцы.

Минуты тянулись мучительно долго. Дождь лил как из ведра. Малыш ждал. И вдруг он услышал душераздирающий крик дяди Юлиуса. И вслед за тем в открытое окно влетел назад Карлсон. Он с довольным видом выключил мотор и пристроил на половике зонтик, чтобы стекала вода.

— Он видел тебя? — с испугом спросил Малыш. — Он лёг в постель?

— Пытался, он ведь такой упрямый, — объяснил Карлсон.

Тут до них снова донёсся крик дяди Юлиуса.

— Я должен пойти посмотреть, что с ним случилось, — сказал Малыш и побежал в спальню.

Дядя Юлиус сидел, завернувшись в простыню; он оыл смертельно бледен, в глазах светился ужас, а на полу, рядом с ним, лежала подушка и свёрнутое в валик одеяло.

— Ты мне здесь не нужен, — сказал дядя Юлиус, когда появился Малыш. — Позови фрекен Бок.

Но фрекен Бок, видно, сама услышала его крик, потому что она тоже примчалась из кухни и застыла у двери как вкопанная.

— Боже мой! — воскликнула она. — Неужели вы перестилаете постель?

— Нет, нет, — заверил её дядя Юлиус, — хотя вообще-то я не могу одобрить, что здесь стелят постель по новой моде… Но сейчас мне не до этого.

Он замолчал и тихо застонал. Фрекен Бок подошла поближе к нему и рукой потрогала его лоб.

— Что случилось? Вы больны, господин Иенсен?

— Да, болен, — с трудом произнёс дядя Юлиус. — Надеюсь, что болен… Уходи, — добавил он, обращаясь к Малышу.

И Малыш ушёл. Но он задержался за дверью, потому что хотел услышать, что ещё скажет дядя Юлиус.

— Я умный и трезвый человек, — продолжал дядя Юлиус. — Таинственные явления, о которых пишут в газетах, разные там глупости, не могут мне задурить голову… потому надеюсь, что я просто болен.

— Что случилась? — повторила фрекен Бок. — У меня было видение… Наверно, у меня жар, а это — бред, — сказал дядя Юлиус и вдруг понизил голос до шёпота, так что Малыш едва расслышал его слова. — Мне не хотелось бы, фрекен Бок, чтобы вы это кому-либо рассказывали, но мне почудилось, что сюда явился летающий гном с красным зонтиком.

Карлсон устраивает тарарам и блины

На следующее утро, когда Малыш проснулся, Карлсона уже не было. Пижама Боссе валялась скомканной на полу. Окно было распахнуто, так что Малыш сразу решил, что Карлсон полетел к себе домой. Конечно, жаль, но, с другой стороны, может, это даже хорошо. Фрекен Бок не будет ругаться. Ей вовсе не обязательно знать, что Карлсон ночевал у Малыша. Всё же удивительно, до чего без Карлсона сразу делалось пусто и скучно, хоть плачь. Правда, навести после него порядок было нелегко. Но стоило ему уйти, каак Малыш начинал по нему скучать. Вот и сейчас, увидя, что он исчез, Малышу тут же захотелось послать ему привет. Он подошёл к окну и трижды дёрнул за верёвочку, скрытую занавеской. Это была верёвочка от звонка, который смастерил Карлсон, чтобы Малыш мог подавать ему сигналы. Дёрнешь за верёвочку, и у Карлсона на крыше звонит колокольчик. Карлсон сам определил, сколько звонков что значит.

— Позвонишь раз — это значит: «Приходи», — сказал Карлсон. — Два раза — значит: «Приходи поскорее», а три раза — значит: «Спасибо, что на свете есть такой красивый, умный и в меру упитанный мужчина, и такой смелый, и во всех отношениях прекрасный, как ты, Карлсон».

Вот именно это и хотел сейчас Малыш сказать Карлсону. Поэтому он три раза дёрнул за верёвочку и услышал, как трижды зазвенел колокольчик на крыше. И представьте себе, он получил ответ. Раздался пистолетный выстрел, а потом Малыш услышал — правда, едва-едва, ведь расстояние было велико, — как Карлсон запел свою песенку: «Боссе, биссе, биссе, бом!»

— Не надо, Карлсон, не надо! — шептал Малыш.

Глупый Карлсон! Расхаживает себе по крыше, стреляет, поёт. Как легко его могут услышать Филле и Рулле, подкараулить, поймать, а потом сдать в редакцию, чтобы получить десять тысяч!

— Что ж, сам виноват, — сказал Малыш, обращаясь к Бимбо, который лежал в своей корзинке и глядел так, что казалось, всё понимает. Малыш натянул на себя штанишки и рубашку и стал играть с Бимбо, ожидая, пока проснётся дом.

Дядя Юлиус, видно, ещё спал, во всяком случае, из спальни не доносилось ни звука, но из кухни уже тянуло ароматом свежемолотого кофе, и Малыш пошёл посмотреть, что делает фрекен Бок.

Она сидела, тяжело навалившись на стол, и пила свою первую чашку кофе. Очень странно, но она не возразила, когда. Малыш присел рядом. Никакой каши, видно, не было, наоборот, фрекен Бок явно встала так рано, чтобы приготовить к завтраку что-то вкусное. И правда, два блюда с тёплыми, пахнувшими корицей булочками стояли на буфете, а в хлебной корзинке на столе тоже высилась целая гора булочек. Малыш взял булочку и налил себе стакан молока. Так они сидели друг против друга и завтракали в полном молчании. В конце концов фрекен Бок сказала:

— Интересно, как там живёт Фрида?

Малыш оторвал глаза от стакана с молоком и изумлённо поглядел на домомучительницу. Они с ней такие разные, а оказывается, ей не хватает Фриды, как ему Карлсона.

— Фрекен Бок, вы скучаете по Фриде? — спросил он дружелюбно.

Но фрекен Бок в ответ горько усмехнулась:

— Ты не знаешь Фриды!

Собственно говоря, Фрида Малыша нисколько не интересовала. Но фрекен Бок явно хотелось о ней поговорить, поэтому Малыш спросил:

— А кто Фридин жених?

— Негодяй, — сказала фрекен Бок со вздохом. — Да, я знаю, что он негодяй, он зарится на её деньги, это я сразу поняла.

Фрекен Бок заскрипела зубами при одной мысли об этом. «Бедняжка, — думал Малыш, — наверно, ей совсем не с кем поговорить, если она даже меня терпит, когда ей хочется рассказать о Фриде». И Малышу пришлось долго сидеть на кухне и слушать нескончаемые истории про Фриду и её Филиппа, про то, какой глупой стала Фрида с тех пор, как Филипп ей внушил, что у неё красивые глаза и очаровательный носик, «пленительный в любую погоду», как выразился Филипп.

— «Очаровательный носик»! — повторила фрекен Бок и фыркнула. — Конечно, если считать, что картофелина средней величины украшает лицо, то…

— А как выглядит сам Филипп? — спросил Малыш, чтобы как-то проявить интерес.

— Об этом я, слава богу, не имею ни малейшего представления, — сказала фрекен Бок. — Фрида не потрудилась мне его представить.

Кем Филипп работал, фрекен Бок тоже не знала. Но Фрида рассказывала, что у него есть товарищ по работе, которого зовут Рудольф.

— И этот Рудольф мне бы вполне подошёл, по словам Фриды, но он не захочет водить со мной знакомство, потому что, по мнению Фриды, я совсем не привлекательная. У меня нет очаровательного носика, вообще нет ничего очаровательного, — сказала фрекен Бок, снова фыркнула, встала и направилась за чем-то в прихожую. Как только она вышла, в окно влетел Карлсон.

Малыш не на шутку рассердился.

— Послушай, Карлсон, я же тебя просил, чтобы ты не летал на глазах у фрекен Бок и дяди Юлиуса!

— Потому я и прилетел сейчас, чтобы никто из них меня не видел, — сказал Карлсон. — Я им даже не покажусь, — добавил он и залез под стол.

Когда в кухню вернулась фрекен Бок, надевая на ходу шерстяную кофту, он тихо сидел под столом, скрытый свисающими концами скатерти.

Она налила себе ещё чашку кофе, взяла ещё булочку и продолжала свой рассказ.

— Я уже говорила, что не могу похвастаться очаровательным носиком-картошкой — это привилегия Фриды.