Жаб Жабыч и другие истории - Эдуард Николаевич Успенский

К чему бы это?

Третье. Человек должен дёшево стоить. Карцев не любил сорить деньгами. С каждым рублём он расставался как с жизнью. (Или как с любимой. Или как с любимой жизнью.)

Где же можно найти такого необыкновенного человека — хорошего мастера, глупого как пробка и не берущего больших денег? Только среди пьяниц.

И Карцев вышел на улицу искать нужного человека.

«Чем краснее нос, тем нужнее человек!» — считал он.

И надо же! Прямо на него шёл с работы сам Иосиф Сергеевич Залогуев.

Сразу было видно, что он умелец. Большой красный нос, возраст и общая доброжелательность в лице.

Старший Карцев ринулся навстречу ему и взял за руку.

— Кошмар! Наш отель строили югославы. Они забыли в дымоходе две бутылки водки. Рядом…. Они дребезжат. Что с ними делать? Разбить кирпичом сверху?

— Нет! — закричал пожилой Залогуев голосом Бориса Годунова из такой же оперы. — Ни в коем случае!

— Но до них почти метр бетона.

— Ну и что? Достанем. Я сейчас за зубилом сбегаю.

И он побежал. А Карцев бросился в магазин. Надо было в шкафу у бесовского постояльца поставить две посуды. Чтобы к ним пробивал микрометрополитен тов. Залогуев-старший.

Карцев решил сэкономить. Поставить две четвертинки.

— А то выпьет литр и отравится. Человека жалеть надо. Даже пьяницу. Человек — это звучит гордо.

А литр стоит дорого!

Глава двадцать вторая

К. Геннадий Гладков не любит церемоний

Почему К. Геннадий Гладков? Да потому что композитор.

Так вот К. Геннадий Гладков открыл дверь и увидел дедушку.

— Вы на меня не серчайте, что я к вам не позвонивши пришёл, — сказал Константин Михайлович. — Я давеча хотел ваш телефон узнать, а они не дали.

— Кто они? Враги? — спросил Гладков.

— Нет, эти. Со справочного киоску.

— Ну и бог с ними. Со звонками. Давайте без церемоний. Запросто. Я их не люблю. Вы на гитаре играете?

— Нет. Не доводилось мне.

— А из дерева рубите? Предметы культа?

— Тоже не доводилося.

— Ну и не расстраивайтесь. Чепуха! Я вас научу.

— Может быть, после? — неуверенно сказал дедушка. — Потому что я не просто так пришёл. Я ведь с космосу. Приехал познакомиться. Дружбу наладить. У нас созвездие Брошенные Шарики. Понимаете?

— Конечно, понимаю. Что ж тут непонятного? Ну и как у вас там в Шариках, всё в порядке? Все здоровы?

— Здоровы. Слава богу.

— А как дела со снабжением?

— Ничего, не жалуемся. Снабжают, Геннадий Игоревич.

— А как у вас с нотами, с песенками? С книжками?

— У нас нет книжек. У нас книжки в таблетках все.

Дрынь-дрынь-трень. Это гитара выпала.

— Как долго аккорд держит! До ужина будет звенеть. Ничего, пусть лежит. И что, их в аптеках продают?

— Кого в аптеках продают?

— Таблетки книжные.

— Зачем в аптеках? В магазинах таких таблеточных. Чай, не за деньги. Просто бери сколько хошь.

— А что? Это неплохо. Таблетку проглотил — и все стихи Пушкина у тебя в животе. Сиди и переваривай «Бориса Годунова», например. Так что ли?

— Выходит, что так.

— Как аккорд держит! Мы уйдём, а она звенеть останется. А музыка тоже в таблетках?

— Почему в таблетках? Музыка в шариках. В горошинах, то ись. Их надо в уши положить.

— Как в уши положить?! — вскричал К. Гладков.

— Просто. Положишь в уши и слушаешь. Эта горошина поёт.

— Танцевальная музыка в горошине, я понимаю. Но Бах!

К. Гладков поднял гитару и взял несколько аккордов:

— Белая гвардия всех сильней?.. Алгебра в таблетках, ради бога! Геометрия — сколько угодно! Поэзия — с трудом, но понимаю. Но музыка в горошинах!.. Что-то вы, папуля, не дотумкали. Недодумали, проще говоря.

— Вишь, это вы недодумали. Я, уважаемый, вот уже цельный день не могу адреса двух людей получить.

— Каких же людей?

— Обнакновенных. Академиков Булкина и Бутылкина.

— Зачем же говорить, что они академики? Надо быть ненормальным, вы бы ещё, папуля, сказали, что они из правительства. Нет, так у нас не пойдёт. Так мы к коммунизму не придём.

— А как пойдёт? — спросил Константин Михайлович.

— А так. Надо спрашивать адрес двух товарищей — Булкина и Бутылкина. Без титулов. Обычные рядовые граждане. Можно даже через справочное по телефону. Вот, попробуйте.

Дедушка стал набирать номер справочного.

— Что-то фамилии знакомые, — сказал Геннадий Игоревич. — Где-то я встречал эти созвучные имена. Они в футбол не играют?

Пока Константин Михайлович бился с телефоном, Гладков вспоминал, откуда он помнит эти фамилии.

Вскоре выяснилось, что гражданин Булкин живёт на улице имени Академика Бутылкина. Дом 15, квартира 3. А гражданин Бутылкин живёт на улице имени Академика Булкина. Дом. 3, квартира 15.

И ещё выяснилось, откуда композитор Гладков знает эти столь удачно сочетающиеся фамилии.

— Вот, смотрите. — Он протянул гостю серую бумажку. На ней было напечатано:

Уважаемый К. Геннадий Игоревич!

К сожалению, не знаем Вашего отчества. Просим Вас принять участие в торжественном заседании в честь закрытия городской олимпиады города. В награждении победителей вашими пластинками и песнями. На встрече будут присутствовать академики Булкин и Бутылкин. Встреча состоится в любое удобное для вас время в четверг в 16.00, в Университете. Исполняющий обязанности учёного секретаря — электрик Василий Васильев.

НА ДВА ЛИЦА

— Хотите быть вторым лицом? — спросил Геннадий Игоревич.

— Благодарствую. С охотою посмотрю на молодое поколение города.

Они договорились о встрече через четыре дня.

К. Геннадий Гладков пошёл провожать пластмассового дедушку до остановки.

— Уважаемый Игоревич, — спрашивал дедушка, — как же мне отметить командировку: никто не желает отмечать!

— Да суньте вы её в этот ящик! И всё! — сказал Гладков. Константин Михайлович сунул бумажку в автомат, пробивающий путевки шофёрам автобуса. Автомат клацнул. И на командировке появилось число, месяц, год и точное городское время — 15 часов 49 минут.

Дедушка ахнул и записал это в свой огромный космический опыт.

Глава двадцать третья

Понемножку обо всех

Внутренняя газета типа последних известий:

ВЫПУСК 1

О Залогуеве-старшем

…Товарищ Залогуев показал себя как настоящий ударник. Он со страшной силой врубался в югославский бетон. И продвигался вперёд миллиметр за миллиметром.

А товарищ Карцев-старший в это время открыл дежурным ключом номер Константина Михайловича и поставил на полку стенного одежного шкафа две четвертинки водки.

Скоро товарищ Залогуев пробьётся к ним.

И заберёт их с собой.

Об Удинцеве В. — мальчике

У него раздался телефонный звонок, и пластмассовый дедушка сказал:

— Если вам, к примеру, надо поехать в Звенигород для какого-то дела, как вы поедете?

— До станции Перхушково на электричке, а