Спаситель Океана - Георгий Михайлович Садовников

— Пойдем, дядя Вася, — сказал Базиль Тихонович. Он подхватил кота под мышку и ушел с ним в дверь, ведущую в подвал, где была котельная.

А мы остались на месте — гадали, кто же все-таки он, этот Базиль Тихонович.

— Начнем с того, — сказал Феликс, — что у него самая гуманная профессия.

— Я знаю, кто он. Он — доктор, — заявил тут же Яша.

На самом деле Яша считал врачей сущими мучителями и свое мнение уже давно обнародовал. И сейчас он назвал профессию врача самой гуманной только потому, что так считали взрослые. А Яша всегда был послушным мальчиком.

Но, слава богу, Базиль Тихонович совсем не походил на врача. Мы с Феликсом облегченно вздохнули, потому что разделяли Яшины взгляды на медицину.

И тут меня осенило.

— Он продает конфеты! Он продает конфеты! — закричал я.

Лица моих друзей посветлели.

— По-моему, ты угадал, — сказал убежденно Феликс.

После этого мы разом вспомнили о Зое и дружно посмотрели на ее окно. Наша дама сердца мужественно держалась на месте. Только в ее руке красовался новый бутерброд. Как уж он попал к Зое, если она не отходила ни на шаг от окна? Может, это и вправду был все тот же единственный вечный бутерброд?

Феликс и Яша благородно молчали. Я угадал первым и поэтому имел полное право вознаградить себя.

— Зой, слышь? У нас теперь будет жить продавец конфет! — закричал я истошно.

— Я уже слышала, — сказала Зоя спокойно. — Ты кричал так, будто я за сто километров. Но где же он будет жить, если все квартиры заняты и никто не уехал из дома? Ты об этом подумал?

Она была права. Все квартиры были заняты. Это уж мы знали точно. Если бы кто-нибудь выезжал, такое грандиозное событие не прошло мимо нас. И в то же время мы слышали собственными ушами, как Базиль Тихонович сказал, что отныне он будет жить в нашем дворе.

Так он задал нам первую загадку.

— И потом, — не унималась Зоя, — и потом, не будем обманывать себя. Уж кому-кому, а нам-то с вами известно, что бывает, если съешь много конфет. Значит, эта профессия не такая уж гуманная, между нами говоря. Вот так-то, Васенька, поспешишь — людей насмешишь, — закончила она ехидно.

Видно, взрослые правы, когда говорят, что судьба играет человеком. Только что ребята тайно сгорали от зависти ко мне, а теперь не знали, куда деть глаза из-за жалости.

До чего же вредная у нас дама сердца, так и норовит унизить человека, который хочет отличиться перед ней. «Но ничего, — подумал я мстительно. — Сегодня я буду снова мечтать и тогда уж тебе сполна отомщу. Ты попадешь в какую-нибудь беду и будешь просить, чтобы я спас, но я скажу с улыбочкой: «Извините, мадам, боюсь, поспешить и людей насмешить». Она, конечно, заплачет, попросит простить, но я приподниму слегка широкополую шляпу с пером и удалюсь на коне самой лучшей арабской породы».

Пока я планировал месть на ближайшее будущее, на то время, когда меня уложат спать и можно будет, забравшись с головой под одеяло, всласть помечтать, мой верный друг Феликс, рискуя тоже впасть в немилость, нанес за меня ответный удар.

— Ну, а кто же он тогда, по-твоему, Базиль Тихонович? — спросил Феликс, стараясь скривить губы в убийственной усмешке.

— А вот это вы и должны узнать, — ответила Зоя спокойно. — Это дело сильных мужчин в конце-то концов. А я — слабая женщина — буду ждать, как царевна, в окошке.

Глава вторая, в которой я отгадываю загадки

Я сидел над школьным учебником, по дальше первой строки урок у меня не шел, потому что я только и думал, как бы все-таки первым разрешить загадку Базиля Тихоновича. Другого выхода у меня просто не было. Месть моя не удалась. Зоя так молила спасти ее от компрачикосов, хотевших сделать из нее еще одного человека, который смеется, что я не выдержал, пронесся мимо этой вредной девчонки и подхватил ее на ходу на борт своего космического корабля в тот самый момент, когда злодеи уже положили ее на операционный стол и занесли над ее головой свой сверкающий хирургический нож. Я сделал это точно джигит, так что даже не упало ни крошки от Зоиного бутерброда.

Но если мне удастся первым открыть тайну Базиля Тихоновича, тогда уж Зое точно несдобровать. Я подойду к ней небрежной походочкой и сообщу так, между прочим, разгадку. А потом удалюсь с достоинством. Зоя, конечно, воскликнет вослед отчаянно: «Вася, куда же ты?» А я скажу, обернувшись с горечью: «Тебе мало того, что я раскрыл такую запутанную историю? Что тебе еще нужно от меня?» — «Ничего! Вася, честное слово, ничего! — крикнет она. — Я ведь в сущности девочка добрая. Хочешь, отдам свой бутерброд?»

Увы, я хорошо знал себя. Я подумал, что вернусь и откушу от ее бутерброда. Всего лишь маленький кусочек, чтобы не оставить Зою голодной, но все же откушу.

В разгар моего торжества из кухни вышла бабушка и сказала, вытирая мокрые руки о передник:

— С кем это ты разговариваешь? Опять с самим собой. Вот так-то ты готовишь уроки? Ну-ка сбегай тогда в котельную за слесарем. Скажи: протекает на кухне труба.

В котельной гудели огромные газовые печи, будто какие-нибудь марсианские машины. Я даже забыл, что прибежал за слесарем, остановился, стал ждать: а вдруг из-за сплетения труб выйдет Аэлита? Если она выйдет, то окажется очень похожей на Зою. То есть она и будет Зоей. Это я уж знал точно.

Но нашего слесаря не забудешь надолго, до того он сердитый человек. Стоило остановиться на миг, как он выходил из своей жилой каморки и начинал шуметь:

— Ну, что здесь не видел? Ты по делу пришел? Если по делу, то говори. Или марш отсюда!

Наверное, этот чудак считал, что если я посмотрю на печи лишний раз, то с ними случится что-то ужасное.

Поэтому, когда и сейчас скрипнула дверь его каморки, я поспешно отвел глаза от печей, чтобы он не заметил, что я на них смотрел. Зачем расстраивать человека.

Но дверь-то скрипнуть скрипнула, да только из каморки вышел не слесарь наш, а Базиль Тихонович собственной персоной.

— Здравствуйте, — сказал я. — Мне нужен слесарь.