Владимир Данилов - Магелланы с берегов Неженки

Веньке шел уже пятнадцатый год. И хотя науки ему давались легко, он был такой лентяй, что дважды оставался на второй год — в четвертом и в шестом. Венька старше своих одноклассников, и, наверное, поэтому настоящих друзей у него почти не было. То с одним, то с другим из ребят Венька сходился, а потом так же легко ссорился.

С Венькой Толя никогда не был в приятельских отношениях. Скорее наоборот. Венька завидовал тому, что Толя учится музыке и уже неплохо, играет, и поэтому не пропускал случая, чтобы хоть чем-нибудь досадить ему.

А однажды на перемене, когда Толя читал стенгазету, вывешенную у шестого «Б», Венька подкрался сзади, схватил Толю за локотки и втолкнул в свой класс.

— Эй, ребя, музыканта словил! Нарумяним его!

Венькины приятели и подпевалы Витька Сорокин и Петька Тюрин тут же сорвались с места. Они вымазали щеки пленника мелом и выставили Толю за дверь.

Едва Толя переступил порог своего класса, как поднялся дружный хохот. Ребята не могли без смеха смотреть на серьезное Толино лицо с побеленными, как у клоуна, щеками. А Толя от обиды чуть не плакал, слезы дрожали в уголках глаз, и если бы в этот момент кто-нибудь пожалел его, он наверняка бы расплакался.

Но ребята, уморительно гримасничая, показывали на Толю пальцами и, не в силах промолвить ни слова, хохотали так весело, что и сам Толя наконец не сдержался.

— Тебе что, в драмкружке новую роль дали? — спросила Таня Калитина.

— Ага! Вот я и загримировался, — ответил Толя, утирая платком щеки.

А потом, когда Толя умылся и сел как ни в чем не бывало за свою парту, к нему подошел Пашка Тергуев и доверительно спросил:

— Венькина работа?

Слезы снова затуманили Толе глаза. Он молча кивнул головой и еле слышно проговорил:

— Я стоял… он схватил и втолкнул… а Тюря и Сорока рады стараться…

Пашка больше ни о чем не успел спросить его. Звонок рассадил всех по своим местам.

Весь урок Пашка ерзал, поворачивался, рассылал по классу записки и многозначительно подмигивал своим соседям. А когда прозвенел звонок на перемену, все мальчишки шестого «А» толпой вывалились из класса и куда-то убежали. В классе остались одни девчонки и Толя Лушин. «Не иначе как Пашка что-то затеял», — подумал Толя и, захлопнув парту, хотел было бежать следом за ребятами, как вдруг в дверях показался Рюхин. Ребята тащили его под руки. Венька вырывался.

— Не волнуйтесь, уважаемый, — успокаивал его Пашка. — На урок вы не опоздаете, доставим в лучшем виде. Таня, Нина, у вас готово? Поторапливайтесь!

А сам Пашка взял с доски тряпку, разорвал ее пополам, одним концом связал Веньке руки за спиной, а другой конец под улюлюканье всех мальчишек повязал вокруг Венькиной шеи и соорудил бантик.

В это время подбежали Таня Калитина и Нина Васильева и нахлобучили на Венькину голову большой бумажный колпак. На нем была нарисована улыбающаяся рожа и подпись: «Благодарю за науку!»

Венька вначале дергался и норовил вырваться, но потом понял, что это ему не удастся, и присмирел.

Зазвенел звонок на урок, и мальчишки потащили Веньку в его класс. Возле стенгазеты они остановились и, прикрывая Рюхина со всех сторон, принялись вслух читать заметки. Но едва дверь учительской отворилась и в коридоре показались учителя, ребята втолкнули Веньку в класс и разбежались. Следом за Венькой в шестой «Б» вошел Виктор Петрович.

В дурацком колпаке, с мокрым бантом на шее и связанными руками Венька стоял возле своей парты и улыбался, а ребята пыхтели, давясь от смеха.

Виктор Петрович удивленно посмотрел на Веньку, затем подошел к нему, снял бумажный колпак и прочел: «Благодарю за науку!»

— Это кого же ты, Рюхин, благодаришь, уж не меня ли?

— Ага… — не разобрав в чем дело, согласился Венька, но тут же, заметив надпись на колпаке, поспешно добавил: — То есть их… Это они мне…

Пока Витька Сорокин и Петька Тюрин развязывали руки своему дружку, шестой «Б» грохотал от хохота. Ребята сразу догадались, что Веньке досталось за Лушина.

С того дня у Толи с Венькой стычек больше не было. Венька понял, что на Толиной стороне все ребята, и рукам воли не давал. Но зато каких только дразнилок не придумывал он Лушину, да только не приставали они к нему.

Но сейчас, встретив Толю, Венька не собирался упускать удобного случая. Он как старожил Ташкан должен был представить новенькому своего нелюбезного однокашника.

— Олави! Это Луша — девчачий пастух. Он у нас — дых-пых, «музыкальное сопровождение», знаменитый баянист. Учится в шестом, а уже без пяти минут композитор. Все понятно?

Толя почувствовал, как у него, несмотря на мороз, вдруг загорелись уши. Уж где-где, а в присутствии мальчика из Финляндии он не ожидал услышать от Веньки такое.

— Дурак ты, Венька! — проговорил Толя и, поправив на плече ремень от баяна, зашагал к школе.

Олави сосредоточенно смотрел Толе вслед, силясь понять, что говорил Венька и почему этот мальчик с баяном, которого он уже видел однажды в школе, обозвал Веньку дураком.

За две недели, которые Олави провел в Советском Союзе, он еще не успел привыкнуть к новой обстановке. К каждому слову он относился настороженно и порой не мог понять, говорят ли ребята серьезно или в шутку. Его удивляло и то, почему все ребята в школе относятся к нему так, словно он им самый лучший друг. В первый день, как только он пришел в школу, пятиклассники, с которым он начал учиться, подарили ему столько тетрадей, автоматических и цветных карандашей, что ему теперь этого добра хватит до конца учебы.

Необычно сложилась судьба у Олави. Он родился в Финляндии. Его дед — старый финн — еще до Октябрьской революции был на царской службе. А после революции, когда Финляндия отошла от России и стала самостоятельной страной, дед построил в Хельсинки небольшой дом и занялся торговлей.

Дядя Олави — Суло Иванович Лесонен — работал на одном из заводов Петрограда. Во время Октябрьской революции он вместе с красногвардейцами охранял в Петрограде Смольный, где работал Владимир Ильич Ленин.

— Это мой старший сын Суло попросил у Ленина, чтобы маленькая Суоми жила, как ей хочется, — любил рассказывать старик Лесонен своему внуку.

Олави никогда в жизни не видел своего дяди и нередко спрашивал:

— Дедушка, почему дядя Суло живет в Советском Союзе, а мы в Суоми?

На это дед всегда угрюмо крякал и говорил:

— Потому что дядя Суло так же, как и ты, хотел быть умнее всех!

Когда Олави начал ходить в школу, он многого еще не понимал. Не понимал, почему его отец месяцами не бывает дома и часто меняет работу. Но он всегда гордился своим отцом.

— Мой отец умеет лес рубить, катера водить, работать на кране, — рассказывал он своим одноклассникам. Позднее Олави начал задумываться над тем, почему он ходит в русский лицей, а не в обычную школу.

Лишь когда Олави подрос, он о многом стал догадываться сам. Отец его часто меняет работу, потому что торговля у деда идет неважно.

Догадывался он и о том, что дед, вспоминая дядю Суло, хмурится неспроста. Уж очень хотелось старому Юхо Лесонену, чтобы оба его сына были при нем. И все же дед не скрывал гордости за старшего сына. Когда на праздник к старику Лесонену приходили гости, Олави нередко слышал, как дед рассказывал им:

— У Суло мой характер. Он сам в жизни всего добился. А сейчас его избрали в советский парламент. Он теперь депутат, таким громадным государством управляет.

В последние годы жизни старый Лесонен с нетерпением ждал писем от дяди Суло. И когда почтальон приносил их, дед сажал всех вокруг себя и вслух читал все от начала до конца.

«Видно, очень любит дедушка дядю Суло», — думал в такие минуты Олави.

А потом, когда дядя Суло приехал с советской делегацией в Финляндию, и несколько дней прожил в доме старого Лесонена, Олави услышал в один из вечеров, как дед рассказывал, что он учит Олави на свои деньги и отдал его в русский лицей специально, чтобы когда-нибудь его внук мог разговаривать с дядей Суло на русском языке.

Немного прожил после этой встречи старый Лесонен. А когда умер, то у него оказалось так много долгов, что пришлось расстаться с лавками и магазином. Их продали в уплату за долги.

Мать и отец Олави были очень расстроены и со дня на день ждали письма от дяди Суло. Наконец письмо пришло, и Олави узнал, что дядя предлагает отцу навсегда переехать в Советский Союз.

Вопрос обсуждали все вместе: отец, мама и Олави. Взвешивали каждую мелочь. Дядя Суло писал, что работу искать не придется, а жить можно и в его доме.

Потом пришло разрешение на выезд из Финляндии, и они уехали в Советский Союз к дяде Суло.

Отец поступил работать трактористом в леспромхоз, Олави пошел учиться в школу, и лишь одна мама еще не решила, где будет работать.

За две недели Олави успел познакомиться со многими ребятами в поселке. А с Венькой Рюхиным они соседи. Вот и сегодня, когда Венька приехал к нему на лыжах и свистнул под окном, Олави тотчас схватил свои лыжи и выбежал на улицу.