Джастин Кейс - Мег Розофф

уроков у него была тренировка по бегу — последняя перед рождественскими каникулами. Он на автомате добрался до стадиона. Боб касался его бедра, и он оперся рукой о спину собаки, чтобы устоять на ногах.

Питер просиял от радости, завидев друга, Джастин кивнул, и его так прихватило, что пришлось придержаться за деревянный край навеса, чтобы не упасть. Он сосредоточился на том, чтобы распределить вес на обе ноги, стиснул зубы и слегка застонал от усилия.

«Мигрень», — подумал он. Вот на что, наверное, похожа мигрень. Он чуял запах зловонной черной крови, липкой и гадкой, скапливавшейся в мерзкие сгустки у него под кожей. Свет резал глаза. Когда он зажмурился, из-под век потекли слезы: мутные, темные, грязные. Найдется ли доктор, который просверлит дыры в его черепе, введет шунт и откачает мерзких существ, кормящихся его нутром (колючих черных летучих мышей, крылатых грифов с хриплыми голосами). Они кормились его мозгом, впиваясь жадными пастями в сладкое желтое желе.

— ЭЙ, КЕЙС! ТЫ ГЛУХОЙ ИЛИ ТУПОЙ? — Похоже, Тренер уже некоторое время его дозывается.

Джастин по инерции ступил на беговую дорожку. В целом он спокойно переносил боль: она, как правило, исчезала, если продолжать бежать, или по крайней мере забывалась из-за тысячи других знакомых болезненных ощущений. Может быть, и эта уйдет. Может быть, он оттолкнется от колодок, взлетит, спикирует, как сокол, и оставит ее позади. Боковым зрением (тонкий стилет ледяной стали прокрутился у него за глазом) он заметил, что Питер как-то странно на него поглядывает.

Он услышал вой Боба, ужасный, протяжный высокий звук, от которого у него застучали зубы.

И тут он скрючился, нагнул голову и решил, судя по взрыву в основании черепа, что его ударило молнией. Он упал на колени от удара, повалился на бок, сжав зубы, и задергал руками и ногами, силясь остаться в живых. Опустив глаза, он увидел, что его желудок вырван из живота огромным чудовищным когтем, который и теперь давил на кровоточащий выпавший орган, пока желчь не полилась у него изо рта.

«Сволочь, — подумал он. — Вот сволочь».

Даже Тренер оторопел:

— Вот это у тебя похмелье, Кейс! Что такое, переборщил вчера с сидром? — В его голосе звучали непривычные нотки испуга. — Принс, иди сюда и помоги ему встать. Потом поведаешь мне трагические подробности, может, пущу слезу-другую.

Но Питер уже был тут.

Остальная команда в гробовом молчании смотрела, как Питер присел у неудержимо трясущегося друга. Питер накрыл его своей курткой, утер рвоту с губ, глянул на обступившие их лица и тихо, но твердо скомандовал:

— Кто-нибудь, вызовите «скорую». — Он отчетливо произносил каждое слово, чтобы их смысл был предельно ясен. — И велите им поторопиться.

52

Считается, что не меньше двадцати пяти процентов подростков носят бактерию, вызывающую менингококковый менингит, не проявляя симптомов болезни. Из этих двадцати пяти процентов примерно у троих из ста тысяч разовьется полноценное воспаление мягкой оболочки, окружающей мозг. Наиболее верный способ заразиться — непосредственный обмен выделениями с больной особью.

Нужно небывалое везение, чтобы им заразиться.

Первые признаки достаточно распространенны, что затрудняет раннюю диагностику. Симптомы (жар, головная боль, тошнота, иногда также затекание шеи) легко спутать с простудой или гриппом. Но за несколько часов или дней заражение спинного мозга и жидкостей, окружающих мозг, начинает проявляться в ряде новых симптомов.

К этому моменту на ладонях, ступнях или груди может появиться сыпь, которая не бледнеет при нажатии. Также встречается повышенная чувствительность к свету. Потеря ориентации, рвота и высокая температура свидетельствуют о том, что начался процесс септицемии, или общего заражения крови.

К сожалению, на тот момент, когда любой хоть сколько-нибудь наблюдательный дурак сможет распознать эти симптомы, для пациента начинается обратный отсчет.

Санитары, прибывшие в течение десяти минут после падения Джастина, безошибочно распознали у него классические симптомы бактериального менингита, что означало угрозу поражения мозга и возможный летальный исход. Там же, на месте, они ввели ему в вену на руке иглу, поставили капельницу с ампициллином и хлорамфениколом и приготовились к перевозке в больницу.

Санитарам хватило одного взгляда на забрызганные рвотой руки и одежду Питера, чтобы и его забрать на лечение. Тренеру дали строгие указания составить список всех, кто был на тренировке, и представить его медицинскому следователю, который свяжется с ним в течение часа.

Заранее связавшись с реанимацией и доложив о состоянии Джастина, санитары подняли беспамятного мальчика с капельницей на складные носилки, перенесли их в кузов «скорой», захлопнули дверцы, включили сирену и уехали. Все происшествие от момента, когда Джастин упал, и до того, как «скорая» исчезла из виду, заняло меньше двадцати минут.

Команда, остолбенев, смотрела вслед «скорой». Если бы на беговую дорожку приземлилась летающая тарелка, взяла бы в заложники одного из них и улетела в открытый космос, их бы это не так поразило. Никто не знал, как реагировать. Даже у Тренера не было слов.

Питер позвонил своей матери из больницы, а та позвонила родителям Джастина. Через полчаса они все собрались в отделении реанимации.

Оторопевшие мальчики расходились со стадиона парами и поодиночке. Тренер стоял на месте и гораздо дольше, чем требовалось, смотрел, не отрывая глаз, на то место, где упал Джастин.

«Господи, — подумал он. — Наконец-то у команды появился шанс выиграть в чемпионате графства в следующем году, а парень падает замертво».

Юморок у этой ублюдочной судьбы еще тот.

53

На белых накрахмаленных простынях, в жару, под тканым хлопковым больничным одеялом, по капельнице на каждую руку, Джастин неподвижно лежал в темной карантинной палате, и у него не было ни сил, ни желания шевелиться.

Посещать его дозволялось только родителям. В специальной одежде и масках они по очереди молча сидели у его постели, читая газету или книгу, и иногда поднимали глаза, когда он дергался. Они встречали молчаливых медсестер и помощников, которые заходили каждые четверть часа проверить его давление и температуру, шепотом переговаривались с врачами, выслушивая объяснения и осторожные прогнозы с полными благодарности и надежды лицами.

Джастин блаженствовал, как зародыш, в околоплодных водах лекарств, приглушенного света и полной потери ориентации в пространстве. Моча выводилась из пузыря через катетер. Вставать не хотелось. Он не испытывал ни боли, ни голода, ни жажды, ни каких-либо физических желаний.

Он не знал, какой сегодня день, чем он болен, какая погода на улице, как зовут медсестер, где он находится, станет ему лучше или нет. Он и не хотел знать. В темноте и тишине он готов был уютно дрейфовать в лимбе во