Пешком по небу - Екатерина Юрьевна Аксенова

Он осторожно спустился на крышу балкона. Не так уж и сложно. Не так уж и страшно. Нет, больше никакого вранья! Очень страшно! Чертовски страшно! Но хватит с него полумер!

Миша присел на корточки и медленно пополз. Заледеневшие пальцы не слушались. Леска затянулась слишком туго. Ветер хлопал исполинскими крыльями прямо над ухом. Кровь ревела в висках. Феникс бился в агонии. Ну же! Ну же! Ну же!

Узел поддался. Воздушный змей рванул в небо, уносимый ввысь беспощадной метелью. Миша схватился за леску окоченевшими пальцами, руку обожгло, и он разжал хватку. Тонкая струна натянулась и заскользила к краю. Мысли унесло прочь. Секунды замелькали перед глазами. Или это были снежинки?

Миша кинулся за леской, забыв, что в кармане лежит катушка. Опора исчезла. Пустота распахнула объятия. Миша распахнул глаза. Небо распахнуло форточку. Одинокая звезда отправила воздушный поцелуй на прощанье. Катушка выпала из кармана. Огненный Феникс махнул крылом и скрылся где-то за краем мира.

Миша рассеянно подумал, что Снег и Тишина в прошлой жизни были братьями. Каждая снежинка – ещё одна секунда тишины. Секунды и снежинки – это почти одно и то же. Обе неповторимы. Обе исчезнут без следа, стоит горячему дыханию слегка их коснуться.

Миша падал. И снег падал. Секунда падала на секунду. Они складывались в сугробы времени. Время превращалось в память, а память – в воспоминания. Воспоминания об Однокрылой чайке, которая научилась летать.

Ошибка. Случайность. Злая ирония мироздания.

Глава 21

– И это твой план?

– Да.

– Но весна уже пришла, Кэп. На случай, если ты не заметил.

– Это не имеет значения.

– Хороший план вообще-то.

Небо ширилось. Высилось. Растекалось. Дышало. Нестерпимо синее. Со взбитыми сливками облаков и перистым росчерком самолётного крыла. Глубокое до ломоты. Когда голову запрокинешь и смотришь, смотришь. А дна всё нет. И края тоже.

В этом небе, в океане воздуха, плыла Крыша Мира. Словно летучий корабль с двумя пассажирами на борту. Всё остальное исчезло. И дома, маячившие за бортом. И деревья, подёрнутые зелёной дымкой. И гладкие спины машин. И серые ленты дорог. И чёрные дыры внутри.

Прозрачный ветер обнял за плечи. Провёл ладонью по отросшим Севиным волосам. Взметнул сиреневую чёлку, открывая пронзительный взгляд мартовских глаз. Оттаявших. Потеплевших.

Сева развернул воздушного змея. Когда он увидел его в интернет-магазине, сразу понял, что этот подходит лучше всего. Птица с огненными крыльями.

– Как тебе? – гордо спросил Сева.

– То, что надо, – Глаша показала большой палец. – А ты умеешь с ним обращаться?

– Ты в каком веке живёшь? У нас, знаешь ли, кучу полезных вещей изобрели. Ютьюб, например, – хохотнул Сева.

– Не нарывайся, Кэп, – Глаша легонько ткнула его кулаком в плечо.

Сева размотал леску, и апрельский ветер подхватил огненную птицу.

Рядом улыбалась Глаша.

– Хочешь попробовать? – Сева протянул ей катушку с леской.

– Спрашиваешь! – Глаша взяла катушку и завизжала: – Круто! Как же круто! Он прямо летит! А-а-а-а! Летит!

Змей парил в небе. Глаша стояла близко, касаясь Севы плечом. Ветер мягко толкал в спину, будто там шевелились невидимые крылья. Сева понял, что сейчас он почти счастлив. И ему не стыдно за это.

– Я недавно видела Лену, – сказала Глаша, не отрывая глаз от змея.

Сева медлил с ответом. Боялся услышать, что правда, которую они принесли тёте Лене, ничего для неё не изменила.

– И как она? – спросил он наконец.

– Лучше. К психологу записалась.

– Честно?

– Когда это я тебе врала?

Сева хотел ответить что-нибудь в духе «да тысячу раз!». Но Глаша ему не врала. Никогда.

– Лена была не одна.

Сева вздрогнул и глянул на Глашу, но она по-прежнему наблюдала за змеем с мягкой полуулыбкой, от которой Севе стало легко и спокойно.

– С папкой. Лена ему звонила, чтобы вещи забрал. И… они встретились.

– Это хорошо?

Глаша дёрнула плечом. Сева не понял, что это значит. В случае с Глашей это могло быть что угодно.

– Ты думаешь, они… Ну, снова будут… – Сева мучительно подбирал слова, чтобы не спугнуть надежду.

– Может быть, – Глаша снова дёрнула плечом, – кто знает.

– А если им как-нибудь помочь? – выпалил Сева, в голове замелькали варианты, как сделать так, чтобы тётя Лена и дядя Стёпа снова были вместе! Смогли же они с Глашей отыскать Гамлета Изюмкина и Амели, справятся и тут.

– Нет, ну ты точно Капитан Америка, – рассмеялась Глаша. – Они взрослые люди, сами разберутся. В любом случае, «может быть» гораздо лучше, чем «ничего».

Сева кивнул. Иногда «может быть» достаточно, чтобы жить дальше, чтобы начать поиски своего личного смысла.

Глаша вернула змея. Птица махнула крылом, потянулась в сторону и застыла в скользящем полёте.

– Знаешь, Кэп, может, звучит странно, но я благодарна этому мел… – Глаша запнулась, – Мише.

– Я тоже. И мне жаль, что его нет рядом.

– Он всегда будет рядом, Кэп. Теперь всегда.

– Только не говори: «в моём сердце». Фразочка с дурацкого стикера.

– Самые главные вещи всегда банальны. Если ты ещё не догадался. Но от этого они не перестают быть главными.

Глафира, Глафира,

Глаза, как сапфиры.

Сева подумал, что хочет её поцеловать. Позже. Когда голова перестанет кружиться, или ветер стихнет, или он придумает более подходящее слово, чем сапфиры. Но Глаша поцеловала его первая.

Катушка выпала из рук. Ветер подхватил воздушного змея, и огненная птица взмыла вверх. В небо, у которого нет дна. В последний полёт Однокрылой чайки.

Машины гудели, сирены выли, дети во дворе смеялись, хлопали двери подъездов. Но всем этим звукам не было тесно. Между ними паузы, а в паузах – воздух. Он звуки превращал в музыку. Стоишь и слушаешь. И дышишь музыкой.

Примечания

1

Вячеслав Иванович Полунин – народный артист РФ, клоун, режиссёр, актёр. «Счастье дурака» – выступление Славы Полунина на TED.

2

«В небе Парижа

Летит эта песня.

Из сердца мальчишки

Стрелой в поднебесье».

Из песни знаменитой французской певицы Эдит Пиаф «Под небом Парижа» (пер. Натальи Михеевой).

3

Charmant – очаровательно (фр.).

4

Oui – да (фр.).

5

Pardon – простите (фр.).

6

Merci beaucoup