Маргарет Махи - Пространство памяти

— Знаю, знаю... Слушай, когда ты был маленьким, ты вечно приносил домой покалеченных птичек, старался их обогреть, кормил крошками хлеба. Ты всегда был добрым.

— Но все они умирали, — сказал Джонни, помолчав. — Что толку?

Он редко вспоминал о своей былой жалости к слабым.

— Ты ужасно расстраивался, когда они умирали, — вспоминала Бонни. — Ты так за них переживал.

Джонни молчал.

— Я только увеличивал их страдания, — проговорил он наконец. — По-настоящему добрый человек должен был бы избавить их от боли.

— По-моему, у тебя не было выбора, — сказала Бонни. — Честное слово. Просто ты такой. Меня вот все время куда-то заносит, а того, что у меня под носом, не вижу... Может, не хочу видеть? Я вот такая.

— Тут кто угодно мог бы жить с ней рядом и ничего не подозревать, — отозвался Джонни, смутно ощущая, что, несмотря на всю свою сдержанность, Бонни себя в чем-то винила. — Она тут ходит в своем пальто и шляпке, а иногда вдруг возьмет и украдет бутылку с молоком. Самого плохого никто и не заподозрит, пока не увидит, в каком состоянии у нее гладильная доска.

Тут он спохватился:

— Да, вот что, послушай! Может, ты мне скажешь. Ведь существует какое-то место, где старики, которые потеряли память, разучились готовить и никогда не моются, могут получить помощь?

— Ее надо определить в какой-нибудь приют, — сказала Бонни. — Но для этого необходимо согласие родных.

— Не знаю, есть ли у нее родные, — пояснил Джонни. — Эррол был прирожденным джентльменом, а детей у него не было. Впрочем, он давно уже умер. Остался один я — она меня за кого-то принимает. Пусть бы кто-нибудь пришел, посмотрел на нее и распорядился, чтобы к ней направили медсестру, присылали горячие обеды, ну и всякое такое.

Ему показалось, что Бонни встревожили его слова, но она ответила ему бодро, даже радостно.

— Знаю! Совет по делам престарелых! Там работает один приятель моей матери. Пойди туда и спроси мистера Дейнтона.

— Престарелых! — воскликнул Джонни. — Нет, это потрясающе! Чего только я не перепробовал — и "стариков", и "пожилых", и чуть ли не "древних"!

— Я тебе нарисую план, — предложила Бонни, повеселев от мысли, что может хоть как-то помочь.

Схватив со стола карандаш, она склонилась над листом бумаги.

— Их найти нетрудно.

Тревога за Софи, подумал Джонни, могла ненадолго их сблизить, но, кончив рисовать, Бонни посмотрела на разложенные по столу бумаги и книги.

— Джонни, — сказала она, — я правда работала, когда ты постучался. Я просто обязана завтра сдать доклад. Придется все же тебя прогнать, потому что его надо закончить.

— Я сам уйду, — ответил Джонни, скрыв огорчение.

Вот наконец они повидались и поговорили, но как мало они сказали друг другу. Бонни, судя по всему, ждала, что он что-то ей скажет, но он никак не мог сообразить, чего именно она ждет.

— По крайней мере, я теперь знаю, где ты живешь, — заметил он, беря у нее из рук план.

— А ты мне так и не скажешь?.. — спросила она.

— Чего?

— Зачем ты меня разыскивал? Зачем ты явился в полночь к моим родителям, а потом пошел за миссис Вест на улицу Маррибел? Просто для того, чтобы побеседовать о тех днях?

— Нет, — ответил Джонни. — Не совсем.

— Скажи мне.

— Сейчас уже нет смысла.

Оба были растерянны: они стояли так близко друг к другу в этой пещере из книг, но все же контакта меж ними не было.

— Мама сказала, ты что-то мне приносил, — сказала Бонни. Джонни покраснел.

— A-a, это! — отмахнулся он. — Просто я таскал эту вещицу с собой все эти пять лет, а тут меня осенило: ведь я могу тебе ее вернуть. Но я тогда сильно выпил. Небось она тебе об этом сообщила.

Его слова ее заинтриговали.

— Я ожидала подарка, — призналась она.

Джонни сунул руку в верхний карман блейзера и вытащил золотистую змею с хвостом во рту. После долгих поисков он нашел ее тогда в заповеднике в траве. Но Бонни, увидев змею, в ужасе отступила.

— Я ее выбросила! — вскричала она. — Точно помню, что выбросила.

— А я ее нашел, — объяснил Джонни. — Но не смог вернуть тебе на похоронах.

— Джонни, она мне не нужна. Честное слово, не нужна, — решительно объявила Бонни. — Со всем этим покончено... навсегда.

— Добрые старые времена. — Джонни взял куклу за руку. — Так будь же моей! — сказал он и надел кольцо на руку кукле. — Я помолвлен с пифией. Это очень давняя помолвка... Впрочем, что об этом говорить. Не провожай меня. Я знаю, где дверь.

Бонни с опаской следила за тем, как он надевал кольцо на бесчувственную руку манекена. Вдруг она рассмеялась.

— Сама не знаю, что со мной! — сказала она. — Завтра сдам доклад и вечером буду свободна. Может, придешь вместе с миссис Вест пообедать... Дружеская встреча соседей.

У Джонни отлегло от сердца. Он как бы получил второй шанс, хотя и сам не знал, зачем он ему.

— Лучше давай я приглашу тебя, — сказал он. — Я умею готовить только одно блюдо, но зато довольно хорошо. У тебя я уже был. Теперь твоя очередь навестить меня — меня и Софи.

В последнюю минуту, стоя на пороге дома, мимо которого с ревом неслись машины, Бонни решилась спросить Джонни о его синяках.

— Знаешь, вид у тебя такой, будто кто-то пытался тебя убить, — заметила она.

Джонни рассмеялся.

— Ах, ты об этом! Ерунда, немного подрались, знаешь, как это бывает, — ответил он бодро.

— Как в доброе старое время? — спросила Бонни. Шагнув на тротуар, Джонни обернулся.

— Почти, но не совсем, — ответил он. — На этот раз начал я. Чего ждать-то?

— Раньше ты был таким смирным, — вздохнула Бонни.

Джонни задумался.

— Меня научили быть смирным, — сказал он наконец, — но теперь я постарался эти уроки забыть. Саманта... прошу прощения... Хинеранги... научилась быть маори. Вот и я тоже.

— Для нее это страшно важно, — воскликнула Бонни. — Это часть ее личности.

— Ну а это часть моей личности, — сказал Джонни, коснувшись рукой лица.

Он поразился, увидев, что на улице уже стемнело. Пока он сидел у Бонни, наступил вечер. Лишь сейчас, стоя у ее двери, он наконец решился спросить о том, что привело его сюда.

— Слушай, Бонни! А ты когда-нибудь думаешь о... о Дженин? О том, как она тогда сорвалась?

Он почти не видел ее лица. Свет падал на нее из-за спины. — Я думаю об этом каждый день, — ответила Бонни. — До свидания, Джонни.

Джонни прошел несколько шагов по улице, отпер дверь в дом Софи. И тут же уловил какой-то новый запах в затхлой атмосфере дома. Наверху что-то горело. Он ринулся наверх — через гостиную, в кухню.

Глава тринадцатая

В кухне было пусто, плита включена. На раскаленной конфорке стояла сковородка, на которой еще совсем недавно он жарил яйца, а на сковородке полыхало яркое пламя, отчего к потолку поднимались клубы черного дыма. Видно, Софи решила растопить на сковородке масло, а потом забыла о ней. Все это походило на небольшой, но вполне наглядный атомный взрыв.

— Это ты, Эррол? — позвала Софи из спальни.

— Почти! — отозвался Джонни. — Впрочем, на кого-то получше тебе сейчас рассчитывать не приходится.

Он схватился за ручку сковородки, завопил, чертыхнулся и выронил сковородку. Софи вышла из спальни и строго посмотрела на него.

— Пожалуйста, не бросай посуду на пол, — сказала она высокомерно, не обращая никакого внимания на пламя, взметнувшееся к потолку.

— Отойди! Отойди! — завопил Джонни и, обмотав руку полотенцем, подхватил сковородку с пола и швырнул ее в раковину.

Софи мрачно следила за ним.

— Надо быть осторожнее, — сказала она, хмурясь. — Где ты был? Я тебя ждала.

— Отлучался тут по соседству, — ответил Джонни.

Впрочем, ему казалось, будто он уходил куда дальше. Всего в нескольких шагах от него, за тонкими, как бумага, стенами, бродила среди книг Бонни, и, хотя их встреча ничего не прояснила и не принесла удовлетворения, он уже думал о том, что мог бы отвечать ей гораздо умнее, и тогда она обратила бы на его слова внимание и все обернулось бы иначе. Конечно, он всегда может снова к ней забежать и как-то ввернуть все это в разговор, но лучше, верно, подождать до завтрашнего вечера. У него будет время поразмыслить.

— Как насчет сосисок на ужин? — спросил он Софи. Она нахмурилась.

— Право, не знаю, — ответила она, поджав губы. — Ведь сосиски бывают жирными, а я где-то читала, что слишком много жиров для здоровья вредно.

— Я их как-нибудь без жиров приготовлю, — соврал Джонни.

Софи просияла.

— Вот и прекрасно, — сказала она, — потому что с жирами надо быть поосторожнее. Исключить жиры, исключить сахар. Эррол, к примеру, всегда пил чай с сахаром, и я сейчас часто думаю, что лучше бы он этого не делал, но, знаешь, мужчины любят сладкое.

— Вот почему я так люблю тебя, Софи, — дерзко заявил Джонни.

— Не болтай! — прикрикнула она, но тут же все испортила, захихикав. — Что за напасть, ах ты, Боже мой!