Николай Елин - Санька-рекордсмен

Я всегда думал, что вёсла легче. Они совсем не слушались, хлопали по воде. Ленка вскрикивала:

— Ой, не брызгайся!

Лодка почти не двигалась. Я был весь мокрый, но не сдавался! Вдруг Ленка как закричит:

— Правым табань, левым греби!.. Эх ты, бесподобный какой!

Она мигом оказалась рядом, выхватила у меня вёсла и, сильно загребая, стала поворачивать лодку. Оказывается, мы чуть не столкнулись с другой лодкой.

«Вот тебе и бесподобная! — подумал я. — Как управляется с лодкой. А сидела тихоней... Теперь она нос задерёт... Но ничего, пойдём купаться, я ей покажу, как наши плавают!»

На берегу я сразу разделся и нырнул. Плыл под водой до тех пор, пока в ушах не зазвенело. Вынырнул, поплыл на боку, потом лёг на спину и лежу, смотрю в сторону берега. Вижу, папа и Ленка тоже смотрят на меня. Я поплыл к берегу на спинке, ногами вперёд — это у меня здорово получается.

— А ты бесподобно плаваешь, Саня, — сказала Ленка уважительно, даже с восхищением.

— Ничего себе! — ответил я, а сам думаю: «То-то!» Папа уже успел доплыть до середины озера и вернуться, а Ленка ещё не входила в воду.

— Что же ты? — спросил папа.

— Надо разогреться! — ответила Ленка.

— Просто она сухопутная! —я засмеялся, довольный своей шуткой.

Лена ничего мне не ответила, походила немного по берегу, а потом разбежалась и нырнула. Долго её не было видно, мне даже стало как-то нехорошо. Наконец её голова появилась.

Так далеко никто из наших ребят не нырял. А Ленка уже плыла— вы только подумайте! —плыла настоящим кролем, потом перешла на брасс.

Через неделю Лена уезжала в Крым. Всю дорогу, пока мы ехали на вокзал, я смотрел на Лену и думал: «Вот ты уезжаешь, а я так и не смог поразить тебя чем-нибудь таким, необыкновенным!» А когда Лена садилась в поезд, мне даже очень жалко стало, что она уезжает. Я выхватил у папы чемодан и дотащил до Лениного места.

— Ну, Санечка, ты меня поразил!—воскликнула Ленка. — Прямо бесподобно, как ты дотащил такой тяжёлый чемодан.

— Подумаешь! — сказал я. — Помочь женщине — есть первое мужское дело.

Все в купе рассмеялись, кроме Лены.

Когда мы вернулись домой, мама посмотрела на пол, потом на меня. И я пошёл за щёткой, ничего не поделаешь, помочь женщине — есть первое мужское дело. Я ведь сам сказал!

ВТОРОЕ ДЫХАНИЕ

У нас в школе собрались проводить спартакиаду юных спортсменов и «будущих рекордсменов», как сказал, обращаясь к нам, учитель физкультуры.

«Но, — добавил он, — ни одного рекорда не завоюешь, если в сердце нет дерзкой мечты».

Я хорошо запомнил слова физкультурника — и сразу же принялся «дерзко мечтать».

Я «увидел» стадион, переполненный болельщиками и зрителями, напряжённо замершие трибуны и себя, бегущего впереди школьников в разноцветных майках...

Я всё больше и больше отрываюсь от них. Трибуны шумят.

До меня доносятся крики:

— Саня, давай! Давай! Жми, Крутилин! Мы с тобой, Саня!

Я чувствую на себе восхищённые взгляды болельщиков; они, весь стадион, ждут моей победы... И я разрываю финишную ленточку.

Я так живо представил себе всё это, что даже ощутил на груди прикосновение ленточки. От радостного волнения по спине моей побежали мурашки, а в горле появился какой-то комок.

Я не мог успокоиться и повторил всё сначала... Нет, пожалуй, я не должен сразу бежать первым. Лучше так: впереди бежит Серёжка из 5 «в» — говорят, он здорово бегает, — а я пока в общей группе.

Но вот до финиша остаются считанные метры. Я вырываюсь вперёд, догоняю Серёжку... Обхожу и под восторженный гул всего стадиона финиширую...

Мечтать мне понравилось. До того как лечь спать, я много раз пережил свою победу, внося в неё всё новые и новые подробности.

...Вот я после рекордного финиша уже расслабленным шагом иду по гаревой дорожке, а мне навстречу бросается толпа болельщиков — учеников и учениц нашей школы. Они забрасывают меня цветами, обнимают. Раздаётся крик: «Качать его!» И я лечу вверх, подбрасываемый нежными и добрыми руками болельщиков. Щёлкают фотоаппараты, жужжат кинокамеры...

А вот я стою на пьедестале почёта, на самой верхней ступеньке. Рядом, чуть ниже — Серёжка, на третьем месте кто-то (не всё равно кто!).

Я снисходительно похлопываю Серёжку по плечу, дружески улыбаюсь, но сейчас мне не до них — торжественно несут венок чемпиона спартакиады и медаль на ленточке.

Играют туш, весь стадион кричит ура, а я, одной рукой придерживая венок (или поглаживая медаль), другой посылаю воздушные поцелуи.

Всё это показывают по телевизору. К нам прибежали соседи. Мама готова влезть в экран, чтобы обнять меня. Она, не стесняясь, плачет от радости. Папа тоже незаметно смахивает слезу.

— Кто бы мог подумать, что это наш Санька! —восклицает хозяйка дога, который принёс в зубах мамину сумку.

— Как вы нехорошо говорите! — возмущается соседка по лестничной площадке. — Мы всегда считали Саню необыкновенным мальчиком.

— Да, он у нас такой! — подтверждает мама с гордостью.

Но это ещё не всё.

В тот же день состоялось моё триумфальное выступление на общешкольном собрании. Над трибуной висел плакат: «Мы гордимся тобой, Саня!» Учителя аплодировали мне и даже математичка, которая говорит, что «махнула» на меня рукой, теперь этой же самой рукой приветствовала меня. Все смотрели на меня влюблёнными глазами. Нянечка доставила мне прямо на трибуну стакан чаю с сахаром, как настоящему оратору. А я говорил, что способен ещё не такое сделать во имя любимой школы.

Ночью мне приснилось, что возле нашего дома состоялся митинг! Домоуправ сбросил покрывало — и все увидели мраморную мемориальную доску, на которой золотом были написаны слова: «Здесь родился и провёл своё детство победитель школьной спартакиады Саня Крутилин».

Я не знал, что в мечтах такая большая сила, она захватывала меня даже на уроках — и я то разрывал ленточку, то стоял в гордой позе у мемориальной доски, то принимал ценный подарок от девчонок нашего класса. Мне совсем не важно было, что дарили, а нравился сам торжественный момент вручения...

— Саньк! Что это ты такой красный? И глаза у тебя лихорадочно блестят! — толкал меня локтем кто-нибудь из ребят. — Ты что, заболел?

— Точно! У него безвитаминоз. Сначала краснеешь, а потом весь синий делаешься, — такая уж болезнь.

— Много ты понимаешь! У него самый обыкновенный склероз. Врачи говорят, что в таком возрасте очень даже часто бывает.

— Причём тут болезнь! Саньку в цирк берут, клоуном-дрессировщиком. Разве не слышали? Будет выступать вместе с Булькой. Вот он и учится краснеть, чтобы щёки не мазать.

Тут вмешивается учитель, и меня оставляют на время в покое. Я не обижаюсь на ребят, но жалко, когда мечту прерывают, будто на бегу останавливают перед самым финишем.

И вот началась подготовка к спартакиаде. Я сразу же решил тренироваться самостоятельно. А то увидят все, на что я способен, и уже ничего неожиданного не будет в моей победе.

— Крутилин, ты почему не готовишься к спартакиаде? — спросил меня учитель физкультуры.

— Я! Я готовлюсь! Честное слово!.. Мы с папой тренируемся особым способом. Папа у меня бегом занимается.

— Ну, если с папой... В конце концов важен результат! — сказал учитель и больше меня не беспокоил.

Насчёт папы я соврал, а с подготовкой к спартакиаде у меня всё было в порядке.

Каждый день после школы, не заходя домой, я отправлялся в парк, выбирал место, где меньше народу и ребят не было, и приступал к тренировке.

«Удачный старт — это почти победа на финише», — говорили по телевизору, когда показывали бег. И я, конечно, начал со старта.

Я сам себе командовал «На старт!» и становился на одно колено, упираясь руками в землю.

По команде «Внимание!» я приподнимался с колен и оглядывался: не наблюдает ли кто за мной. Команду «Марш» я не успевал произнести до конца, как уже срывался с места и несся вперёд, правда, почти тут же останавливался — ведь я отрабатывал старт!

Каждый день я стартовал так раз по двадцать-тридцать, пока мечты опять не захватывали меня или голод не гнал домой. Но мне всё ещё казалось, что начальная скорость у меня недостаточная. К счастью, я вспомнил про стартовые колодки.

Колодок мне не достать, но их может заменить пенёк... Я упирался в него ногой, и толчок у меня сразу стал намного сильнее.

А тут мне пришло в голову, что ведь начинать бег можно с прыжка — сразу всех опередишь! Удивительно только, как другие до этого не додумались.

Теперь при команде «Марш» я выпрямлялся и делал прыжок. Главное — прыгнуть как можно дальше и сразу перейти на бег... Постепенно у меня стало всё это здорово получаться.

Однажды я так увлёкся прыжками, что забыл про осторожность.

— Мама, смотри, — услышал я совсем рядом голос, — он прыгает, как кенгуру в зоопарке.