Жаклин Уилсон - Печенька, или История Красавицы

Ознакомительный фрагмент

– А вы – мои друзья! Самые, самые лучшие на свете! – счастливо прошептала я.

Мы улыбнулись друг другу, и Сэм шепнул:

– До завтра, Красавица!

Потом он сказал громче:

– Наша передача подходит к концу. Лили, ты уже наелась, пора возвращаться в клетку! А тебе, мой друг, не пора есть? Интересно, что у тебя на ужин? Лили, как видишь, обожает капусту, но мне почему-то кажется, ты вряд ли выберешь сырую капусту. Может быть, она нравится твоему домашнему любимцу? Знаешь что, нарисуй любимую еду своего питомца и пришли ее мне! Адрес ты знаешь: передача «Кроличий домик», Сэму. Пока!

Он помахал рукой и помог Лили помахать лапкой.

– Лили тоже прощается с тобой, – сказал Сэм.

Я сказала:

– Пока, Сэм! Пока, Лили!

Экран потемнел, а потом на нем закружились нарисованные Сэм и Лили, и зазвучала музыка.

– Кто к нам в гости приходил?

– «Кроличий домик», Сэм и Лили! – пропела я в ответ.

– «Кроличий домик»! – пропела мама, выходя из кухни. – Солнышко, подкрепиться хочешь? Я купила булочки с розовой глазурью – знаешь, у которых внутри варенье.

– Папа же запретил мне их есть.

Когда мы ходили в торговый центр «Цветочная поляна», мне дали такую булочку, я ее куснула, а варенье брызнуло и заляпало мою голубую блузку с оборками. Папа так ударил меня по руке, что булка упала на пол.

– Не покупай ей больше эту розовую дрянь! – зашипел он на маму. – Смотри, такая нарядная блузочка испорчена! И не разрешай ей объедаться, она и так разжирела.

Мама покорно пообещала, что больше не будет покупать мне булочек, и поскорее увела меня в женский туалет – оттирать варенье с блузки. Я поплакала немножко, а мама меня обняла и попросила развеселиться, а то, если папа увидит меня с грустным лицом, еще больше рассердится. Я постаралась, хотя мне было очень грустно. Булочки с розовой глазурью – мои любимые.

– Сейчас можно, папа не узнает, – сказала мама. Погоди секундочку!

Она принесла из кухни две булочки с розовой глазурью на наших самых красивых блюдечках – в виде зеленого листка.

– И я с тобой перекушу, – сказала мама.

Мы уселись по-турецки на пушистом белом ковре и стали есть булочки.

Я сказала:

– Вкуснятина!

– Да, вкуснотища! – согласилась мама.

– Как бы мне только вареньем опять не заляпаться.

– Да-да, мне тоже! – Мама лизнула глазурь, как будто это была не булочка, а леденец.

Мы сидели и дружно жевали.

– Мама…

– Что?

– Мам, как ты думаешь, почему папа так часто… – Я не смогла придумать подходящего слова.

– Сердится? – подсказала мама.

Папа не просто сердится. Все гораздо страшнее. Он как будто вулкан – никогда не знаешь, когда случится извержение и тебя зальет кипящей лавой.

Мама поерзала и придвинулась ближе – мы чуть не стукнулись коленками.

– Не знаю, почему он такой, – сказала мама. – Раньше я думала, что сама виновата. Иногда я бываю такой бестолковой… Но ты-то у нас умница-разумница! Не за что на тебя так орать. А я никак не придумаю, что сделать, чтобы он перестал. Пробовала с ним поговорить, но он еще больше злится.

Мама стала такая несчастная, что мне сделалось стыдно. Я поскорее запихала за щеку остатки булочки и обняла маму.

– Пожалуйста, не расстраивайся! Папа не все время сердится. Иногда он бывает самым чудесным папой в мире.

Иногда.

Очень-очень редко.

Глава 2

Мы всегда знали, в каком настроении папа приехал с работы. Если в хорошем – начинал насвистывать еще на улице.

И сегодня он насвистывал свою любимую дурацкую песенку про счастливые домишки. Мама медленно выдохнула и улыбнулась, покосившись на меня. Я тоже улыбнулась и губы облизала на всякий случай, чтобы ни следа варенья не осталось.

– Привет, привет, девочки мои расчудесные! – крикнул папа, как только открыл дверь.

– Привет, Джерри! – быстро ответила мама.

– Привет, пап! – эхом повторила я.

Мы слышали, как папа снимает ботинки и ставит их на специальную полочку около двери. Это было одно из его многочисленных правил: входя в дом, снимать обувь, чтобы не поцарапать паркет. Затем папа откашлялся и громко запел, скользя по коридору в одних носках:

– Счастливые домишки,Счастливые домишки!Там весело смеютсяМамы и детишки!

Он влетел в гостиную с широкой улыбкой, раскинув руки в стороны.

– Вот мамуля! – Папа указал на маму.

– Вот папуля! – Указал на себя.

– Вот какая славная доченька у нас! – Указал на меня. —

И потому на радостяхПустимся мы в пляс!

Он глупо закружился на месте посреди гостиной.

Потом остановился и гаркнул, размахивая руками:

– ПУСТИМСЯ МЫ В ПЛЯС!

Мы с мамой сразу вскочили. Папу малейший пустяк мог вывести из себя, даже когда он в хорошем настроении.

Мама закружилась, приподняв край юбочки и грациозно вытягивая носочки. Я тоже закружилась. Я так спешила поскорее отделаться, что споткнулась о собственную тапку и чуть не полетела на пол.

– Эй-эй! – Папа меня подхватил. – Красавица, до чего же ты неуклюжая! Надо бы тебе еще походить на уроки танцев.

Булочка с глазурью перевернулась у меня в желудке. Папа записал меня в балет, когда мне было шесть. Я была старше всех в начальной группе. Там учились совсем крошечные девочки, всего три или четыре годика. И все они танцевали лучше меня. У меня не получались прыжки. Я просто с треском шлепалась на пол. И на одной ножке скакать не получалось тоже. И ноги я все время ставила носками внутрь, а не наружу. А изящно кружиться вообще не могла, хоть убей.

Год я мучилась. Наконец учительница танцев мисс Джун тактично сказала маме, что мне, видимо, не нравится танцевать и, наверное, лучше мне поискать другое увлечение.

– Пожалуйста, папа, не отправляй меня больше в балет! – взмолилась я.

– Разве ты не хочешь научиться танцевать, как маленькая фея? – спросил папа.

– Скорее как маленький слоник!

Папа со смешком потрепал меня по голове. Потом сел в большое кожаное кресло и усадил меня к себе на колено. А маму усадил на другое, как будто мы обе – его дочки.

– Джерри, милый, ты получил разрешение на застройку участка для проекта «Заливные луга»? – спросила мама.

– Я работаю над этим, и разрешение наверняка дадут, – ответил папа. – Двести новеньких «Счастливых домов» с видом на реку – именно то, что нам сейчас очень нужно! Дилли, вот увидишь, на них я заработаю целое состояние!

– Ты уже заработал состояние, – сказала мама.

– Я вкалываю ради своих девочек, ради жены и дочки. – Папа чуть-чуть помолчал и добавил: – И ради бывших жен и моих бездельников-сыновей.

Мама посмотрела на меня, нахмурив брови. Это значило: «Молчи! Не говори ни слова!»

Мне очень нравились и первая, и вторая миссис Печенинг, и трое моих братьев: Джерри-младший, Марк и Райан. Мы с ними познакомились на свадьбе Джерри-младшего. Я ужасно обрадовалась, что у нас такая большая семья, но папа их, кажется, совсем не любил. У первых двух миссис Печенинг было у каждой по «Счастливому дому», а теперь и у Джерри-младшего с его женой Джули – тоже свой отдельный «Счастливый дом».

– Повезло им, черт возьми! – сказал папа. – Мне в молодости никто не помогал. Я начал с нуля и сам пробил себе дорогу.

Папа в шестнадцать лет пошел работать на стройку. Постепенно его повышали в должности, и в конце концов он купил собственную строительную фирму. Папа эту фирму постоянно расширял – скупал новые участки и строил все больше и больше «Счастливых домов». Были базовые «Счастливые дома» для молодоженов, были стандартные «Счастливые дома» на обычную семью и еще элитные «Счастливые дома» – с пятью комнатами и двумя ванными, для богатых семейств.

Раньше мы жили в таком элитном «Счастливом доме», а потом переехали в другой дом, еще больше и роскошней – его построили специально для нас. В нем было шесть спален, три ванных и еще джакузи в саду. При моей комнате была своя ванная, отделанная в цвете «пыльная роза», с серебряными кранами в виде дельфинов.

Папа сказал, что я самая везучая девочка на свете. Он не слыхал, чтобы еще у какой-нибудь девочки была своя отдельная ванная. Папа все время спрашивал, почему я не приглашаю школьных подружек в гости с ночевкой. Они могли бы спать на второй из двух кроваток с шелковыми покрывалами цвета пыльной розы, валяться среди розовых и фиолетовых подушек, расчесывать волосы за туалетным столиком перед зеркалом венецианского стекла и любоваться моей собственной ванной.

А у меня самой лицо становилось цвета пыльной розы от одной мысли кого-нибудь пригласить. Я не хотела признаваться, но на самом деле у меня в новой школе нет подружек. Я думала, правда, не пригласить ли Рону в гости, но тогда Скай разозлится и будет меня дразнить еще хуже, чем раньше. А может, Рона и не захочет прийти.