Вадим Селин - Большая рождественская книга романов о любви для девочек

– Ну все, ты спасен из плена! – ступив на дно ямы, улыбнулся он Максиму.

– Ура-а! Спасибо! Спасибо!

– Залезай, я тебя подсажу.

– А не уронишь?

– Не уроню, я сильный!

– Хорошо, – неуверенно сказал брат и полез на лестницу.

Он взобрался наверх, но до края ямы не дотягивался. Полянский тоже залез на лестницу, взял мальчика под мышки, и поднял к краю ямы. Брат протянул мне руки, я взяла и, как репку, вытащила из этой западни.

– Максимушка! – бросилась к нему бабушка, чуть не поскользнувшись и вместе с палочкой не упав в яму.

– Бабушка! Аккуратно! – воскликнула я.

– Я подсажу, если что, – улыбнулся Стас.

– Я никогда больше сюда не пойду! Никогда! – пообещал Максим. – Катя, я теперь всегда буду тебя слушаться! Нельзя больше сюда ходить! – назидательно сказал он Димке.

Мы всей гурьбой стали обнимать Максима, и даже не заметили, как спаситель вылез из ямы. Рядом с ним стояли санки, которые он тоже вытащил.

Куртка была грязной.

– Сыночек, родной! – бросилась к нему бабушка и обняла его. – Вот спасибо, вот спасибо! Как хоть зовут тебя?

– Стас, – смущенно ответил он.

– Катя, какой у тебя друг! Какой друг! – восхищалась она.

Полянский нашел какую-то железку, согнул ее в виде крюка и привязал к веревке, к которой были привязаны санки, затем спустил эту «удочку» в яму и вытащил лестницу.

– На место поставлю, – сказал он и, подхватив лестницу, устремился во двор.

Перепуганный Димка ушел домой, и мы направились к себе. Когда толпой дошли до дома, Стас уже вышел со двора. Возле калитки пересеклись.

– Ну ладно, я пошел, – стараясь не встречаться со мной взглядом, сказал он и, неловко улыбнувшись, начал удаляться от дома.

Бабушка с братом вошли во двор.

Я стояла у калитки и смотрела вслед уходящему однокласснику.

И просто разрывалась на части. Меня терзали самые разнообразные и противоречивые чувства: я на него злилась, не хотела с ним разговаривать, но была очень благодарна. Еще час назад даже и представить не могла, что Максим скатится в яму и вытащит его именно Стас – человек, на которого я подумала бы в последнюю очередь. Не поленился расчистить сугробы, взять лестницу и влезть в яму, не побоялся испачкаться глиной…

– Стас! – закричала я и под каким-то порывом помчалась к нему. Он остановился. – Спасибо тебе! Спасибо. Я так испугалась! Что бы мы делали, если б не ты?

Он стеснительно улыбнулся. Между нами повисла неловкая пауза.

И вдруг, глядя на его смущенную улыбку, в моей душе словно расцвели подснежники. Неожиданно мне показалось, что сейчас, в этот момент, когда Полянский так стеснительно улыбается, я вижу настоящего Стаса. Простого парня, который, не раздумывая, вытащил человека из ямы, парня, который даже покраснел из-за стеснения от обилия благодарности…

Надо же, а я думала, что он какой-то искусственный, как манекен, но оказывается, может вести себя и как обычный человек…

Так мы и стояли – я в драной малиновой куртке с торчащим белым синтепоном, и красавец Стас в модной, но грязной одежде.

Все слова были сказаны, пора прощаться и расходиться, но я понимала, что не могу отпустить его просто так. Если одноклассник сейчас уйдет, то останется какая-то недосказанность, неловкость, получится как-то криво и неправильно… До того, как во двор забежал Димка, я окликнула Стаса, хотела сказать, что приду на съемки, но не успела, мальчик помешал. И вот сейчас самое время закончить начатую фразу.

– Стас, я приду.

– Куда? – не понял он.

– На съемки.

Он помолчал.

– Зачем?

– Так хочу.

– Не надо… Это ты из-за брата… Я просто так помог. Не из-за съемок.

Я верила. Верила, что Стас помог Максиму не из корыстных побуждений, а просто потому, что по-другому не мог. Ситуация была настолько стремительной и неожиданной, что у Полянского даже не хватило бы времени подумать, что нужно помочь для того, чтобы я потом отблагодарила и пришла на фотосессию.

Я думала, что Стас не видит никого, кроме себя, а теперь выяснилось, что была неправа. Думала, что он черствый, а оказывается, сердце у него мягкое.

Мне стало стыдно от своих мыслей.

– Нет, не из-за брата. Помнишь, когда ты стоял у калитки, я крикнула: «Стас, подожди!»?

– Да…

– Так вот, хотела сказать, что все-таки приду, просто не успела, Димка перебил. То есть я все решила еще до происшествия. Я хочу прийти. Правда.

– Ты уверена?

– Да, – твердо сказала я.

– Спасибо… – растерянно откликнулся он.

– Тимур дал визитку.

– Да, вот. – Стас достал визитку из кармана. – Позвоню.

– А потом мне.

Мы посмотрели друг на друга, и я направилась к дому.

– Кать, – окликнул он.

Я обернулась.

– Слушай… А у вас всегда так?

– Как?

– Ну… живо.

– В смысле?..

Полянский явно хотел сказать что-то серьезное, волнующее его, но передумал.

– Ладно, созвонимся, – и направился к остановке.

Я удивленно посмотрела вслед и, пожав плечами, ушла домой.

К вечеру поднялась температура. Небольшая, но чувствовала я себя некомфортно – немного знобило, появилась слабость, резь в глазах. Погоня одноклассников на морозе не прошла бесследно. Аспирина, который я приняла для профилактики, оказалось недостаточно.

Мама сидела рядом на кровати. Сегодня пришла домой пораньше, в кафе не было никаких банкетов, а на выходных она не работала.

– Нужно выпить что-то противовирусное, – со знанием дела сказала я. – Надо подавить вирус, пока я не разболелась сильнее.

– Как скажешь, медик, – улыбнулась мама и пошла на кухню за лекарством.

Я лежала с закрытыми глазами. Наконец можно расслабиться после обилия сегодняшних событий. Чего только не произошло! С утра минуло каких-то двенадцать-тринадцать часов, но в них поместилось и преследование, и холодный подъезд, и неожиданный звонок Стаса, и интервью в кафе, и предложение сняться для весенней коллекции одежды, и приход Полянского к нам домой, и падение Максима в котлован, и в довершение ко всему моя болезнь!

Уже через час после принятия лекарства стало лучше, озноб прекратился, но все еще оставалось легкое недомогание и слабость. Причем это было даже не из-за болезни, а из-за мыслей – как в понедельник идти в школу? Как меня примет класс?

Однако долго размышлять не пришлось, потому что поздно вечером Стас прислал сообщение: «В школе будет все нормально».

Я облегченно вздохнула – значит, он поговорил с Витей и сказал, чтобы меня не трогали.

Но после облегчения сразу появилось раздражение. Как все неприятно! Они полностью подчиняются Стасу! Сказал: «Я ухожу из школы» – и началась травля. Сказал: «Ребята, все нормально» – и все прекратилось. А если завтра снова соберется покинуть школу, они что, снова начнут нападать? Теперь так будет постоянно?

Хоть я и не давала интервью, а просто сидела за столиком, хорошо, что благодаря этому мы пришли к какому-то нейтралитету.

Фотография ситуацию усугубила, но она же нас и помирила. А когда я снимусь для новой коллекции «Сезона», отношения станут еще лучше.

Когда Стас помчался во двор, ловко расчистил снег, подхватил лестницу и вернулся к яме, я увидела его с другой стороны. Это был порыв. Порыв добра. Раньше я не видела такого Полянского. Раньше он был другим. Когда в школе выпадала очередь дежурить, парень с огромной брезгливостью брал губку и протирал доску, а когда приходилось мыть полы, на лице был шок, стыд и отвращение. Мне всегда казалось, что Стас – это просто красивая мускулистая картинка, которую все рассматривают и которая восхищается сама собой. Но сегодня показался совершенно иной Стас, который подсаживал моего брата и не боялся выпачкать одежду, хотя раньше не мог даже взять в руки тряпку. Я увидела одноклассника, который был человеком, а не картинкой.

«Как это может быть? – недоумевала я. – Почему в школе один, а у меня дома стал другим? Почему сегодня вел себя так, как не вел уже давно? Я помню, что класса до седьмого Стас был обычным парнем, а когда стал красивым, резко изменился. Почему?!»

И вдруг меня пронзил ответ: да потому что вокруг не было зрителей!

В школе его окружает публика, и он постоянно играет, создает какой-то образ, а сегодня ему не перед кем было играть. Вокруг него не было никого, кроме меня! А я – никакая не публика. Просто Катька в малиновой куртке и фиолетовых галошах. Вот почему.

Я была потрясена тем, что увидела сердцевину Стаса – человека, которого видела много лет и которого никогда не понимала. А сейчас, лежа из-за слабости в кровати, вдруг осмыслила, что происходит внутри него и почему он такой.

В голове был мощный поток мыслей. Лежать больше не получалось, поэтому я села, свесив ноги с кровати.

Оказывается, он не так-то прост. Точнее, его поведение не такое уж и простое. Значит, в школе осознанно ведет себя как звезда, создает самовлюбленный нагловатый образ, хотя на самом деле он другой.