Любовь Воронкова - Личное счастье

Неизвестно, кого больше утешала Зина: ребятишек или себя. С самой зимы собиралась она со своим классом в поход. Как мечтали они, сколько планов строили! И чуть ли не каждую неделю эти планы менялись в зависимости от того, кто брал верх. Если верх брала Сима – ребята мчались в Горный Алтай, карабкались по крутым и узким тропам к волшебному Телецкому озеру… Если Вася Горшков – шли по военным дорогам героев Отечественной войны… Если Фатьма – устремлялись в Асканию-Нова и в южные совхозы, где благоухают плантации роз… Если Шура Зыбина – они мирно брели по колхозным полям, подолгу задерживаясь на молочных фермах…

А Зине все было хорошо, все интересно – и Горный Алтай, и дороги героев, и колхозы, и розовые плантации. Лишь бы идти, лишь бы идти! Лишь бы увидеть тот широкий мир, который лежит за пределами московских улиц!

И что же вышло? Ребята собрались и пошли. Дружные, веселые, с рюкзаками за спиной. Начальником отряда пошел студент-геолог Артемий. Артемий сказал, что ребята должны знать, на чем растет хлеб, который они едят.

А Зина осталась. Как ей уйти, как оставить Антона? Разве его жизнь, которая вдруг так неожиданно и круто повернула на кривую и темную дорогу, не важнее ее личных радостей, ее личного счастья? Да и что останется от ее личного счастья, если ее маленький братишка, которого она обязана опекать, защищать и предостерегать от неверных поступков, без нее совсем собьется с пути? Да и где оно, это личное счастье? Там ли, где друзья, веселье и магическая радость затаенной любви? Или здесь, где она должна быть, – около ее беззащитного брата? В том ли оно, личное счастье, чтобы добиваться радостей для себя? Или в том, чтобы исполнять долг?

«Не знаю, не знаю… – Зина отмахнулась от охвативших ее мыслей. – Я должна быть здесь, с Антоном. Вот и все. Я уже довольно перед ним виновата. Слишком виновата. Маленьким нужны их старшие сестры и братья, очень нужны! И всё».

В лагере Зину ждала неожиданная горячая радость: на июль пришла дежурить в лагере ее любимая учительница Елена Петровна.

– Ой, как я рада! – повторяла Зина, глядя в теплые карие, с золотистым сиянием глаза учительницы. – Ой, как я рада, ой, как хорошо, что вы пришли!

– Здравствуй, здравствуй, Зина. – Елена Петровна знакомым жестом провела рукой по белокурым Зининым волосам. – Как вы все поживаете? А это кто же – Антон?

Елена Петровна наклонилась к нему, пощекотала его за ухом:

– Здравствуй, Антоша! Ну и вырос же ты! Скоро в пионеры будем принимать, а? А это кто такой черноглазый? – Елена Петровна обратилась к его товарищам. – Юра Киселев? Приятно познакомиться. И Витя Апрелев пришел? Вот замечательно. А это кто?

– Это Сенька Шапкин, – сказал Антон, ободренный такой хорошей встречей.

– Что? – не поняла учительница. – По Сеньке шапка?

Ребятишки засмеялись.

– Не, – басом пояснил Сенька. – Я Сенька Шапкин. А это так меня в школе дразнят.

– Фу ты, как неловко вышло, – сказала Елена Петровна, – извини, Сеня. Только встретились, а я уже и дразниться. Я больше не буду, я просто не расслышала.

– Ничего, – снисходительно ответил Сенька.

На площадке у младших мягко запел баян.

– Ага! Уже начинается. Идемте скорей песню разучивать, все, все идемте!

– А мы не умеем… – начал было Антон.

– Ничего, сумеете.

Они все вместе бросились бегом на площадку. Пристроив ребятишек к поющему кружку, Елена Петровна отвела Зину в сторонку и усадила на лавочку рядом с собой.

– Ну как ты, Зина? Как ты живешь? Все ли в порядке дома? Давно тебя не видела!

Зина была счастлива, ей казалось, что она вся согревается под этим добрым взглядом учительницы. Темные, с золотым отсветом глаза смотрели на нее ласково и так внимательно, что, казалось, читали ее мысли, и поэтому нельзя было отделаться какой-нибудь отговоркой. Да и надо ли было отделываться?

– Не знаю, как сказать… – Зина опустила ресницы, ее нежное лицо как-то сразу потускнело и ямочки на щеках пропали. – Все не так получается.

– Подожди минутку. – Елена Петровна подошла к девочкам, которые возились около цветочной клумбы, что-то подсказала им и опять вернулась к Зине. – Давай поговорим. Что же все-таки не так?

Но Зине уже не хотелось ни о чем рассказывать. Кругом так весело – чирикают воробьи, поют ребятишки, так славно гудит баян и сама Елена Петровна такая веселая… А Зина начнет тут жаловаться, портить настроение людям.

– Да нет, ничего, – сказала она как могла беззаботно, – в поход я хотела. Да вот Клеткин этот пристал к Антону, начал сбивать. Такой противный этот Клеткин, ну прямо терпеть его не могу. Хоть бы он пропал куда-нибудь!

Последние слова у Зины прозвучали с такой досадой, с таким горем, что учительница снова пристально поглядела на нее своими темными внимательными глазами.

– Я тебя не узнаю, Зина. Что случилось?

Но Зина уже пожалела, что начала разговор. Она молчала, боясь расплакаться, и только губы у нее чуть-чуть дрожали.

– Ну хорошо, хорошо, не будем об этом сейчас. – Елена Петровна легонько похлопала Зину по руке. – А вот насчет того, чтобы Клеткин провалился… Тут я с тобой не согласна. Сколько ему?

– Тринадцать, наверное. Большой уже.

– Ну, это еще не большой. С этим еще поладить можно. Нельзя ли его сюда, в наш лагерь, привести?

– Что вы, Елена Петровна! – почти закричала Зина. – Такого хулигана! Он весь лагерь разгонит!

– Ух, какая гроза этот Клеткин! – засмеялась учительница. – Ну подождем, посмотрим.

– Да Антон первый отсюда убежит, если Яшка явится!

– Вот как! Значит, Яшка сильнее всех. И сильнее нас с тобой?

Видя, что у Зины задрожали губы, Елена Петровна заговорила о другом:

– Послушай, Зина, а ты бы не могла мне помочь?.. Таня, Таня, смотри, ты чуть не наступила на гвоздику!.. У нас тут праздник затевается, хотим поставить спектакль… Клашенька, не раскачивай качели так сильно, голова закружится!.. Представляешь – всю эту мелюзгу в костюмах? В клубе на сцене? А?

Елена Петровна засмеялась так, будто уже видела всех этих Клашенек и Сенек Шапкиных играющими на сцене.

Зина улыбнулась:

– Да, смешные они. А что надо делать?

– Я тебе книгу дам с картинками. А ты по этим картинкам помоги нарисовать костюмы. Ладно? А вожатая покажет, как шить.

Это было интересно. Костюмы из сказок, яркие, пестрые, фантастические… Да это просто увлекательно!

– Ладно, ладно! – Зина повеселела, и на щеках у нее снова появились нежные продолговатые ямочки, хотя в черных ресницах еще чуть-чуть поблескивали удержанные слезы.

– Ладно, ладно, – повторила она, – мы им таких костюмов насочиняем! Ой, обязательно! – И снова повторила, слегка хлопнув в ладоши: – Ой, как хорошо, что вы пришли, Елена Петровна!

К Елене Петровне подбежала маленькая девчушка в красном платьишке, с растрепанными кудряшками.

– Елена Петровна, мы хотим, чтобы вы тоже пели! – Она принялась тянуть учительницу за руку. – А то мы одни не будем.

– Ах, какие вы! Без меня пойте!

– Нет с вами, с вами!

Зина, улыбаясь, глядела на девчушку, ей хотелось схватить эту маленькую, потискать, причесать ей кудряшки. И тут же вспомнилась Изюмка, словно живая встала она перед глазами Зины, и Зина почувствовала, как она соскучилась по своей младшей сестренке, как ей не хватает ее теплых рук, обнимающих Зину за шею, ее смеха, ее щебета…

– Возьмите и меня, – сказала она девочке, – я тоже буду петь!

День прошел – легкий, полный разнообразных и милых впечатлений. Антон так развеселился, так разыгрался, что совсем забыл про Клеткина. Здесь, в пионерском лагере, он чувствовал себя даже в большей безопасности, чем дома. В квартиру-то Яшка, пожалуй, еще может войти. Ну, а уж сюда, где висит на воротах красное полотнище пионерского лагеря, ему ходу нет. Что нет, то нет!

С веселой душой пришла домой и Зина. Новые дела – костюмы для спектакля, которые надо нарисовать, маленькие актеры, которых надо будет учить играть их роли, – все это так забавно и занятно! А главное, Елена Петровна опять здесь, с ними.

Отец, слушая рассказы о лагере, видя радостное оживление Антона и Зины, и сам радовался вместе с ними. Все-таки хорошие у него дети растут! Трудно им без матери расти хорошими, а вот все-таки хорошие!

После обеда… а может, это не обед, а ужин? Ведь отец приходит с работы в семь, какой же это обед? А впрочем, пускай будет обед, если они днем не могут собраться за столом все вместе! После обеда отец сказал Антону:

– А может, нам пройтись с тобой? Вечер хороший.

Антон запрыгал и завизжал от радости. Еще бы, пройтись с отцом вдвоем, мужчина с мужчиной!

– Вот и хорошо, идите, – сказала Зина. – А я тут приберусь немножко.

Еле слышно напевая, Зина быстро вымыла посуду. Потом принялась прибирать комнату. Она любила прибраться с вечера, чтобы утром проснуться в чистой квартире и не тратить хорошее утреннее время на возню со щетками и тряпками.