Ирина Пивоварова - Однажды Катя с Манечкой

Тут Вероника Владимировна наскочила на какую то гражданку с собачкой. Собачка залилась оглушительным злобным лаем, гражданка проворчала: "Под ноги смотреть надо!" — и Вероника Владимировна вдруг пришла в себя, вспомнила, что её ждут дома муж и некормленые дети, и прибавила шагу. Искусство искусством, а семью кормить надо.

"Боже мой, наверняка девчонки до сих пор голодные! Валентин забыл их покормить, и сам не поел, уткнулся в свои шахматы, а дети бегают беспризорные и вытворяют бог знает что! Небось весь дом вверх тормашками перевернули!"

Вероника Владимировна поднялась по лестнице на третий этаж и позвонила в дверь. Тут же за дверью послышался топот двух пар бегущих ног: Катиных — лёгких и быстрых — топ-топ-топ, и Манечкиных, медленных и тяжёлых — бух-бух-бух.

"Надо непременно заставить детей делать зарядку! — подумала Вероника Владимировна. — А то Мария скоро на бегемота станет похожа, а Екатерина улетит, если дунешь… Никак их к спорту не приобщишь! И что за дети такие? И в кого они у нас? В Валентина, наверно. Ну да, да, конечно, в Валентина! "

Дверь открылась, и Вероника Владимировна в ужасе отшатнулась.

Перед ней стояли её любимые дочери, но в каком виде?!. На Кате были намотаны и завязаны под мышками верёвочкой старые дедушкины галифе, на голове восседала совершенно новая, неизвестно откуда взявшаяся военная светло-зелёная фуражка с голубым кантом.

А на Мане — ещё того чище! — напялено праздничное белое капроновое платье с голубыми бантиками на рукавах, которое обтягивало Манечку, как наволочка подушку, а поверх платья — красный с синими горохами передник с большим карманом, из которого торчало дуло пластмассового револьвера. Мало того, на голове у неё болталась огромная серая дедушкина папаха.

В руках Маня держала красную пластмассовую саблю, а Катя — лук со стрелами и пистолет с пистонами.

— Ура! Мамочка! Здравствуй! — закричала Катя и прыгнула прямо на Веронику Владимировну, отчего потрясающий сухой букет — находка, чудо красоты, — полетел в одну сторону, сумка с продуктами бухнулась на пол, вернее, на Мышкина, который, как всегда, болтался под ногами.

Мышкин взвыл дурным голосом и бросился в кухню под стол.

— Мамочка! Здравствуй! — заорала Манечка и с такой силой обхватила Веронику Владимировну за колени, что у неё потемнело в глазах и подкосились ноги.

— Ура! Мамочка пришла! Мамочка! — вопила Катя, бурно обнимая Веронику Владимировну.

— Мамочка пришла! Мамочка пришла! — голосила Маня. — Папочка! Мамочка пришла!

— Здравствуйте, ёжики, — сказала Вероника Владимировна, целуя детей. — Не кричите так. Я очень устала сегодня. Скажите, пожалуйста, зачем вы вырядились, как огородное пугало? Кого вы сегодня изображаете? Али-Бабу и сорок разбойников?

— Мы играем в войну. Мы военные.

— А где папа? Почему он меня не встречает?

— Папа занят. У него генералы сидят.

— Какие ещё "генералы"? Что за фантазии?! Сказали бы прямо — папа играет в шахматы.

— Ты нам не веришь? Пойдём, мы тебе их покажем! Знаешь, какие генералы замечательные! С орденами! С погонами! В кухне сидят и чай пьют. А мы не дети. Мы сами генералы!

— Ах, боже мой! — только и сказала Вероника Владимировна. А про себя подумала: "Уж какой там натюрморт! Сумасшедший дом! А всё Валентин! Всё его шахматы! "

— Дорогие мои дочечки! — взмолилась она. — Я очень вас прошу, мне сегодня непременно надо поработать! Черепашечки мои, не бушуйте! Дайте вашим родителям спокойно позаниматься своим делом! Сейчас я тихонько напою вас кефиром с бутербродами, и вы пойдёте к себе в комнату, ляжете в постельку и ни мне, ни папе мешать не будете, да?

— А мы уже ели, — сказала Катя. — Нас папочка накормил. И никакие мы не черепашечки! Мы генералы! Рота, ать, два, стройся!

И, решительно повернувшись к Веронике Владимировне спиной и громыхая в голубой эмалированный тазик скалкой для раскатывания теста, Катя и Маня промаршировали в кухню и отдали честь.

— Товарищи генералы, мы прибыли в ваше распоряжение. Разрешите доложить? — сказали они и бабахнули из пистолета пистонами. Наша мама пришла. Вот.

— Извините, ради бога, товарищи! — воскликнула удивленная Вероника Владимировна, войдя в кухню и совершенно неожиданно для себя увидев в кухне незнакомых военных. — Я решила, что это очередная фантазия моих дочерей! Очень приятно познакомиться — Вероника!

— Очень приятно! — Военные встали. — А мы тут, знаете, с вашим мужем и вот с вашими дочерьми вечерок коротаем… Дочки, доложим вам, у вас забавные! С ними не соскучишься.

— О, да! — со вздохом согласилась Вероника Владимировна. — Признаться, я иногда и рада поскучать, да не дадут… Валентин, как они себя вели?

— Хуже не бывает, — сказал папа.

— Бывает, — добродушно отозвался Сергей Иванович.

— Ну что вы, по-моему, грех жаловаться, — сказал Юрий Николаевич. — Мы ваших дочек, когда подрастут, в военную академию примем. Они боевые! Как есть в генералы выйдут!

— Ура! — обрадовалась Катя и бабахнула из пистолета.

— Ура! — обрадовалась Маня и замахала саблей.

— Странные у меня, знаете, дети! — воскликнула Вероника Владимировна. — Вчера они хотели стать клоунами, позавчера — петь в хоре. Две недели назад собирались стать дворниками, как наш дворник Сима. А сейчас они уже хотят стать генералами. Это меня радует. Одно меня огорчает — они совсем не умеют слушаться, а, насколько я понимаю, чтобы стать военными, надо в первую очередь именно этому научиться! Ведь я правильно говорю?

— Конечно, — закивали головами Сергей Иванович и Юрий Николаевич.

— Мы умеем, умеем слушаться! — закричали Катя с Манечкой. — Сейчас сама увидишь! А ну-ка, Юрий Николаевич, скомандуйте нам!..

— Слушать мою команду! — сказал Юрий Николаевич. — Гвардии подразделение, в постель шагом марш!

— Есть! — в один голос крикнули Катя с Манечкой и макушка в макушку, нога в ногу отправились в детскую.

Придя в детскую, они — ать-два! — разобрали свои постели, ать-два! — надели пижамы и ать-два! — бухнулись в постель.

— Вот это я понимаю! — сказала потрясённая Вероника Владимировна. — Теперь я вижу, что вы и в самом деле станете военными. Какая прелесть! Две дочери — и обе генералы! Мне такое счастье и во сне не снилось! Ах вы мои черепашечки-чебурашечки! А ну-ка спать, ать-два!

— Есть! — крикнули из постелей Катя с Манечкой и моментально уснули. А Вероника Владимировна, извинившись перед гостями, очень довольная отправилась в свою комнату.

Ать, — два! Сменила нарядное шёлковое платье на выцветшую голубую ковбойку и потёртые вельветовые брюки, раньше принадлежавшие её мужу Валентину.

Ать-два! Заколола волосы, оставив на макушке весело торчащий хвостик.

Ать-два! Воткнула сухие стебли в дагестанский глиняный кувшин, расстелила под ним полосатую декоративную салфетку. Налила в банку чистой воды из-под крана…

Ать-два! Раскрыла коробочку с акварелью, обмакнула кисточку в банку, внимательно взглянула на кувшин и принялась увлечённо намечать акварелью контуры нового прекрасного натюрморта.

МЕЧТА КОСТИ ПАЛКИНА

Вы уже знаете, что у Кати и Манечки Сковородкиных во дворе был друг Костя Палкин. В этой маленькой повести я расскажу о нём подробнее. А начну я свой рассказ с того, как сестры Сковородкины с Костей познакомились.

Однажды Катя и Манечка спозаранку, как ни в чём не бывало вышли из своей квартиры и нажали на кнопку лифта, чтобы спуститься во двор.

Однако лифт не пришёл.

Они снова нажали — никакого толку.

— Сломался, — сказала Катя. — Пошли пешком.

Они стали спускаться и на площадке между вторым и третьим этажами увидали ярко освещенный застрявший лифт, а в нём какого-то мальчишку. Вернее сказать, половину мальчишки, потому что вторая половина была не видна. Эта верхняя половина мальчишки была очень сердитая. Лицо у мальчишки было красное, обиженное, волосы сердито торчали в разные стороны, белые брови сведены у переносицы.

Катя и Маня прижали носы к стеклу и принялись мальчишку разглядывать.

— Ты что, застрял, что ли? — сказала Катя.

Мальчишка не ответил, а вместо ответа уселся на пол и мрачно уставился в противоположную стену лифта.

— Эй, — сказала Маня, — ты что, глухой?

— Не волнуйся, — сказала Катя, — мы сейчас за дядей Серёжей в домоуправление сбегаем!

— Попробуйте только, — сказал мальчишка. — Я отсюда никуда не выйду. Я принципиально застрял.

— Как это? — удивилась Манечка.

— Не знаю, — сказала Катя. — Какой-то чудной. На полу сидит… Встань! Простудишься, слышишь?

— И не подумаю, — сказал мальчишка. — А если простужусь, то ещё лучше.