Около музыки и другие рассказы - Нина Сергеевна Дашевская

а Лёлька смотрела в стекло припаркованного джипа. Потому что в стекле отражался он, Джон, и смотреть на него можно было сколько хочешь… На нём был старый — как будто из прошлого века — синий пиджак, зашитый красными (специально!) нитками. Он курил трубку, как Гэндальф. А на рукаве у него был очень старый полустёртый значок — очки, как у Поттера, но лицо другое. Лёлька подошла ближе, будто бы случайно, и — разглядела: Джон Леннон. Ну конечно же, Джон!

Может быть, это значок его родителей? И его настоящее имя на самом деле тоже — Джон?

…Подошёл Лёлькин автобус. Джон сел в него; а Лёлька осталась на улице. Ехать с ним вместе — это было для неё слишком много. Она и так смотрела на него целых десять минут… Захотелось снять капюшон — и Лёлька стояла с растрёпанной головой, впервые в этом году, впервые на этой улице.

А вечером случилось чудо. Дядя Лёня, смущаясь, стал говорить что-то невнятное о том, что надо бережнее к маме относиться… Лёлька долго не могла ничего понять и по привычке надулась. А потом дошло — у неё будет брат! Надо же, настоящий брат!

Лёльке никогда раньше не хотелось, чтобы у неё был брат или сестрёнка. А тут… Брат. Лёлька вспомнила мелкого стриженого первоклассника из школы — вот, будет такой же… И она будет говорит ему — давай скорее, долго ты будешь! Я из-за тебя опаздываю… В университет, или куда там.

— Можете на меня рассчитывать. Ну там, гулять, или что ещё нужно, — пробурчала Лёлька, и, зачем-то хлопнув дверью, сбежала в свою комнату. Дядя Лёня, конечно, решил — она переживает. А Лёльке хотелось побыть одной. Брат будет! Уже в этом году, осенью. Листья будут, и Лёлька будет его в коляске возить, наушники в уши, и ходить-ходить бесконечно по улицам с коляской этой… Клетчатую бы купить.

… И тут за стенкой заиграла скрипка. Лёлька замерла — этого просто не могло быть! Скрипка играла Весеннюю сонату Бетховена.

Скрипку, видно, тоже накрыло весеннее настроение — ведь март же, первое число! И там, где мелодию подхватывает пианино — Лёлька открыла крышку пианино и вступила. Играла и прислушивалась — здесь ли скрипка? Здесь, здесь!

… Всё-таки они сбились, и скрипка стала играть зачем-то одну ноту. А, ну конечно — просит «ля»! Пианино у Лёльки расстроенное, на полтона ниже… Подстроились, и снова — Весенняя соната! На этот раз — от начала до конца первой части. Надо же, Лёлька помнит всё наизусть!

Какая же это музыка — волшебная, нежная, тонкая, весенняя!!!

Вечером ждала — может, заглянет кто? Ведь ей же интересно должно быть, с кем она играет! А тут — она, Лёлька…Вот удивится!

Но — не зашла. Наверное, ей тоже нравилось так — играть с невидимкой.

А потом у Антошки был концерт в училище. Какой-то очень важный — играют только самые лучшие! И среди них — Антон. Лёлька приехала в училище пораньше, стояла в фойе и рассматривала старые фотографии. И тут она увидела их вдвоём.

Клетчатое пальто с Джоном стояли вместе. Не просто стояли — они были вместе, это сразу видно. У Джона была её скрипка — вот она, наконец-то Лёлька её увидела.

Лёлька даже не расстроилась. Конечно, девушка его намного старше; но она такая красивая! Странная, конечно, пара — скейт и французская машина…Эх, Джон, Джон! Ну, значит — так надо. Они очень разные; и вместе с тем — как будто в чём-то совсем одинаковые. Оба как будто с другой планеты, и оба такие красивые.

— Ну, не переживай, — сказал ей Джон. — Надо ехать — значит, надо…

А она сказала:

— Удачи, Джон! — и пошла к выходу.

И вдруг он догнал её:

— Мама, стой! Ключи забыла…

Мама?!! Вот этого точно не может быть. Она же совсем не взрослая как будто…

… Выходит, он тоже живёт у Лёльки за стенкой?! И слышал их Весеннюю сонату?

… А кто теперь объяснит, почему скрипка осталась у Джона?!

Откуда ни возьмись — Антошка:

— Лёлища, ты уже здесь! — и Джону: — Привет, Джон, играешь сегодня? — тот кивнул. — «Кампанеллу», да?

— Опять «Кампанеллу», — развёл руками Джон.

Джон! Играет сегодня!

— Лёлька, а там пустой класс есть — пойдём, поиграем! — обернулся Тошка к опешившей Лёльке.

— У тебя же концерт вроде бы…

— Да что концерт — через час ещё; что же мне, целый час сидеть и дрожать? Пойдём, правда, поиграем — что же я, зря тащил с собой Бетховена?! Давай, я мигом — только ключ от класса возьму!

Он умчался, а Лёлька смотрела на Джона и не могла поверить. Она даже сейчас не могла представить его со скрипкой (хотя потом, на концерте, оказалось — ему так же ловко со скрипкой, как и со скейтом). А он смотрел на неё — и тоже не мог поверить; Лёлька и Бетховен! — тоже было не так и просто представить её за роялем.

«Неужели — ты?» — спросил он одними глазами.

«Ага, я», — ответила Лёлька, тоже глазами.

А может, никакого такого разговора и не было, а Лёлька всё придумала.

Тогда Джон спросил по-другому, не глазами. Но и не словами. Он улыбнулся и засвистел Весеннюю сонату.

И в первый раз увидел, как Лёлька широко улыбается ему в ответ.

Панкратьев

— Ты совершенно не умеешь работать! Тебе всё слишком легко даётся, а работать ты не умеешь!

И это они мне говорят потому, что я с больным горлом собралась в школу идти.

— У меня