Виталий Губарев - Павлик Морозов (другой вариант)

- Вот это да! - восторженно вырвалось у Павла. - А «Чапаев» будет?

- Фурманова? Будет, Павлик!

Павел спросил с надеждой:

- А вы Чапаева видели? - Ему очень хотелось, чтобы этот хороший человек знал Чапаева, о геройских подвигах которого пионерам много рассказывала Зоя Александровна.

- Чапаева не видел, Павлик... А вот Фурманова хорошо знал. Вместе против беляков воевали. - Дымов прикоснулся пальцем к шраму на щеке. - Вот она - памятка о тех временах. - Он обернулся к учительнице и прибавил: - Заждались меня, ребята, наверное? Сейчас я вам текст для лозунгов дам.

Взрослые ушли в избу, а пионеры в ожидании уселись на крылечке.

- Сейчас дождик пойдет, - тихонько сказал Федя, опасливо косясь на нахмурившееся небо.

Уже совсем стемнело, в избах засветился огонь. Набежал ветер, пошевелил волосы ребят и снова стих.

- А дождь, это самое, и впрямь сейчас посыплет, - вздохнул Яков и вдруг настороженно стал прислушиваться.

С улицы донесся сердитый женский крик:

- Яшка! Яшка!

Яков слетел с крыльца, словно его толкнули в спину.

- Ой, ребята, пропал! Мать зовет... Иду-у, маманька!.. - он перемахнул через забор и исчез в темноте.

- И я побегу... - Клава поднялась. - Как бы и мне не досталось! Федя, идем, я до дому доведу.

Федя вопросительно взглянул на брата.

- Паша, пойдем?

- Иди, иди, братко. Я лозунги возьму у Дымова.

Клава и Федя ушли. Было слышно, как они мягко шлепали босыми ногами по пыльной дороге.

Павел и Мотя сидели молча. Мотя долго смотрела на его неясный профиль, наконец прошептала:

- Паш...

Он не слышал и сидел по-прежнему неподвижно, облокотившись на колено и положив подбородок ладонь.

- Паш...

- А?

- Ты про что думаешь?

- Да так... - неопределенно повел он плечами.

- А я тоже люблю думать... Про все, про все! Знаешь, когда хорошо думается? Когда спать ложишься... Правда? А тебе сны снятся?

- Снятся.

- Мне раз приснилось, что в Герасимовке дома стеклянные и электричество.

Павел с интересом взглянул на нее, убежденно сказал:

- Электричество на самом деле будет. Помнишь, Зоя Александровна говорила, что в каждую деревню электричество проведут? Вот только колхоз сначала надо.

- Только домов стеклянных не будет - побьются... - Мотя глубоко вздохнула, помедлила. - Паш, а один раз... ты мне приснился.

- Я?!

- Ага... - Она снова помедлила. - А я тебе никогда не снилась?

- Не... - подумав, ответил он.

Вдали глухо зашумела тайга. Сильный порыв ветра внезапно налетел на деревню. Острая молния вспыхнула и погасла, словно опущенная в воду; вдали неясно зарокотал гром.

На огороде, неистово захлебываясь, залаял пес.

- На кого это Кусака? - Удивленная Мотя вскочила, придерживая на коленях трепещущее платье. Она исчезла за избой, но Павел слышал ее тоненький, уносимый ветром голосок:

- Кусака, Кусака! На, на! Кому говорю, Кусака!

В небе снова загромыхало. Тяжело дыша, девочка подбежала к крыльцу.

- Кто бы это был, Паш? По огородам пошел, быстро так...

Павел встревоженно приподнялся:

- Не хромает?

- Да разве ж разберешь в темноте? - пожала она плечами и, увидев, что Павел заторопился к плетню, сказала:

- Да ты сиди, Паш. Может, мне показалось...

Павел стоял у плетня, настороженно вглядываясь в темноту.

- Мотя! - вдруг позвал он.

Она послушно подошла и стала рядом.

- Как Зоя Александровна говорила про пионерский салют?

- Как? - Она помолчала, вспоминая. - Ну, что общественные интересы пионер ставит выше личных...

Он задумчиво повторил про себя:

- Общественные интересы выше личных...

- Да ты что трясешься? Простыл?

- Не знаю... Наверно, простыл.

На крыльцо снова вышли Дымов, учительница и Потупчик.

- Возьми, Павлик, лозунги. - Зоя Александровна протянула ему листок.

Дымов сказал:

- Прежде всего о колхозе напишите. Это самое важное! Значит, завтра за работу?

- Прямо с утра сядем, - кивнула Мотя.

- Молодцы!.. До завтра, Зоя Александровна. На собрании встретимся.

Учительница ушла. Все молча стояли у крыльца, прислушиваясь к ее удаляющимся шагам. Потупчик тихо заговорил:

- Конечно, я думаю, трактором пни будет сподручнее корчевать. Плохая у нас земелька. Лучшую Кулуканов да другие такие, как он, забрали себе, заешь их гнус!

- Столько я об этом Кулуканове сегодня наслышался! - качнул головой Дымов.

- Да ведь такой кулачище он, Николай Николаевич!

- А в списках сельсовета середняком числился...

- Записать как угодно можно. Бумага - она все терпит.

Мотя взглянула на Павла, шепнула:

- Ты слышал, Паш?

- Сейчас хлынет, - уклончиво ответил он, глядя на небо. - Я побегу.

Павел перескочил через плетень.

«Чудной какой-то он сегодня, - подумала девочка.- Лихорадка у него, что ли?»

Она вышла на середину двора, запрокинула голову. Крупная холодная капля ударила её по щеке.

Мотя протянула к черному небу руки и тихо запела:

- Дождик, дождик, припусти...

Подошел Дымов и обнял ее за плечи.

- Хорошо как! - он глубоко вдохнул свежий грозовой воздух. - Вот и у меня такая пионерка растет, - задумчиво, ни к кому не обращаясь сказал Дымов.

- А как зовут вашу дочку? - спросила Мотя.

- Как зовут? - рассеянно переспросил он и вдруг громко крикнул ушедшему в избу Потупчику: - Василий Иванович!

- Да, - откликнулся он, выглядая из двери.

- А это правда, Василий Иванович, что Морозов бил сына, когда он в пионеры записался?

- Пашку-то? Люди говорят, бил...

- А мальчик он, кажется, славный.

- Очень душевный парень, не в отца пошел!

Над самыми их головами оглушительно ударил гром, косой дождь тугими струями захлестал по двору. Мотя и Дымов разом вскрикнули. Он, смеясь, схватил девочку за руку:

- Ой, бежим, пионерка! Скорей. А то утонем!

ГЛАВА VIII

НОЧНОЙ ГОСТЬ

Татьяна сидела у окна, вглядываясь в темноту и кутаясь в шаль.

- И где его носит в такую непогоду... Федя!

- Чего, маманька? - откликнулся Федя из соседней комнаты.

- Где Паша?

- С Дымовым заговорился.

- Заговорился! Вон дождь какой находит...

Скрипнула дверь. Она быстро повернулась к порогу, но это вошел Кулуканов.

- Где Трофим? - спросил он глухо, не здороваясь.

- В сельсовете.

- Я подожду.

- Подождите... - пожала она плечами и ушла в соседнюю комнату укладывать спать захныкавшего Романа.

Кулуканов снял картуз, перекрестился и сел к столу, подперев ладонями голову. Долго просидел так, вздрагивая при звуках шагов, изредка доносившихся из-за окна.

В избу быстро вошел, почти вбегал запыхавшийся Данила.

- Дядя Трофим!..

Кулуканов опустил руки.

- В сельсовете. Заработался!.. - тихо, со сдержанной злостью произнес он. - Нагнал на него Дымов страху.

Он медленно поднялся.

- Дрянь дело, Данила!

- А чего?

- А того!.. Не должно быть завтра собрания! Потому конец тогда! Понимаешь? Конец!

- А что сделаешь?

- Придумать надо такое, чтоб собрания не было завтра. Только с Трофимом теперь не договориться, наверно. Запуган!

- Захаркина арестовали, вот и боится.

- Самим бы нам придумать что-нибудь!

- Не знаю...

Неслышно ступая, Кулуканов подошел к двери, что вела в соседнюю комнату, и прикрыл ее. Так же тихо вернулся к Даниле, прошептал:

- Убрать бы Дымова!

Данила молчал, сосредоточенно сдвинув брови.

- Слышишь, Данила?

- Можно убрать, Арсений Игнатьевич... - нерешительно сказал он.

- Сделай, Данилушка! - Кулуканов схватил его за плечи, потряс. - Сделай!

- Не я... - качнул Данила головой. - Есть такой человек. С Кубани переселенный.

- Сегодня надо! Ведь одна ночь осталась! Ежели решит завтра собрание в колхозе жить, тогда поздно будет.

- А человек этот здесь... У нас на огороде. Ему, Арсений Игнатьевич, все нипочем! Бежать он с Урала хочет. И наган у него есть.

- Данилушка!

- Ему бы только удостоверения от Трофима получить. Обещал Трофим... Он тогда сегодня же из района уберется. Сделает все шито-крыто, никто не дознается...

Кулуканов снова потряс Данилу за плечо:

- Как он с Трофимом повидается, сразу же приведи его ко мне.

- Я скажу ему, Арсений Игнатьевич...

- Так и сделаю! Чтоб неповадно было коммунистам в Герасимовку ездить... Где он сейчас, Дымов-то?

- У Потупчика.

- Прямо через окно - и концы в воду! - Кулуканов сжал кулак, резанул, им воздух. - Ночь, как раз подходящая.

Он долго надевал трясущимися руками картуз и, наконец, ушел.

Данила походил по избе, заглянул в соседнюю комнату.

- Ты Пашу не видел? - спросила Татьяна.

- Только мне и дела, что за ним смотреть!

Скоро явился Трофим Морозов, коротко бросил Даниле:

- Ты чего здесь сидишь?

Данила шепнул ему на ухо: