Музыкальные мифы. Книга 2 - Владимир Викторович Кирюшин

простудился окончательно. — ДоСий тяжело вздохнул. — Когда же все это кончится?!»

За два дня до появления дракончиков в пещеру неожиданно проникли два мужика с топорами.

— Ну и пещера! — с удивлением сказал один. — Ты только посмотри, какая огромная!

— А высоченная... Жуть! Сосульки какие-то висят. И свет зловещий.

Пещера производила действительно страшное впечатление: ее высокий потолок темно-синего цвета переходил в черно-фиолетовые стены, с которых то тут, то там стекали кроваво-красные ручьи.

— Знаешь, лучше пошли отсюда. А?

— Страшно?

— Да, не-ет..., — неуверенно ответил первый.

— Ну так давай посидим. Отдохнем хоть немного. Намаялись. Вишь, на улице какой дождь льет.

И оба мужика присели на хвост ДоСия.

— Смотри-ка, — сказал один другому, — что это за бревно такое странное? Синее. Я таких никогда не видел. И какие-то копья на нем, — и мужик указал на иголки ДоСия.

В это время одна из голов дракона проснулась. Она тихонько открыла глаза и, увидав глупых мужиков, осторожно разбудила другие головы. «Посмотрите-ка, — мысленно сказала она им, — наконец-то обед сам пришел к нам».

Именно в этот момент второй мужик поднял топор и решил попробовать срубить одну из колючек на бревне. Но, едва он замахнулся, как бревно, на котором они сидели, зашевелилось и подняло их высоко над землей. Тут они и увидели страшную голову с разинутой пастью.

— А-а-а! — заорали оба. Но, не успев что-либо предпринять, тут же были разодраны на куски и мгновенно проглочены.

«Фу! — вздохнул ДоСий. — Наконец-то. Думал, совсем помру с голодухи».

Ему сразу стало теплей. И тут же старый дракон почувствовал, что у него под животом раздался какой-то стук.

— Ага, — радостно зашипела вторая голова ДоСия, — кажется и вам, детки, тепло пошло на пользу? Шевелитесь?

— Ага! — подхватила третья голова, — по-моему, они скоро появятся.

— Точно! Точно! — подхватили остальные.

И довольный ДоСий преспокойно уснул. В животе его приятно урчало. Все тело охватила сладкая истома, и он впервые за последние дни увидел сон. Во сне мелькали картины детства. Вспоминался еще молодой ДИССОНАНС с прекрасной шевелюрой темных вьющихся волос. Вспомнилась высокая трава и склоненная над ним голова, торжествующий крик ДИССОНАНСА: «Получилось! Получилось! Это же настоящий дракон!»

Вспомнил ДоСий и то, как ласково лизнул он этого человека и подмигнул ему глазом своей средней головы (тогда у него было их всего три). ДИССОНАНС в ответ на это даже улыбнулся и подергал голову за чубчик.

— Ну-ну, хулиган! Лучше скажи что-нибудь. А? — обратился он к дракону.

ДоСий впервые в жизни зарычал, и от этого рыка задрожали стены дворца ДИССОНАНСА.

Но странно, человек не испугался. Он лишь засмеялся:

— Молодец, мальчик, — произнес он. — Молодец!

Потом ДоСий вспомнил, как ДИССОНАНС учил его плеваться огненной лавой, пускать дым, огонь.

Он рос довольно быстро и вскоре стал летать самостоятельно. И вот тут-то, буквально на второй полет он опростоволосился. Испугался какой-то птицы ЛЯсточки, которая укусила его за нос любимой головы «СольДи-ЛяБы». А все из-за того, что, охотясь за МИшкой, привезшим на ФАбрику РЕпу, он проглотил целую гору СОЛи, потому что думал, что это сахар.

И вот тогда, несмотря на испуг, ДоСий приволок ДИССОНАНСУ свой первый подарок — МИшку. ДИССОНАНС этого МИшку за то, что он ГРОМКОМ ревел, назвал ФОРТОМ.

— Эх! Жизнь была молодая! — вздохнул он во сне. — А дальше?.. Дальше — сплошные заботы. То людишек разогнать, то пожечь их посевы, то зверей уничтожить. Хорошо еще, что ДИССОНАНС дал ему силу необыкновенную и целых семь голов. А то от такой жизни давно бы подох. На один Остров Ритмических Фигур сколько сил ушло. Ведь так пока и не покорили его.

ДоСий проспал два дня. Проснулся же оттого, что животу стало щекотно.

— Что это ты? — проворчал он, думая, что его щекочет ФаМия. Но, открыв глаза, сразу же вспомнил, где находится, и понял, что это, видимо, появились первые его дети — СЕПТАККОРДЫ. Осторожно приподнявшись на затекших лапах, ДоСий действительно увидел, что одно из ЧЕТЫРЕХ БОЛЬШИХ яиц треснуло и оттуда появилась симпатичная (как ему тогда показалось) мордашка.

На самом же деле у только что появившегося дракончика на морде было невообразимо тупое звериное выражение.

— Ух, ты! Мой красавчик! — сказал обрадованный отец. — Какие же у тебя чудесные клыки! Такие большу-у-ущие!

В ответ он тут же был укушен за протянутый палец.

— Ты что? С ума сошел? — закричал ДоСий, отдергивая лапу.

— Му-у-у! — вдруг зарычал дракончик и тупо уставился на папочку злющими глазищами.

— Эх! Хорош! Настоящий зверюга! Должно быть, сильным будет, «БУвел» какой-то! Пусть его так и зовут.

Но в это время ход его мыслей прервал хруст второго Большого яйца, из которого важно вывалился похожий на БОчку новый дракончик-СЕПТАККОРДИК.

«Тоже неплох, — подумал счастливый ДоСий, — но уж больно пыжится и чванится.»

— Эй, ты! Воображуля! Ты кто такой?

— Фрр! — фыркнул толстяк. — Есть давай!

ДоСий не успел ответить, как дракончик тут же сожрал скорлупу, из которой только что вывалился. А заодно и скорлупу БУвела.

— Ох! — только и успел вскрикнуть тупой БУвел.

«Ну и обжора! Прямо «БоМажор» какой-то,» — успел только подумать про сына ДоСий.

Потом вылупились еще ДВА БОЛЬШИХ СЕПТАККОРДА: паникер «БУм», похожий на колокол, и весь скрюченный «БольМино». Этот все время плакал и кричал, что у него болят лапы и хвост.

Братья попробовали было его жалеть, но тут же все трое были им укушены.

— Ты что? — взорвались братья.

— А ничего, — прошипел БольМино, — если мне больно, пусть будет больно и вам. — И он даже попробовал укусить отца.

— Вот злодей! Вот садист! — в сердцах вскрикнул ДоСий. — Но все равно молодец! Таких ДИССОНАНС любит.

Из ЧЕТЫРЕХ МАЛЫХ яиц сразу же родились четыре более мелких дракончика. Один из них был ужасно ехидный и хитрый. «МалУва» — назвал его ДоСий. Другой — гордый «МалМаж». Третий — очень грустный и почему-то с синим носом.

«Ну, этот в меня, — подумал ДоСий, — у меня же синий хвост, а у этого — синий нос. Жаль только, что он почти самый маленький».

ДоСий попробовал задать ему несколько вопросов, но этот дракончик только смешно строил постные рожи и молчал.

«Наверное, у него мало ума?» —