Музыка и музыканты - Галина Яковлевна Левашева

и неповторимое очарование игры Клиберна растопили сердца самых строгих критиков.

... Вздох оркестра... И сразу же, словно с разбегу, блестящим пассажем началась каденция. Совершенство ее исполнения потом назвали феноменальным.

И снова неудержимый, беспредельный распев. Кажется, что исчез оркестр, исчез рояль — осталась только музыка и этот удивительный юноша, с лицом вдохновенным и прекрасным.

... Когда под грохот аплодисментов Ван Клиберн встал из-за рояля, стало видно, какой он высокий и чуточку неуклюжий (наверное, от застенчивости). Он похож на очень большого мальчика-подростка. Его огромные, выразительные руки устало и как-то беспомощно прижаты к груди. Ван действительно устал и по-мальчишески счастлив. Он совсем не ожидал такого успеха. Никто из сидящих в зале, наверное, не знает, что после первого тура он долго плакал, спрятавшись в артистической, потому что был уверен: все было очень плохо и на второй тур его не допустят.

Но он играл и на втором и сейчас играет на третьем. Впереди еще Концерт Чайковского, а потом?..

Исполнение Первого концерта Чайковского принесло Вану настоящую славу. Всем было ясно: Клиберн — победитель конкурса.

Конечно, Вана, Ванечку, как ласково называли его в нашей стране, сразу же окружили репортеры и журналисты. Со всех сторон сыплются вопросы. Интересует все: у кого учился Ван, каких композиторов любит больше всего исполнять, о чем он мечтает.

Любимые композиторы? Их много. Но первым Клиберн называет Рахманинова. Оказывается, это не случайно. Педагог Вана — Розина Левина — хорошо знала замечательного русского композитора, была его другом. В конце прошлого века она окончила Московскую консерваторию с золотой медалью (при этом Ван с гордостью добавляет, что одновременно она закончила и математический факультет Московского университета).

Теперь понятно, почему так верно понимает, так тонко чувствует американский пианист глубоко русскую музыку Рахманинова.

Да, Ван Клиберн очень любит Рахманинова.

... На тихом русском кладбище, в тридцати милях от Нью-Йорка, у белого мраморного креста с надписью «Sergei Rachmaninoff» растет сейчас куст сирени (любимые цветы композитора).

Это русская сирень, и корни ее засыпаны русской землей, землей с могилы Чайковского.

Ван Клиберн привез своему любимому композитору кусочек его Родины, его России, по которой так тосковал Рахманинов и вдали от которой умер.

Ну, а мечты Вана? О чем он мечтает?

Конечно, прежде всего он хочет много играть, много выступать с концертами. Но еще он мечтает о том, чтобы хоть немного позаниматься у нашего советского пианиста Святослава Рихтера.

Может быть, вам странно слышать, что пианист, который завоевал первое место и золотую медаль на международном конкурсе, мечтает учиться? Чему же еще учиться?

Сергей Васильевич Рахманинов (1873—1943)

Еще больше вы, пожалуй, удивитесь, если узнаете, что Артур Рубинштейн (я о нем уже упоминала) сказал о Клиберне так: «Ему многого еще недостает, но, по-моему, ему есть что сказать».

Чего же недостает прославленному пианисту? Разве все, кто восхищается игрой Вана Клиберна, ошибаются? Нет, конечно, никто не ошибается. Клиберн — пианист огромного таланта, «явление безусловно гениальное», как сказал о нем замечательный педагог, учитель Святослава Рихтера, ныне покойный Генрих Густавович Нейгауз.

И Артур Рубинштейн, который говорит, что Клиберну «многого еще недостает», и Нейгауз, считающий молодого пианиста гениальным, и сам Ван очень хорошо знают, что талант — это еще далеко не все. Каким бы музыкально одаренным ни был человек, умение, мастерство, опыт никогда сами к нему не придут. Всего этого нужно добиваться долго, упорно. А когда добьешься, оказывается, тоже нельзя успокаиваться.

Рассказывают же об одном известном на весь мир пианисте, что он отказался выступить в концерте только потому, что два дня перед этим не подходил к роялю. Не думайте, что великий пианист хотел порисоваться, хотел, чтобы его упрашивали. Ничего подобного. Он действительно считал, что не был готов к концерту. И если «просителей» обидел его отказ, — значит, среди них не было ни одного музыканта. Каждый музыкант знает, что заниматься нужно каждый день, по многу часов. И так всю жизнь, с самого детства до глубокой старости.

«Я никогда не бываю удовлетворен, каждый концерт для меня урок»[29]. — Артур Рубинштейн сказал эти слова, когда ему было 78 лет.

Играет Святослав Рихтер

26 ноября 1940 года в Малом зале Московской консерватории любители музыки слушали игру Генриха Густавовича Нейгауза.

На концерте, о котором идет речь, Нейгауз играл только в первом отделении. Во втором должен был выступать его ученик, очень мало кому в Москве известный, Святослав Рихтер.

Казалось странным, что такой чуткий и умный педагог, как Нейгауз, подверг своего ученика довольно рискованному испытанию. Выступать после Нейгауза!

Кто-то из старых любителей музыки вспомнил, что в 1933 году, когда имя неизвестного пианиста из Одессы Эмиля Гилельса впервые засияло в лучах славы, музыканты-одесситы «грозились» снова удивить мир, и при этом было произнесено имя «Рихтер».

Уже тогда? В 1933 году? Значит, Рихтер не так уж молод?

Говорят, что ему 25 лет, но консерваторию он еще не окончил. Говорят, что он вообще самоучка и только сейчас серьезно начал учиться.

Все это удивляло и настораживало.

Если вы откроете ноты Шестой фортепьянной сонаты Прокофьева, то на одной из страниц прочтете: «Col pugno», то есть, по-итальянски, «удар кулаком». Да, это действительно удар кулаком по клавишам рояля. Не думайте, что это кощунство. В бурной и страстной музыке сонаты такой удар звучит необычайно выразительно, как взрыв. Если когда-нибудь вы услышите эту музыку, вы сразу поймете, что здесь нужен именно удар. Ну, а кроме того, ведь ударить должен музыкант, а значит, удар будет музыкальным.

О первом московском концерте Рихтера писали так:

«Рихтер дебютировал[30] Шестой сонатой Прокофьева. В самом этом факте есть нечто символическое, как если бы могучий «удар кулаком», подобно победному салюту, возвестил о приходе нового героя в мир фортепьянного исполнительства. Даже не о приходе — о вторжении — неожиданном и ошеломляющем».

Генрих Густавович Нейгауз хорошо знал возможности своего ученика. Не случайно, услышав Рихтера впервые, он сказал: «Вот ученик, о котором я мечтал всю жизнь!»

Казалось бы, после такого успеха должно последовать триумфальное шествие нового блестящего пианиста — и педагог может только следить за успехами своего ученика, который стал настоящим, большим артистом.

Но знаете, в каком году Рихтер окончил консерваторию? В 1947-м! Десять лет он считался учеником Нейгауза. (Нужно ли говорить, что и в дальнейшем он оставался им до самой смерти Генриха Густавовича). Правда, в эти годы была война. Но не только в этом дело.