В мире неожиданных загадок - Петр Иванович Чубенко

— Подвела тебя твоя «очевидность», — разъяснил я. — Второе утверждение тоже аксиома — известная аксиома Лобачевского.

Владимир был озадачен. Пришлось прочитать ему маленькую лекцию.

В науке не приходится особенно полагаться на очевидность, то есть на первое впечатление от наблюдений какого-либо явления. Иначе наука теряет свою строгую логичность, становится необъективной и, следовательно, перестает быть наукой.

Чтобы не допускать ошибок, математики рассматривают аксиому как истину, принимаемую без доказательства. Доказать аксиому, то есть вывести ее как следствие из ранее принятых аксиом, оказывается невозможным. Поэтому ее приходится принимать при создании фундамента какой-либо науки, как некое новое допущение. Говорить, что аксиома не требует доказательства, будет неверно. Утверждать, что она очевидна, тоже не всегда правильно.

Однажды наш спор получился довольно забавным.

Один и тот же факт мы использовали для доказательства двух взаимно исключающих утверждений.

— Как ты думаешь, — начал я, — параллельны ли противоположные стены твоей прямоугольной комнаты?

Мы шли по городской улице мимо строящегося дома.

Владимир на этот раз немного подумал и решительно ответил:

— Конечно, параллельны. Вы же видите, что их строят по отвесу.

— А раз по отвесу, то именно поэтому стены и пересеклись бы, если бы чудом удалось их продолжить до бесконечности.

— Не может быть, — смеясь возражал Владимир.

— А вот и может, — сказал я. — Куда направлены нижние концы всех отвесов?

— К центру Земли.

— Значит, в этом центре они пересекаются?

— Трудно что-либо возразить.

— Теперь согласен со мной?

— Угу... — буркнул Владимир. — Сдаюсь, убедили.

Но мне не удалось убедить этого юношу в другом, в том, что человеку для успешного труда мало своего собственного опыта, что ему нужно знать опыт и других людей.

В наших беседах с Владимиром были и длительные перерывы. Последний раз мы расставались с ним на целых три года: Владимир находился в длительной геологической экспедиции.

А в этом году, в начале сентября, мы вновь неожиданно встретились. Да при каких обстоятельствах! Захожу я в одну из аудиторий вечернего политехнического института читать первокурсникам лекцию и вижу среди новых студентов — кого бы вы думали? — Владимира!

— Значит, наши дискуссии не пропали даром? — спросил я Владимира во время перерыва. — Не они ли привели тебя наконец в храм науки?

— Как сказать, — улыбнулся Владимир. — Сама жизнь тоже критиковала меня не раз. Вспоминается последний ее урок, когда я чуть было не потерял свою партию. Случилось так, что я отстал в лесу от товарищей. Вскоре посчастливилось увидеть на проселочной дороге отпечаток колес нашей автомашины. Смотрел я, смотрел на отпечаток и не мог сразу понять, в какую сторону ушла машина. — Владимир изобразил мелом на доске форму отпечатка и два направления.

(См. рис. на стр. 26). — После некоторых размышлений решил, что след колес сам показывает, куда ушла машина. И я двинулся, как потом выяснилось, в сторону, противоположную той, в какую уехали мои товарищи. Потом уж, в соседнем селе, по телефону связался с товарищами и нашел их. — Владимир на минуту замолчал. — Стыдно мне тогда было. И не оттого, что я заблудился — это может случиться со всяким, — а оттого, что не умею, как вы говорите, логически мыслить. Разве мне трудно было догадаться, что покрышки на машину ставятся только так?! (См. рис.) Я не сообразил, — продолжал он, — что именно так поставленные колеса не будут буксовать! — Владимир опять сделал паузу, собираясь с мыслями. — Одним словом, я решил учиться.

— Так как же ты все-таки попал к нам в институт? — спросил я. — Насколько я помню, у тебя было за плечами только семь классов?!

Очень просто, — ответил он. — Находясь в экспедиции, я за два года окончил заочную среднюю школу и вот теперь, как видите, студент.

— Молодец! — похвалил я Владимира.

ПРОБУЖДЕНИЕ МЫСЛИ

(Последний рассказ, слышанный Михаилом Чувановым в обществе бывалых людей)

Последний раз «Общество бывалых» — так про себя называл я Ефима Евстафьевича и его друзей — собралось за неделю перед тем, как Ефим Евстафьевич переехал в другой город, к внукам.

Один слесарь, тоже пенсионер, поведал слушателям следующую историю.

— Вы, конечно, слыхали, — сказал он, — о видном изобретателе Иванове. Я ведь хорошо знал его еще мальчишкой. Мне пришлось работать с ним на металлургическом заводе.

После окончания семилетки Василий Иванов, тогда еще просто Вася, поступил на завод учеником слесаря.

Иной человек годами ходит по заводу, а спроси его, какого цвета дым валит из пятой мартеновской трубы, он тебе не ответит, потому что не замечал. А Иванову с первых его шагов на заводе до всего было дело. Смотрит, к примеру, он на работу мостового крана в мартеновском цехе, и тут же возникает у него вопрос:

— Почему сталеразливочный ковш, даже пустой, опускается и поднимается медленно?

Он и сам ответил бы на свой вопрос, если бы вспомнил принцип работы обыкновенного полиспаста, где выигрыш в силе получается за счет проигрыша в скорости подъема груза. Но Вася тогда еще не умел сравнивать факты.

А непонятного в цехе было много. Стал Вася первый раз работать зубилом, и опять вопрос:

— Почему это так? Когда ударяешь по зубилу молотком, то расплющивается тупой, верхний его конец, а не острый, нижний. А ведь, кажется, должно быть наоборот?!

Тут уж ему надо было помогать. И кто-нибудь из нас, старых рабочих, рассказывал о том, что такое закалка металла, как и для чего она делается. Юноше пояснили, что у зубила закален нижний, острый конец, который должен быть всегда твердым.

Принесли однажды в цех заказ от гостиницы «Седой Урал». Надо было сделать тридцать штук колец для подвески тяжелых оконных штор. К заказу было приложено кольцо-образец. Выполнить заказ поручили Васе. Он повертел кольцо в руках, разрубил его, измерил длину развертки и только после этого начал делать заказанные кольца. А ведь можно было узнать длину необходимых заготовок по диаметру принесенного кольца, не разрубая его.

Цеховые шутники корили его историей с кольцами до тех пор, пока однажды не узнали, что Вася Иванов вовсе не простофиля. Отличился он смекалкой вот в каком деле. В одном цехе, где семитонные стальные слитки «раздевают» — вынимают из литейных форм и раскладывают на земле для дальнейшего остывания, возникло происшествие. Взорвался лежавший на отшибе, уже почерневший и ставший едва теплым снаружи стальной слиток размером с