Михаил Ильин - Воспоминания и необыкновенные путешествия Захара Загадкина

— А у тебя с Новым годом все в порядке?

— Какое в порядке! В прошлом году задумал в полночь всех братьев и сестер по телефону поздравить. Пошел на телефонную станцию и простоял в будке десять часов! Думаешь, ждал, пока соединят или пока родные к телефону подойдут? Нет, всех десятерых точно в полночь поздравил. А десять часов в будке простоял, даже ноги затекли…

— И завтра поздравишь по телефону?

— Хотелось бы, да боязно идти на телефонную станцию, наверняка опять какая-нибудь неприятность со временем произойдет. Оно со мной не в ладах, я — человек необыкновенный…

— А не тяжело быть необыкновенным?

— Было тяжело, теперь привык…

Как я посрамил корабельного

кока

«Захар, непременно расскажи, как ты посрамил корабельного кока в научном споре», — сотни таких просьб прислали и до сих пор присылают мне читатели «Воспоминаний юнги Захара Загадкина». Корабельный кок — мой лучший друг и товарищ, но с ним будь настороже! Чуть оплошаешь в вопросах географии, он тут же уличит тебя в неточности и… высмеет! Правда, не зло, а добродушно, но кому приятно, когда над ним смеются?

В годы наших плаваний на торговом корабле я не раз попадал впросак, не заметив географической ловушки в словах кока. И заветной моей мечтой было отплатить ему той же монетой: поймать на географической ошибке и высмеять. Заветной, да не так-то легко осуществимой: кок — большой знаток географии. Но я верил в себя, не сомневался, что рано или поздно минута моего торжества наступит. И она наступила!

Это случилось вскоре после тех плаваний, когда корабельный кок показал мне Европу в Африке, Африку — в Азии, Америку — тоже в Азии, а заодно убедил в том, что на обыкновенном морском корабле можно обогнуть Азию за какие-нибудь час-полтора. Вспоминать об этих удивительных, но малоприятных для меня открытиях не хочется: тогда был посрамлен я, а не корабельный кок. Расскажу о другом открытии, которое и принесло мне долгожданное торжество.

В сундучке у кока хранилась картинка, которой он очень дорожил. Многие, наверное, встречали такую же картинку в книгах по истории и географии: на ней изображен средневековый путешественник с посохом, добравшийся до… Края Света! В старину представление о Вселенной было самое нелепое. И на рисунке показана холмистая поверхность нашей планеты, а над ней — твердый небосвод, похожий на полый стеклянный полушар, каким буфетчицы накрывают тарелки с сыром или колбасой.

На внутренней стороне небосвода нарисованы Солнце и Луна с человеческими лицами, крупные и мелкие звезды. Дойдя до Края Света, где небосвод соприкасается с Землей, средневековый путешественник не то отыскал, не то пробил дырку в небосводе и сунул в нее голову. Опустившись на колени, он увидел по ту сторону дырки фантастические солнца и луны, круги и колеса непонятного назначения.

Признаться, я недолюбливал этот рисунок. Всякий раз, уличив меня в географической оплошности, корабельный кок вспоминал о нем:

— Ты, Захар, как тот путешественник на Краю Света: не знаешь простых вещей, известных даже судовому повару!

Но вот, плавая вдоль тихоокеанских берегов нашей Родины, я открыл, что Край Света существует! Будьте осторожны и не смейтесь над Захаром Загадкиным, как смеялся кок, когда я сообщил ему о своем открытии: не хочу нечаянно посрамить и вас.

В то памятное пасмурное утро наш корабль шел над Курило-Камчатской впадиной. Справа по борту из тумана возникали и снова уходили в туман Курильские острова. В море промышляли сайру рыбацкие суденышки, работали плавучие рыбоконсервные заводы.

С нами плыл во Владивосток ученый-вулкановед, возвращавшийся с Камчатки. Он часто бывал на Курилах и интересно рассказывал о природе этой островной окраины нашей страны.

— Вы что-нибудь слышали о Крае Света? — в то утро спросил ученый, показывая рукой на пустынный скалистый мыс. — Вот он перед нами…

Мы проходили восточнее большого острова, самого крупного в Малой Курильской гряде. Гряда нанесена на карты, и я с опаской посмотрел на вулкановеда: неужели он знает о картинке в сундучке кока?

— Край Света — выдумка средневековых путешественников, — сердито ответил я. — На самом деле его не было и нет!

— Вы правы только частично, — возразил ученый… — Его не было, но он есть.

— Поклянитесь, что это правда!

— Клянусь! — улыбнулся вулкановед и рассказал, что он увидел на Краю Света, когда был там года два назад.

Новость оказалась исключительно важной, и я немедленно побежал к корабельному коку.

— Чепуха! рассмеялся кок. — Теперь не средние века, давным-давно доказано, что Край Света не существует! Пойдем полюбуемся на мою картинку…

— Полюбуемся! — крикнул я. — Но по пути справимся у человека науки.

Кок был потрясен тем, что услышал от ученого-вулкановеда, и не мог произнести ни слова. А я был так счастлив, наконец-то посрамив всезнающего повара, что даже не стал его высмеивать.

Вечером кок достал из сундучка картинку со средневековым путешественником на Краю Света и подарил мне с такой Драгоценной надписью: «Захару Загадкину на память о том, как он посрамил меня в научном споре».

Жду весточки от тебя

Кончилась последняя запись в дорожной тетради, и мы расстаемся, друг читатель.

Ты был моим верным спутником, порой посмеивался над Захаром Загадкиным, поучал меня, порой огорчался, когда я попадал впросак, или радовался, что я выходил из беды.

Мы побывали во многих местах нашей Родины.

Ты можешь спросить, почему не было приключений на Украине, в Белоруссии, Литве, Эстонии, Молдавии, да и там, где ты оказывался рядом со мной, мы видели далеко не все. Отвечу просто: пути-дороги выбирал не я, их прокладывала моя жизнь. А я записывал в тетрадь только то, что сам наблюдал, пережил, услышал.

Мне грустно расставаться. А тебе? И я пишу эти прощальные строки, втайне надеясь на встречу с тобой.

Кто знает, что будет завтра, где удастся побывать, что посчастливится увидеть? У меня свои мечты, у тебя — свои. Не объединить ли наши мечты, не отправиться ли в новые необыкновенные путешествия? Тогда посоветуй, куда поехать, что посмотреть.

А еще лучше — по хорошему географическому обычаю нанеси на контурную или самодельную карту маршруты наших будущих путешествий.

У моряков и путешественников вроде меня нет постоянного домашнего адреса. Поэтому пиши на конверте: Москва, А-47, улица Горького, 43. Дом детской книги. Захару Загадкину.

Жду весточки от тебя, любитель путешествий и таинственных историй.

С морским приветом Захар Загадкин

Научные примечания

Фомы Отгадкина

Моя первая научная работа

У каждой научной работы бывает предисловие. Поэтому я тоже решил начать с предисловия.

Дорожная тетрадь Захара Загадкина полна недомолвок. Как-то я упрекнул Захара за эту неприятную особенность его записей. И, представьте, что он ответил: «К чему лишние слова? Говорить надо так, „…чтобы словам было тесно, мыслям — просторно“». Ну и странно же он понял эти строки из стихотворения Н. А. Некрасова.

Неприятно и то, что Захар рассказывает о своих приключениях с хитринкой, лукавинкой, а то и сплошными загадками. Это доставило мне уйму хлопот.

Конечно, отгадывать много трудней, чем загадывать. Но я не побоялся трудностей и все непонятное объяснил.

Я старался быть кратким по двум причинам. Во-первых, как занимательно ни пиши примечания, все равно они будут скучнее путевых рассказов Захара. Во-вторых, я не настоящий ученый, а будущий, — для длинного примечания у меня просто-напросто не хватает знаний. Тому, кто заинтересуется темой рассказа, я часто указывал книги, где о ней говорится более подробно.

Мне кажется, я дополнил все бесчисленные недомолвки Захара, раскрыл все секреты его путевых записей, все тайны его приключений.

Примечания к «Необыкновенным путешествиям» — моя первая научная работа. Прошу за нее строго не судить.

Фома Отгадкин

Солнце с севера!

Бегло прочитав рассказ о солнце, которое светило с северной стороны горизонта, я подумал, что мой друг Захар ошибся. Но, разобравшись, когда и где произошел этот исключительный случай, я понял: иначе быть не могло!

Всем нам известно, что в северном полушарии солнце ходит по южной стороне горизонта. Конечно, на самом деле движется не Солнце вокруг Земли, а Земля вокруг Солнца, но так уж повелось говорить с младенческих лет человечества, когда люди еще не знали истинных отношений между нашей планетой и дневным светилом.