Музыкальные мифы. Книга 3 - Владимир Викторович Кирюшин

и о гостях МалУма.

...ДОМИНАНТОВОГО ТЕРЦКВАРТАККОРДА он застал в халате и шлепанцах. Министр лежал на кровати и от нечего делать сосал леденцы.

— Дорогой господин! ДВОЙНЫЕ ДОМИНАНТЫ, по-моему, что-то замышляют. Они все время ходят к ВВОДНОМУ СЕПТАККОРДУ, о чем-то шепчутся. Меня прогоняют.

— Да? Интересно, оч-чень интересно. Может, они имеют отношение к МОДУЛЯЦИЯМ, которыми промышляет ПОБОЧНЫЙ ДОМИНАНТА? Папочка ДОМИНАНТСЕПТАККОРД как раз поручил заняться мне этим делом по-настоящему.

— Не... думаю, — ответил ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН. — По-моему, они что-то другое надумали... А ваши соседки, ОБЫКНОВЕННЫЕ ДВОЙНЫЕ ДОМИНАНТЫ, тоже неспокойны?

Хитрый ДОМИНАНТОВЫЙ ТЕРЦКВАРТ подмигнул ему:

— Знаешь, я уже об этом думал — все же сестры этим пройдохам. Думаю, что за ними теперь нужен глаз да глаз... Кстати, ну-ка посмотри в бинокль, что они делают? — и ДОМИНАНТОВЫЙ ТЕРЦКВАРТ посадил его к себе на плечи. — Ну? Что?

— Ничего. Почему-то у них никого нет.

— А на кухне?

— На кухне стоит огромная кастрюля, и в ней что-то варится.

— Вот. Это, наверное, и есть их очередная гадость. Слезай! Надо посмотреть, пока их нет, что они там варят.

ДОМИНАНТОВЫЙ ТЕРЦКВАРТ и его «шпиончик» на цыпочках подбежали к двери, ведущей на кухню. Нос ДОМИНАНТОВОГО ТЕРЦКВАРТА вытянулся вдвое, что означало, что он к чему-то принюхивается.

— Странно...

— Что?

— Странно! Что они там варят? Пахнет апельсинами.

— А чем же еще, — хихикнул ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН. — Не мясом же. Разве ДВОЙНЫЕ ДОМИНАНТЫ с их жадностью когда-нибудь его едят? Наверное, они и суп из апельсинов варят.

— Скажешь... Кто это супы из апельсинов варит?

— А, — ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН махнул рукой, — от них всего ожидать можно.

— Может, войдем на кухню? Посмотрим поближе.

— А вдруг ДВОЙНЫЕ ДОМИНАНТЫ придут? Скандал будет. Шуму не оберешься.

— Трусишь? Что, я тебе деньги зря плачу? Ну-ка, давай первым.

ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН осторожно открыл дверь.

— Все в порядке — никого нет.

Он выглянул в окно... На скамейке в саду сидела графиня и беседовала с сестрой, оживленно размахивая руками.

— Вот они! Болтают. Входите сюда, Министр, не бойтесь. Их брат, УМЕНЬШЕННЫЙ ДВОЙНОЙ ДОМИНАНТ с ВЫСОКОЙ ТЕРЦИЕЙ тоже там — так что никто войти сюда не может. ДОМИНАНТОВЫЙ ТЕРЦКВАРТАККОРД, все еще озираясь, вошел на кухню. Первое, что ему бросилось в глаза, — это кастрюля, кипящая на плите. Министр тут же подбежал к кастрюле и приподнял крышку: ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН оказался прав — это был суп из апельсинов, причем жадные ДВОЙНЫЕ ДОМИНАНТЫ с фруктов даже кожуру не сняли.

— Бррр! И они едят такую гадость? Давай попробуем, а может, это не суп, а яд?

ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН замахал руками, как мельница:

— Что вы, что вы! Я не хочу травится. Я еще вам понадоблюсь. Нет, не буду!

ДОМИНАНТОВЫЙ ТЕРЦКВАРТ хитро сверкнул глазами:

— Будешь! — и он показал пять золотых монет. — Ну?

— Эх! Что для вас не сделаешь! («Может там и не яд? С чего бы это ДВОЙНЫМ ДОМИНАНТАМ варить его в обеденной кастрюле?»)

ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН взял со стола половник и, осторожно зачерпнув, попробовал варево. На миг его лицо сморщилось, потом он подбежал к раковине и выплюнул все, что только взял в рот.

— Тьфу! Гадость-то какая!

— Что? Яд?

— Да какой там яд! Апельсины соленые! Мерзость какая-то!

— Невкусно? — хихикнул ДОМИНАНТОВЫЙ ТЕРЦКВАРТ.

— Ну, ладно. На, бери, — и ДОМИНАНТА протянул ВВОДНОМУ ПОЛУТОНУ обещанные монеты.

— Пойдемте отсюда, господин. Ничего интересного здесь нет.

— Пошли, пожалуй.

Они дошли до двери, и тут ДОМИНАНТОВЫЙ ТЕРЦКВАРТ хлопнул себя по лбу:

— Стоп! Придумал!

— Что?

— Хочешь посмеяться?

— Конечно!

— Слушай, давай положим Двойным ДОМИНАНТАМ в суп... мясо, последнее слово ДОМИНАНТОВЫЙ ТЕРЦКВАРТ даже не сказал, а как-то по-особенному прошипел.

— Мясо? А где же мы его возьмем? И зачем?

— Вот заладил — «зачем, зачем»! Говорю же тебе: для смеха. На, бросай! — и ДОМИНАНТОВЫЙ ТЕРЦКВАРТ снял с себя один из шлепанцев.

— Та-а-апка?!

— А что же еще? Подошва кожаная вот за мясо и сойдет. Я слышал, что когда-то четыре человека сорок девять дней глодали такую подошву, а потом еще и гармонь съели. И, ничего, выжили. Так что за мясо сойдет.

— Ха-ха! — дошло до ВВОДНОГО ПОЛУТОНА. Он схватил шлепанец и, не раздумывая, опустил его в суп. — Пусть попробуют! Вот удивятся-то. Ха-ха!

...Вернувшись в апартаменты Министра, они тут же уселись у окна и стали наблюдать, что будет.

...ДВОЙНЫЕ ДОМИНАНТЫ пришли примерно через час. Войдя на кухню, графиня удивленно потянула носом:

— Что это?

— Где?

— Чем это пахнет?

— Как всегда, нашим супом, а что?

— А еще?

ОБЫКНОВЕННАЯ ДВОЙНАЯ ДОМИНАНТА тоже принюхалась:

— Вроде ничем больше не пахнет.

— А ты понюхай, понюхай получше.

— Что нюхать, когда больше ничем и пахнуть не может.

— Мда... А все-таки пахнет чем-то странным, по-моему.

Умывшись, они сели за стол. ОБЫКНОВЕННАЯ ДВОЙНАЯ ДОМИНАНТА подошла к кастрюле и подняла крышку. Помешала половником — и вытащила вареную тапку.

— Что это?

— Я же говорила, говорила, что чем-то пахнет. Вот, посмотри! Что это?

— Понятия не имею.

А надо сказать, что у себя в деревне ДВОЙНЫЕ ДОМИНАНТЫ никогда в жизни не носили тапочек, и даже здесь, во дворце, до сих пор ходили в лаптях.

— Может, мясо?

— А кто его знает! И как это оно сюда попало?

— Давай-ка я попробую!

ОБЫКНОВЕННАЯ ДВОЙНАЯ ДОМИНАНТА схватила слегка разварившуюся тапочку и стала жевать...

— Вообще-то жестковато, надо бы еще поварить.

За всем происходящим на кухне у ДВОЙНЫХ ДОМИНАНТ наблюдал в бинокль шпиончик ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН, сидящий на плече у ДОМИНАНТОВОГО ТЕРЦКВАРТАККОРДА, и пересказывал увиденное своему господину. Оба хохотали до упаду.

А ДВОЙНЫЕ ДОМИНАНТЫ варили тапочку еще часа четыре, а потом все-таки съели — не выкидывать же! Жалко.

Меж тем на СЕДЬМОМ этаже, у Мал-с’УмКвинта происходили следующие события...

Когда ВВОДНЫЙ ПОЛУТОН удалился, УМЕНЬШЕННЫЙ ВВОДНЫЙ ДВОЙНОЙ ДОМИНАНТ с ВЫСОКОЙ ТЕРЦИЕЙ, обращаясь к хозяину, сказал:

— Послушай, друг ты наш, мы давно замечаем, что ты грустный все время ходишь. И вот мы все время думали, как тебя вывести из этого состояния.

— И что?

— Надумали.

— Что же, позвольте полюбопытствовать?

— А ты не обидишься, если мы тебе скажем?

— Да нет, конечно.

— Мы решили, что тебе