Марианна Басина - В садах Лицея. На брегах Невы

Когда через три дня все вернулись в Лицей, список был уже готов. Кто ж в нем первый? Чье имя будет первым записано золотыми буквами на мраморной доске?

«Время близилось к выпуску, и начальство Лицея хотело, чтобы на мраморной доске золотыми буквами был записан Горчаков, по наукам соперник Вольховского, но большинство благомыслящих товарищей Вольховского просили, чтобы первым был записан Вольховский, потому говорили они: „Хоть у них отметки и одинаковые, но Вольховский больше старается и в поведении скромнее“, тогда начальство Лицея решило так: записать их обоих — первым чтобы был Владимир Вольховский, вторым князь Александр Горчаков» — так рассказывал близкий друг и биограф Вольховского Розен.

Первый Вольховский… Он выпущен в гвардию, представлен к награждению большой золотой медалью. Горчакову досталась малая золотая медаль. Серебряными медалями наградили нескольких, в том числе Кюхельбекера. Учителем в провинцию мать его не отпустила. Не для того, говорила она, Вильгельм окончил Лицей.

Всех воспитанников по успехам и поведению поделили на два разряда: в первый — лучших, во второй — остальных.

Свидетельство об окончании Лицея, выданное Пушкину.

Александр Пушкин значился по второму разряду с маленьким чином коллежского секретаря. Он не огорчился, потому что был равнодушен к службе. И на вопросы товарищей, доволен ли он, ответил стихами, которые так и назывались: «Товарищам».

Промчались годы заточенья;Недолго, мирные друзья,Нам видеть кров уединенья.И Царскосельские поля.Разлука ждет Нас у порогу,Зовет нас дальний света шум,И каждый смотрит на дорогуС волненьем гордых, юных дум.Иной, под кивер спрятав ум,Уже в воинственном нарядеГусарской саблею махнул —В крещенской — утренней прохладеКрасиво мерзнет на параде,А греться едет в караул;Другой, рожденный быть вельможей,Не честь, а почести любя,У плута знатного в прихожейПокорным плутом зрит себя;Лишь я, судьбе во всем послушный,Счастливой лени верный сын,Душой беспечный, равнодушный,Я тихо задремал один…Равны мне писаря, уланы,Равны законы, кивера,Не рвусь я грудью в капитаныИ не ползу в ассесора;Друзья! немного снисхожденья —Оставьте красный мне колпак…

Лицейская наградная медаль.

Красный колпак, фригийская шапочка, — головной убор граждан времен Французской революции — символизировал вольность, поэтическую свободу. Пушкин выбрал этот путь. Его влекло нечто большее, чем чины и деньги.

Великим быть желаю,Люблю России честь,Я много обещаю —Исполню ли? Бог весть!

С такими мыслями выходил он из Царскосельского Лицея…

Последнее торжественное собрание перед разлукой — выпускной лицейский акт — состоялось 9 июня, через восемь дней после окончания экзаменов.

К огорчению Энгельгардта, все было тихо и скромно, без австрийского и прусского королей и иностранных князей.

Собрались в актовом зале. Явился царь в сопровождении одного лишь Голицына. Энгельгардт сказал речь. Куницын прочитал отчет Конференции. Голицын «по старшинству выпуска» представил окончивших «его величеству». Царь раздал награды — медали, похвальные листы.

На лицевой стороне лицейской медали изображены были «принадлежности наук и словесности»: сова — символ мудрости, лира, свиток и венки — лавровый и дубовый. Над ними надпись: «Для общей пользы».

Царь сделал воспитанникам «отеческое наставление», затем запели хором «Прощальную песнь».

Шесть лет промчалось, как мечтанье,В объятьях сладкой тишины,И уж отечества призваньеГремит нам: шествуйте, сыны!

О матерь! вняли мы призванью,Кипит в груди младая кровь!Длань крепко съединилась с дланью,Связала их к тебе любовь.Мы дали клятву: все родимой,Все без раздела — кровь и труд.Готовы в бой неколебимо,Неколебимо — правды в суд…

«Прощальную песнь» написал Антон Дельвиг. Написал превосходно. Музыка Теппера была тоже хороша.

Царь не стал слушать пение. Он ушел вместе с Голицыным. Пели не для них. Пели для себя, друг для друга. Пели — будто клялись в вечной дружбе, клялись хранить то лучшее, что им дал Лицей.

Простимся, братья! Руку в руку!Обнимемся в последний раз!Судьба на вечную разлуку,Быть может, здесь сроднила нас!

Друг на друге остановитеВы взор с прощальною слезой!

Запись Пушкина в Памятной книге Е. А. Энгельгардта. Автограф. 1817 год.

Храните, о друзья, хранитеТу дружбу с тою же душой,То ж к славе сильное стремленье,То ж правде — да, неправде — нет,В несчастья — гордое терпенье,И в счастьи — всем равно́ привет!

Шесть лет промчалось, как мечтанье,В объятьях сладкой тишины,И уж отечества призваньеГремит нам: шествуйте, сыны!Прощайтесь, братья, руку в руку!Обнимемся в последний раз!Судьба на вечную разлуку,Быть может, здесь сроднила нас!

«Храните, о друзья, храните ту дружбу с тою же душой»

В тот же день после выпуска все собрались у Энгельгардта, чтобы вместе провести последний лицейский день.

Вечером был спектакль. Специально для него Мария Смит написала забавную пьесу. В спектакле участвовали выпускники и дети Энгельгардта. После представления Яковлев и Корсаков прочитали свои стихи. Разошлись очень поздно. На столе у Энгельгардта в большой алфавитной книге в кожаном переплете осталось множество записей — последнее «прости» директору и Лицею…

«Вспомните хоть по этой строке Сильверия Брольо».

«Егор Антонович! Пробегая листки эти вспомните и об Вольховском…»

На странице с буквой «М» оставил рисунок и запись Федор Матюшкин. Он мечтал стать моряком, скорей уйти в плаванье и нарисовал акварелью трехмачтовый корабль с распущенными парусами.

На странице с буквой «П» написал несколько строк Пушкин: «Приятно мне думать, что, увидя в книге ваших воспоминаний и мое имя между именами молодых людей, которые обязаны вам счастливейшим годом жизни их, вы скажете: в Лицее не было неблагодарных. Александр Пушкин».

Воспитанники оставили в книге Энгельгардта свои записи, а он им на память как символ лицейской дружбы роздал чугунные кольца. И вместе с Энгельгардтом они воздвигли близ Лицея в ограде маленькой Знаменской церкви, там, где позднее устроен был лицейский садик, символический памятник — Гению, покровителю здешних мест. На дерновый холмик кубической формы положили каменную доску с вырезанной на ней позолоченной латинской надписью: «Genio loci primus cursus erxit», что по-русски значило: «Гению, покровителю здешних мест, первый курс воздвигнул».

Следующий день после выпуска прошел у Пушкина в сборах. В его лицейской келье, как и во всех других, царил беспорядок, везде валялись вещи, чемоданы, ящики. «Пахло отъездом».

Некоторые уехали сразу. Пушкин задержался еще на один день. Получил свидетельство, в котором говорилось: «Воспитанник императорского Царскосельского Лицея Александр Пушкин в течение шестилетнего курса обучался в сем заведении и оказал успехи: в законе божием и св. истории, в логике и нравственной философии, в праве естественном, частном и публичном, в российском гражданском и уголовном праве хорошие; в латинской словесности, в государственной экономии и финансах весьма хорошие; в российской и французской словесности так же и в фехтовании превосходные. Сверх того занимался историею, географиею, статистикою, математикою и немецким языком».

11 июня, через день после выпуска, Пушкин собрался. Он обошел весь Лицей. Постоял в библиотеке, в Газетной комнате, заглянул в больницу. Там, в полном одиночестве, под присмотром подлекаря, лежал прихворнувший Пущин.

— До скорой встречи на Мойке, господин юнкер.

— До скорой встречи на Фонтанке, господин коллежский секретарь.

Они обнялись. Уходя, Пушкин быстро и незаметно ухитрился написать мелом на дощечке над кроватью Пущина:

Вот здесь лежит больной студент;Его судьба неумолима!Несите прочь медикамент:Болезнь любви неизлечима!

Прежде чем вернуться в свою крохотную комнатку, Пушкин из больницы зашел в лицейский зал.