Борис Емельянов - История отечественной философии XI-XX веков

Наконец, много злых и во многом справедливых оценок теории и практики коммунизма содержится в его итоговом двухтомном сборнике статей «Наши задачи» (1956), посвященном в основном России. В них философ исследует прежде всего истоки и смысл революционных преобразований в России. Истоки эти, пишет он, сложны и глубоки – все, что задерживало политическое и культурное развитие России: климат, почва с ее «мерзлотою», открытая незащищенная равнина, обилие пространства, континентальная замедленность жизни, положение страны между Западом и Востоком, все государственные ошибки и упущения, вся близорукость былой русской власти. Это создало известную образовательно-политическую и хозяйственно-техническую отсталость России и русских народных масс.

Русская интеллигенция в ХIХ в. соблазнилась «последним словом передовой культуры», заразилась им. В ХХ в. полурусская интеллигенция пошла на штурм, захватила власть и превратила страну в опытный рассадник духовной чумы. Все это произошло от незрелости русского национального характера и русского национального правосознания. У Запада оказалось противоядие против воинствующего безбожия, антихристианства, материализма, террористического социализма, тоталитаризма коммунистов, а в России такого противоядия не нашлось.

Осмысливая «опыт социализма», И. А. Ильин в ряде статей, в том числе «Изживание социализма», «Социальность или социализм», «О тоталитарном режиме» и других, пишет о смысле социализма: «Социализм прежде всего угашает частную собственность и частную инициативу. Погасить частную собственность значит водворить монопольную собственность государства; погасить частную инициативу значит заменить ее монополией и инициативой единого чиновничьего центра… всюду вырастает (быстро или медленно) монопольная собственность государства и слагается монопольная инициатива единого чиновничьего центра. В этом – самая сущность социализма».

Это ведет, по мнению Ильина, к монополии «государственного работодательства» и создает бесповоротную «зависимость всех трудящихся от касты партийных чиновников». Чтобы осуществить государственно-централизованный хозяйственный план, эта каста вынуждена силой вещей овладеть «всей хозяйственной деятельностью страны, а потом и политической, и культурной жизнью народа и ввести тоталитарный строй»1353. А на вопрос, что есть тоталитаризм, философ отвечает так: «Это есть политический строй, беспредельно расширивший свое вмешательство в жизнь граждан, включивший всю их деятельность в объем своего управления и принудительного регулирования… Тоталитарное государство есть всеобъемлющее государство. Оно отправляется от того, что самодеятельность граждан не нужна и вредна, а свобода граждан опасна и нетерпима. Имеется единый властный центр: он призван все знать, все предвидеть, все планировать, все предписывать… Иными словами: здесь управление – всеобъемлющее; человек всесторонне порабощен; свобода становится преступной и наказуемой»1354. В результате Ильин приходит к выводу, что социализм антисоциален, потому что он убивает свободу и творческую инициативу; уравнивает всех в нищете и зависимости, чтобы создать новую привилегированную касту партийных чиновников-угнетателей, проповедует классовую ненависть вместо братства, правит террором, создает рабство и выдает его за справедливый строй.

Еще недавно эти утверждения считались «кощунственным писанием оголтелого антикоммуниста». Однако реальность «социалистической действительности», получившая всестороннюю оценку в годы перестройки, показала, что прав был именно Ильин, а не идеологические утверждения коммунистических пропагандистов.

Как истинный патриот России, И. А. Ильин не мог не думать о путях ее возрождения. В работах «О путях России», «Путь духовного возрождения» и других он исследовал возможность выхода России из социального и духовного кризиса. Он считал, что «кризис, приведший Россию к порабощению, унижению, мученичеству и вымиранию, был в основе своей не просто политический и не только хозяйственный, но и духовный. Трудности хозяйственные и политические могут возникнуть и накопиться… и могут обрушиться на каждое государство… Но каждому народу даются духовные силы именно для того, чтобы преодолеть эти трудности и творчески справляться с ними, не впадая в разложение и не отдавая себя на соблазн силами зла…». Путь России, осуществляющей социалистическое строительство, катастрофичен.

«Политические и экономические причины, приведшие к этой катастрофе, бесспорны. Но сущность ее гораздо глубже политики и экономики: она духовна. Это есть кризис русской религиозности. Кризис русского правосознания. Кризис русской военной верности и стойкости. Кризис русской чести и совести. Кризис русского национального характера. Кризис русской семьи. Великий и глубокий кризис всей русской культуры»1355. Нам нужно прежде всего духовное возрождение. Мы должны исследовать наши слабости, признать наши упущения и приступить к внутреннему очищению и исцелению. Нужно вновь постигнуть вечные основы духовного бытия: веру, свободу, любовь, совесть, семью, родину, нацию. Все эти формы духовной жизни образуют цельное органичное единство. Надо вновь научиться веровать не вопреки разуму, а вместе с разумом, такой веры можно добиться лишь любовью к совершенному. А вера и любовь, считает философ, дают все остальное: «Так, смысл свободы в том, чтобы самому полюбить, через любовь самому увидеть и через очевидность – самому уверовать: свобода есть самостоятельная, самобытная, творческая любовь и вера. И совесть движется силою веры и любви. И семья есть первое лоно любви и веры. И родина постигается любовью и строится верою. И национализм есть не что иное, как любовь к своеобразной духовности своего народа и вера в его творческие богоданные силы. Без любви и веры невозможно правосознание, необходимое и для государственности, оберегающей нацию, и для справедливой организации хозяйственного труда»1356. Это, так сказать, общая идея, призыв. Философ дает также некоторый объем требований, входящих в понятие «новый русский духовный национальный характер», без которых не может быть создана новая Россия: 1) научиться разделять веру и знание и вносить веру в процесс научного исследования, крепить веру силою научного знания; 2) научиться новой нравственности – христиански-совестной, не ищущей славы, но сильной гражданским мужеством; 3) воспитать новое правосознание, справедливое, братское, верное чести и родине; 4) воспитать новое чувство собственности; 5) воспитать новый хозяйственный акт, волю к труду, где личное обогащение станет источником всенародного богатства; 6) России нужен новый русский человек с обновленным религиозным, познавательным, нравственным, художественным укладом; 7) народу нужна верная, сильная ведущая идея, новое христианское, творческое воспитание. В заключение своей статьи «Что нам делать?» И. А. Ильин пишет: «Ясно: вся духовная культура, во всех своих священных основах требует от нас исследования и новых национально-русских ответов… И нашему народу предстоит встать из своего долгого унижения: покаяться в своих соблазнах и в своем падении, неизмеримо величайшем, чем то, о котором взывал некогда Хомяков; вновь утвердить свой национальный духовный лик и заткать новую ткань новой жизни. Это будет делом нескольких поколений, но оно будет осуществлено и достигнуто»1357.

По своим политическим взглядам И. А. Ильин был монархистом, считавшим, что монархия – лучшая форма государственного правления. Вместе с тем он подчеркивал, что таковой она является при условии, когда в народе живет сознание верховенства нравственного начала перед всем остальным. Но такой государственный принцип трудно реализовать на практике. Снижение нравственных устоев в обществе, духовный и религиозный кризис привели к тому, что монархизм постепенно терял свои духовные основания, уступая место республиканскому принципу власти. Как трезвый реалист, философ понимал, что нельзя заранее предрешить, каким будет государственное устройство России в посткоммунистическую эпоху. В 1931 г. он писал: «Мы не предрешаем заранее, какая политическая форма должна быть установлена в России немедленно после падения коммунистического строя, должна ли это быть монархия, или республика, или диктатура, или же (что, вернее всего, и будет) такая новая политическая форма, которую не подведешь ни под какую историческую и юридическую категорию, ибо она возьмет жизнеспособное из разных форм; она сложится в хаосе, из беды и нужды, в виде великой, спасительной импровизации; она будет изменчива; и в довершение сего таких политических тел и форм может сложиться на время сразу несколько – своя в Сибири, своя в Великороссии, своя в Малороссии, своя на Кавказе и в Средней Азии… Какова бы ни была эта новая, переходная форма, она будет лучше коммунистическо-советской; всякая будет лучше; все будет означать сдвиг; все будет сулить исцеление»1358. Спустя 60 лет так и произошло. Недаром современники называли И. А. Ильина провидцем.