Параллельный мальчик - Александр Николаевич Житинский

розыске, пока не дошел до фотографии убийцы.

– Ага! Похож, вроде… Анисимов! – крикнул он в сторону двери.

Оттуда появился сержант.

– Посади в КПЗ, а я задержание оформлю. Находится в розыске, – кивнул он на бородатого.

– Девчонку тоже? – спросил сержант, указывая на Настасью.

– Девчонку погоди. Разберемся.

Сержант достал связку ключей и направился к отгороженной решеткой части комнаты, за которой стояла пустая скамейка. Там не было никого. Он отпер решетчатую железную дверь и указал бородачу:

– Проходите.

И в этот момент, незамеченная никем, из его правой штанины выскользнула маленькая китайская мышь и юркнула под стол дежурного.

– Ой! – воскликнул бородатый.

– Что?! Что случилось?! – всполошились оба милиционера.

– Ничего. Ноге щекотно, – сказал бородач и шагнул за решетку.

А лейтенант принялся протоколировать удивительный рассказ Насти.

Уже через пять минут к заброшенному катеру «Финист Ясный Сокол» выехал милицейский патруль, проверить показания Насти о смерти белобрысого гражданина и принять нужные меры, а лейтенант тем временем выслушивал уже рассказ Настасьи о китайской мыши, зараженной атипичной пневмонией.

– Ну?… И где она сейчас? – спросил сбитый с толку лейтенант.

– У него, – указала Настя на бородатого за решеткой. – Под одеждой.

Немедленно преступник был тщательно обыскан, но мыши не обнаружилось.

– Девочка, а может, мышь – твоя выдумка? – спросил лейтенант.

– Да? Выходит, он сам к вам пришел? – Настасья опять кивнула на бородатого. – Он мыши боялся!.. А сейчас она, наверное, убежала. Что ей там сидеть? Дело сделано!

– Постой, постой… Ты хочешь сказать… что она сейчас где-то тут? – лейтенант осмотрел углы. – Что она… будет нас заражать?!! – закричал он.

– Да не бойтесь, – сказала Настасья. – Я ее вылечила русским народным средством.

Раздался страшный рев бородача, понявшего, что его жестоко обманули. Привели в милицию под конвоем маленькой розовой мыши, которая здорова и счастлива, а совсем не заражена атипичной пневмонией.

Настасью наградили именными часами, а мышь до сих пор живет под полом отделения милиции и постовые, возвращающиеся с дежурства, подкидывают ей за плинтус кусочки сыра и хлеба, оставшиеся от их сухих милицейских пайков.

2003 г.

Летите, голуби!..

Настя едва успела схватить мешочек со сменной обувью и пулей вылетела на лестничную площадку. Она опаздывала на первый урок.

На лестнице было тихо и прохладно. Неяркая лампочка под потолком тускло освещала разрисованные надписями стены с облупившейся краской. Где-то высоко гудел лифт, потом с металлическим лязгом хлопнула дверца.

Настя спустилась на второй этаж и тут услышала снизу легкий жалобный стон. Почему-то ей показалось, что звук этот издал ребенок.

Она замедлила шаг, с опаской заглянула за перила. Там, в первом этаже под лестницей было темное пространство, нечто вроде кладовки без дверей, в которой дворники держали метлы и лопаты. И вот оттуда и донесся снова стон, потом кто-то сказал тихим и тонким голоском:

— Подлость и свинство.

И все смолкло.

Настя уже хотела бегом пробежать к железной двери, ведущей на улицу, и выскочить из подъезда, но любопытство взяло верх. Она свернула в кладовку под лестницей и пригляделась.

Там на полу у стены рядом с метлой лежало что-то круглое и светлое — то ли мяч то ли шар, по виду не очень твердое. Настя нагнулась к нему, стараясь разглядеть лучше, и вдруг услышала тот же тихий голосок:

— Иди, девочка, иди... Тут ничего интересного.

Несомненно, это говорил шар! Настя осмелела и взяла его в руки. Размерами он был немного больше биллиардного шара, но легче и наощупь чуть мягкий. Она повернула его другим боком и вдруг увидела, что на нем есть углубление с неровными краями, будто кто-то вырвал из него кусок.

— Ох... — вздохнул шар. — Осторожнее, мне больно.

— Это... вы говорите? — на всякий случай спросила Настя.

— Ну а кто же? — недовольно сказал шар. — Не метла же.

Ну, с равным успехом могла говорить и метла. Но Настя не стала об этом говорить, вдруг шару не понравится сравнение его с метлой.

— А кто вы? — спросила она.

Настя сама даже не понимала, почему обращается к этому непонятному шару на «вы». Что-то в нем было такое, внушающее уважение.

— Колобок я, колобок. Разве не видно? — капризно проговорил шар. — Мне больно. Этот гад меня здорово куснул. Я едва очнулся.

И вправду, это был колобок, самый настоящий, испеченный из теста в духовке. И рапа, где его куснули, была хлебная, ноздреватая, и пахло от нее свежей булкой.

— Ты хоть меня не ешь, — на всякий случай предупредил Колобок.

— Ну вот еще. Я завтракала, — сказала Настя. — Пошли, я опаздываю.

— Куда? — не понял Колобок.

— В школу. Не лежать же тут. А то и вправду кто-нибудь съест.

Она почувствовала к нему доверие, потому стала обращаться менее церемонно.

С этими словами Настя, недолго думая, сунула Колобка в сумку для сменной обуви и побежала в школу по свежему снежку, выпавшему ночью.

Первым уроком была физика. Физичка Олечка-Ру, как прозвали ее за увлечение Интернетом и обладание электронной почтой, объясняла про акустические колебания. Она говорила про то, как рождается звук, про колебания мембран и струи, а Настя размышляла, как же разговаривает Колобок, если он — хлеб. Там нет никаких струп и мембран, разве кто нечаянно замесил в тесте проволоку.

Колобок лежал тихо. Настя украдкой заглядывала к нему, когда никто на нее не смотрел, и шептала:

— Как ты там?

— Средне, — шептал Колобок. — Болит бок.

— Я тебя вылечу, — пообещала опа.

- Как?

— Вот увидишь.

Настя едва дождалась конца урока истории, где историк Андрей Геннадьевич, прозванный Динозавром, рассказывал про скучные и очень средние века, и помчалась домой лечить Колобка.

Дома, к счастью, никого не было. Родители работали на своих службах, а бабушка укатила в Петергоф отдохнуть от домашних забот. У нее там была квартира.

Настя положила Колобка на тарелку и поставила на столе в кухне, а сама принялась проворно готовиться к операции, как опытный хирург, хотя занималась этим впервые.

Она достала из кухонного шкафа стеклянную банку с мукой и высыпала две столовых ложки в маленькую кастрюлю.

— Что ты делаешь? — пропищал Колобок с тарелки.

— Увидишь! — отрезала Настя.

Она плеснула в кастрюльку немножко кипяченой воды и быстро замешала тесто. Через три минуты у нее был мягкий шарик из теста, которым она недолго думая и залепила Колобку рану в боку.

Настя рассудила, что коли Колобок сделан из хлеба,